Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - Грищенко Александр Игоревич - Страница 11

При этих словах в комнату, где сидела Елизавета Андриановна, вошёл Фоменко с очередным факсом в руках.

— Бесы-то не оставляют, а вот Лев Ильич ещё как наследил, — произнёс он, чему-то улыбаясь. — Неужели я бы не догадался, что ты пойдёшь консультироваться к Елизавете Андриановне?

Никифоров, ничуть не смутившись, развернулся в его сторону и закрыл собой стоявшую на столе бутылку бальзама.

— Да мало ли какие у нас тут могут быть дела. Мы, кстати, обсуждали с Елизаветой Андриановной защиту Троицкого и решили…

— Вот чего вам тут не хватало! — потряс бумагой Фоменко. — Никем до сих пор не изданное апокрифическое житие апостола Андрея. Анонимное. Снова отец Ампелий прислал, но только начало. Сверено им по трём рукописям шестнадцатого века, на которые раньше почти не обращали внимания. К одной из них Ампелия недавно допустили в Иверском монастыре на Афоне.

— Очень уж поздние рукописи, — засомневался Никифоров.

— Поздние. Да и сам текст, судя по языку и приведённым географическим сведениям — никак не ранее десятого-одиннадцатого века. При этом автор явно был знаком с Епифаниевым житием, но многие детали больше нигде не встречаются. Даже в повествовании о палестинской жизни апостола он умудряется и переработать евангельский текст, и обогатить его массой апокрифических подробностей. Смотрите сами. — И Фоменко положил перед Елизаветой Андриановной свой афонский свиток:

«Житие и мученичество святого славного апостола Андрея Первозванного

Первозванный апостол Андрей, земной ангел и небесный человек, происходил из Вифсаиды, одного из городов Галилеи, и был родным братом Петра, верховного апостола: с детства были они рыбаками. И вот, чиня после рыбной ловли свои сети, часто рассуждали они друг с другом о беспредельных судах Божьих и о божественном Писании и законе, и чем больше искали, тем сильнее разгорался в их сердце страх Божий и любовь к Его заповедям. И действительно, согласно Сказавшему: «Всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят», — и они, ища, нашли, как и желали. Ведь когда прошёл повсюду слух о Крестителе, то, узнав об Иоанне, богоглаголивый Андрей оставил однажды своего брата и бывших с ним в лодке и поднялся к Иордану, где крестил Иоанн. Там он обнаружил, что тот живёт на земле словно ангел, проповедуя покаяние и оставление грехов и крестя всех приходящих к нему крещением покаяния, и сам последовал за ним и стал его учеником. Было у Иоанна и тринадцать других учеников».

— Обратите внимание на точное число учеников Иоанна, — комментировал Фоменко. — Ни у кого больше оно не встречается, хотя, наверное, это просто переделка двенадцати учеников Христа. Тринадцатым же был Андрей, который перешёл к Иисусу.

«Иоанн ежедневно громко и дерзновенно проповедовал всем приходящим:

— Я крещу вас в воде, но идёт за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви.

Говорили ему его ученики:

— Учитель, кто же больше тебя на земле? Не находим мы человека, живущего так!

Ответил им Иоанн:

— Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: «На Ком увидишь Духа, сходящего и пребывающего на Нём, Тот и будет крестить Духом Святым и огнём».

Пробыв с Иоанном несколько дней, Андрей вернулся к своей работе и рассказал всё своему брату Симону и его товарищам, ведь расстояние от Тивериадского моря до Элима, где крестил Иоанн, было один день пути».

И здесь Григорий заметил:

— Точное место, где крестил Иоанн, — только автор этого жития называет его Элимом. Видимо, имеется в виду Элим в земле Завулоновой.

«Снова через семь дней Андрей отправился к своему учителю Иоанну, взяв с собой и Марка, одного из плававших с ним. И говорит Иоанн Андрею:

— Тот, о Котором я сказал вам, вчера пришёл и крестился, и я видел Духа, в виде голубя сходящего с неба и пребывающего на Нём. Но и глас сошёл с неба: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором моё благоволение». Этот голос слышал и я, и бывшие со мной.

На следующий день Иоанн видит, что идёт Иисус, и говорит Андрею и его товарищам:

— Вот Агнец Божий, Который берёт на себя грех мира.

Тогда Андрей вместе с Марком, оставив Иоанна, последовали за Иисусом и говорят ему:

— Равви, где живёшь?

Говорит им Иисус:

— Пойдите и увидьте.

Они пошли и пробыли с ним в Иерихоне близ Иордана; было же около десятого часа».

— Смотрите, — не переставал удивляться Фоменко, — автор жития называет имя второго ученика, пошедшего вместе с Андреем за Иисусом. Только это вовсе не Иоанн, как считали многие комментаторы, а некий Марк. Видимо, произошла какая-то путаница: сначала тут мог быть именно Иоанн, но потом его отождествили не с евангелистом Иоанном, а с учеником Павла Иоанном-Марком, который, скорее, тоже был евангелистом — тем самым апостолом Марком. Но Иисуса он никак не мог видеть.

— Ты нас совсем запутал, — пробормотал Никифоров. — А нет ли там чего-нибудь об Иуде?

Увы, ничего не оказалось.

«А на следующий день Иисус был возведён Духом в пустыню для искушения. Тогда Андрей и Марк вернулись к своему кораблю и стали трудиться. Сказал же Андрей своему брату Симону:

— Мы нашли Провозвещённого в Писаниях Христа.

Рассказал он и о Его обычаях и знамениях, и о Его праведности и кротости, так что Симон трудился и жаждал увидеть Его.

Через шестьдесят дней забросили они сети в Галилейское море, и вот — Иисус проходит по берегу и говорит им:

— Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.

Говорит Андрей своему брату Симону:

— Это Христос.

И говорит тому Иисус:

— Ты Симон, сын Ионин, ты наречёшься Кифа, что значит «камень».

Оставив лодку и сети, они последовали за Иисусом. С тех пор они не отлучались от Него вплоть до Его вознесения на небеса».

На этом месте анонимное житие, присланное отцом Ампелием, обрывалось.

— Что ж, весьма любопытно. Последует ли продолжение? — спросила Елизавета Андриановна.

— А это как изволит отец Ампелий, — сказал Григорий. — Или мне самому придётся ехать на Афон. Да уж как мне туда выбраться, когда на носу переаттестация, отчёт по гранту, петрозаводская конференция…

Признаться, Григорий запутал не только Никифорова, но и сам основательно запутался: цитаты из Евангелий, Епифаниева жития, обрывки апокрифов и последний анонимный текст — всё это ему уже снилось в виде каких-то пергаменных пузырей — какие и вправду бывают на месте соприкосновения кожи с костью. Пузыри полнились буквами — греческими, славянскими, латинскими и даже еврейскими. Буквы хаотически перемешивались в этих пузырях, подставляя для обозрения то один свой бок, то другой, — одним словом, это были не буквы, а рыбы, и пузыри были не пузыри, а стеклянные шары, наполненные мутной морской водой, напоминавшей почему-то по запаху свежевыделанную телячью кожу. И самым страшным было то, что перемешивающиеся тексты никак не могли соединиться, они отталкивались друг от друга, противоречили друг другу и то один, то другой начинали казаться неподлинными, кем-то когда-то придуманными. «Почему апостол Андрей не продиктовал никому из нас своё житие? — мучился Григорий. — Почему он отправил нас в столь опасное плавание по этому рукописному морю? Как не утонуть в такой пучине? Как поймать правильную рыбу?» И тогда появлялся сам Андрей, в плывущей по золотому небу лодке, забрасывал серебристую сеть и пытался поймать ею Григория, но Григорий барахтался в текстах, распугивал самых крупных рыб, а в сеть не попадал — и просыпался.

Папирусный свиток с «Деяниями Андрея», найденный Епифанием на хорах Святой Софии, привёл его в крайнее недоумение: с одной стороны, это был очень древний текст, что сразу было видно и по слогу, грубому и наивному, и по отсутствию речений из Писания, чем грешили старинные авторы, особенно еретики; с другой — рассказ древнего автора живо напомнил Епифанию о тех чудесных историях, которые он ребёнком слышал от своего учителя Григория, брата покойной матери. Григорий был одно время послушником Студийского монастыря, но, обуреваемый блудными бесами, бесславно оставил постническое житие и открыл школу близ форума Аркадия. Там и учился грамоте Епифаний. И вот сейчас в его памяти отчётливо вырисовался тот день, когда он впервые услышал о приключениях апостола Андрея.