Всё было, было ... (СИ) - Шелков Юрий Дмитриевич "Shelujr" - Страница 3

Пожирает словарный запас

Тот дракон, что зовется склерозом,

Но я против бессмысленных фраз

И привычен к критическим грозам.

В этом мире зеркальных кривизн

Я живу лишь одной ностальгией

И пишу, что диктует мне жизнь,

Хотя чаще пишу вопреки ей.

Мои мысли, излитые в стих

(верю, что карандаш мне послушен) —

Небольшой биографии штрих

И одна из немногих отдушин.

Я счастье творчества постиг

Мой зуд писать стихи не стих,

Пишу свой юбилейный стих.

Он n-ный здесь на литпортале.

Я рад, что Вы мой труд листали,

Со мною радость испытали

И грусть делили на двоих.

Как дорог для поэта миг,

Когда весь мир вокруг затих,

И строчки, робкие вначале,

Туманным смыслом проступали

И рифмой вязь свою скрепляли.

Я счастье творчества постиг.

Мещанин во дворянстве

Даже дружбе нужна подпитка общением.

С глаз долой и из памяти вон?

Не дождётся поэт минут вдохновения,

а без них не поэт вовсе он.

Потому и не жди. Тверди заклинание,

сам себе я внушаю завет:

— Не влюбись! Будут только вздохи страдания,

ожиданье звонков. А их нет.

Муки ревности гложат: пляшет, тусуется,

не звонит, вся в делах — но в каких?

С депутатами Рады, может, милуется

или спонсоров ищет иных?

И зачем это нужно — мучиться, пьянствовать,

на чужой каравай щерить рот?

Проживу мещанином тут во дворянстве я.

Проживу, только наоборот.

Жизнь бесконечною казалась

Вокруг бурлило, клокотало —

зал ожидания вокзала.

По гланды времени хватало

на двор, на спорт — все было мало.

Светало.

Влекла неведомая сила,

по миру щепкою носила.

Она любила, разлюбила.

Светило солнышко. Дождило.

Знобило.

Жизнь бесконечною казалась,

но вдруг: "Привет! Я — Ваша старость".

Недолюбилось, недомечталось,

недожилось всего лишь малость.

Смеркалось.

Школьные годы

*

Нынче сделан к зиме первый шаг,

Непогодь утвердилась в правах.

С обожженной дерев головы

Ветер гонит остатки листвы.

Он по ранцам стегает дождем,

Первоклашек смочив сентябрем.

*

Школьную жизнь начинали детьми.

Тайно в портфеле игрушка любимая.

Делать уроки гони хоть плетьми,

Коль футболисты мы неукротимые.

Сборы, кружки, пионерский отряд.

В птиц из рогаток пальба скорострельная.

Вот бы за косы подёргать девчат,

Но обучение было раздельное.

*

Школьные годы. Последний звонок.

Две пятилетки от детства до юности.

Жизнь открывалась, как бурный поток

В блеске своей многоструйности.

Кончилось время безусых бравад.

Жизнь заострила вопросы насущные.

Дальше кому-то «светил» сопромат,

Ну а кому-то слесарить сподручнее.

Бал выпускной. На распутье стезя.

Что же подскажут учёбы премудрости?

Школьные годы вместили в себя

Детства закат и расцвет нашей юности.

Июнь

Я июнь полюбил с давних пор.

Он мне дорог как в детство окно.

И хотя это было давно,

он в душе — сладкозвучный минор.

Впечатления солнечных лет:

мой с букетом цветов юбилей,

заводная машинка и к ней

полкило шоколадных конфет.

С давних пор я июнь полюбил,

когда воздух прозрачен, душист,

когда нежный березовый лист

еще клейкость свою не отмыл.

Луг проплешины майские стер,

сочной зеленью радуя глаз,

и на нем шелковистый палас

распалил разноцветья костер.

А теперь он не радость очей

за прохладу его вечеров,

за назойливый зуд комаров,

за белесость бессонных ночей.

Этот месяц мне стал нелюбим.

Я бы стер его в календаре,

потому что на ранней заре

не со мною ты будешь — с другим.

Твой срок истёк

Жизнь склочна и капризна,

всё валит на Судьбу.

То Мендельсон, то тризна,

то в яслях, то в гробу.

И никаких гарантий,

срок службы — невдомёк.

То пьёшь Хенесси, Кьянти,

и вдруг твой срок истёк.

Тебя, "друг", зависть гложет.

Тонка у жизни нить.

Проси — Господь поможет

хоть столько же прожить.

Я многого добился

и жизнь прожил не зря.

А ты бы помолился,

о милости прося.

Прожил в любви, в достатке,

немало повидал.

Проси, на зависть падкий,

чтоб Бог не покарал.

Тебя вот жаба душит,

и злость в душе, и смрад.

Она глухого глуше,

она — твой сущий ад.

А я душою молод,

жизнь созидаю сам.

Испытываю голод

ко всем её делам.

Щедра десница Божья,

и в ней твоя душа.

Позволит, может, тоже

жить, жизнью дорожа.

Бывший садовод

К земле любовь моя поблекла,

К лопате приутихла страсть.

То холодрыга тут, то пекло —

Никак не попадаю в масть.

На даче грустен и печален,

Ведь к грядкам мне талант не дан.

Я только дачник, не крестьянин.

Люблю шезлонг, стихи, роман.

Мой сельский друг по мне пройдётся.

Что в оправдание сказать?

Газон заросший остаётся

Глагольной рифмой воспевать.

Люблю считать на небе звёзды,

О лунных пятнах горевать

И, на листе рифмуя грёзы,

По звёздным топям строить гать.

Не скрою, трогают меня

Рассветный шепоток листвы,

Росой умытая стерня,

А в полночь песня соловья

И запах скошенной травы.

О фото с тоской

Почему я на фото значительно старше,

чем кажусь сам себе?

Аппарат на меня тиражирует шаржи

в непонятной злобе.

Кое-кто говорит, что не фотогеничен,

не въезжаю в формат

и для фотопортретов не вышел обличьем.

Сам во всём виноват.

Я и так, я и сяк, вылезаю из кожи —

чем не Ален Делон?

Аппарат же опять строит мерзкую рожу —

виноват, дескать, фон.

Мне сгодилась бы Эйфеля башня для фона,

можно и Нотр-Дам.

И тогда я не взял бы в подмётки Делона,

вкупе с ним и Ван Дамм.

— Аппарат не при чём, что валить на железку, —

говорит мне молва.

И потом продолжает совсем по-простецки:

— Если рожа крива.

Вьётся жизнь ...

Вьётся жизнь

и оборвётся —

тонкая, как нить ...

Что-то грустно мне поётся,

нечего скулить!

Держит ночью оборону

арьергард зимы,

а с утра

её уроны

наблюдаем мы.

Круто март

за дело взялся.

Первенец весны

ярким солнцем улыбался,

блеском белизны.

Днём Пахра меняет саван

на рябой халат,

и похож

на шкуру пса он

пятнами заплат.

Нарушает звон капели

леса тишину.

Изумлённо смотрят ели,

лапы отряхнув,

на последствия недавних

ледяных дождей —

разрушительностью равных

не припомнить ей.

Пополам берёзы-спички,

старые — в труху.

Что потоньше и погибче,

согнуты в дугу.

Бурых сосен вдоль дороги

остовы стоят.

Царства зимнего итоги

подбивает март.

Я итоги в свете лунном

подвожу в ночи.

Что судьба

на вещих струнах

завтра набренчит?

Бог пошлёт,

ещё придётся

на Пахре побыть...

Что-то грустно мне поётся —

нечего скулить!

Я - дачник

Эх, давно не бывал на даче!

Вот он родненький мой "Салют"!

На посту стоит, зад отклячив,

Цербер — мрачен и лют.

— Вижу новые лица, вау!

Сторож строг. Посмотрел вприщур.

— Подымай-ка, месье, шлагбаум,

рад Вас видеть, бон жур!

Он со скрипом потёр щетину,