Безумное обещание - Мэтьюз Патриция - Страница 23

• Предыдущая
• 23/88
• Следующая

— Да, но он спас мне жизнь… — Сара осеклась, поймав себя на том, что защищает Джеба. Она взглянула на Шона и покраснела, заметив, что тот понимающе улыбается.

— Скажите, уж не влюбились ли вы в него, Сара Мади?

— Вовсе нет! С чего это пришло вам в голову? — Она смущенно отвернулась. — Правда, следует признать, в нем было немало хорошего, так же как и плохого.

— Если бы он не только выслушал вас, но и поверил вам с самого начала, то наверняка был бы сейчас жив. Да и ваша жизнь была бы вне опасности, — заметил Шон.

Сара упрямо молчала, всем своим видом демонстрируя, что не намерена обсуждать этот вопрос. После долгой паузы она сказала робко:

— Вы до сих пор ничего не рассказали мне о Шоне Фланагане.

— Да тут, собственно, и рассказывать нечего. Раньше я был солдатом, легионером Ирландского батальона. Теперь промышляю охотой на пушного зверя в Арканзасе.

— А что это — охота на пушного зверя? Я ничего не знаю об этом занятии.

— Я ставлю капканы или просто отстреливаю зверей. шкурки которых потом можно продать. Ондатры, выдры, лисы, еноты, выхухоли… Их мех очень высоко ценится.

— А кто покупает шкурки?

— Одна компания. Она отправляет шкурки в Европу, где из них шьют шубы для состоятельных дам. Вы же недавно приехали из Англии. Неужели не видели там знатных леди в великолепных мехах?

— Что-то не припомню, — после недолгого раздумья ответила Сара. — Я уже говорила вам, что не имела доступа в высшее общество. Миссис Олгуд никогда не носила роскошных шуб, драгоценностей и тому подобного.

— Очень может быть, — кивнул Шон. — Насколько я знаю, меха в основном отсылают в Париж и другие европейские столицы. Англичане — строгая нация. Они не любят роскошествовать. Конечно, я не имею в виду королеву и двор. — Его ленивая усмешка вдруг превратилась в сияющую улыбку. — Но помяните мое слово: пройдет каких-нибудь двадцать-тридцать лет, и бассейн Миссисипи станет крупнейшим центром добычи пушнины. Особенно район. прилегающий к горам. Я слышал, там зверь не переводится. — Шон выбил трубку и поднялся. — Пора в путь, моя милая. — Он протянул ей руку.

— Почему вы; едете ночью? — спросила Сара, стиснув зубы, чтобы не застонать. Она была еле жива от усталости.

— По двум причинам. Во-первых, ночью прохладнее.

Во-вторых, вокруг полно недоброжелателей.

— Недоброжелателей? — У Сары замерло сердце.

— Я имею в виду индейцев. Натчез и чикасава видели много зла от белого населения Луизианы и теперь мстят. За последние пятьдесят лет здесь было несколько кровопролитных войн между туземцами и поселенцами. Индейцев выгнали с той земли, где они жили веками. Они вынуждены скитаться и не упускают случая, чтобы напасть на торговый караван или на одинокого путника. Ночью они не так смелы — их боги запрещают воевать в темноте. Но далеко не все из них набожны, поэтому я никогда не расстаюсь с моей «Кэти». — Он ласково погладил приклад ружья.

— «Кэти»? — удивленно переспросила Сара. — Вы называете так ружье?

— Да.

— Но почему? :

— Я и сам толком не знаю. Наверное, потому, что жизнь человека в этих краях во многом зависит от того, насколько надежно его ружье. Кроме него, у меня есть пара пистолетов и охотничий нож, но для ведения боя на расстоянии годится только ружье. Если приходится защищаться или нужно раздобыть еду, пистолетами не обойдешься.

— И все же это очень странно, Шон. Почему вы назвали ружье женским именем, а не мужским?

— Черт его знает! — Шон казался смущенным. Он взял ружье и, заботливо осмотрев его, забросил на плечо. Перехватив внимательный взгляд Сары, Шон добавил с улыбкой:

— Наверное, потому, что охотник как бы обручен со своим ружьем.

— Брак по расчету, вы хотите сказать, — усмехнулась Сара.

— Пожалуй, — отозвался Шон и расхохотался так громко, что один из его мулов испуганно шарахнулся. — А знаете, вы начинаете мне нравиться, Сара Мади.

Я люблю женщин с чувством юмора. Ладно, пора двигаться. А то за болтовней вся ночь пройдет.

Шон собрал мулов, усадил Сару верхом и доверительно сообщил:

— Кэти… так звали мою крестную мать.

Он ускакал вперед, показывая дорогу. За все время пути он не проронил ни слова, Сара очень быстро выбилась из сил, и ей тоже было не до разговоров. Она понятия не имела, куда они едут, сколько еще им предстоит трястись в седле без привала. Ночь казалась бесконечной.

Вдруг жизнерадостный голос Шона вывел ее из состояния обреченной покорности своей участи:

— Разобьем лагерь здесь.

Сара словно в полусне подняла голову и огляделась. В предрассветной прохладе клубился туман. Шон снова свернул с дороги и завел свой маленький караван на укромную просеку. Гигантские тени кипарисов казались в тумане таинственным воинством потустороннего владыки. Сару охватил мистический ужас, усиленный нечеловеческой усталостью.

Шон тем временем преспокойно растягивал что-то у корней кипариса. Этот странный предмет был оторочен с одной стороны желтоватого цвета мехом. Покончив со своим занятием, Шон подошел к мулу, на котором сидела Сара, и протянул руки:

— Идите сюда, мисс. Я смотрю, вы едва живы.

Сара почувствовала, как его сильные руки обхватили ее за талию и сняли с мула. — Шон донес ее до дерева и, опустившись на колени, уложил на меховую подстилку.

— Что это? — спросила она слабым голосом.

— Шкура бизона. Завернитесь в нее как следует, и никакой холод не будет страшен.

Он помог ей справиться со шкурой, и Сара, запеленутая в нее, как младенец, благодарно улыбнулась. От шкуры резко и непривычно пахло диким зверем, но Сара слишком устала, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Она не помнила, как заснула. Уже засыпая, она успела увидеть, что Шон занялся устройством лагеря.

Проснулась Сара оттого, что почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она открыла глаза и тихо вскрикнула. В нескольких метрах от себя она увидела двоих мужчин, которые с интересом разглядывали ее. Они были неимоверно худы, кожа туго обтягивала их бронзовые, с красноватым отливом тела. Люди сидели верхом на пони без седел; за исключением тряпиц, обмотанных вокруг бедер, одежды на них не было. У каждого на одном плече висел лук, на другом — колчан со стрелами. Не сводя глаз с Сары, они о чем-то негромко переговаривались на непонятном языке. Сара натянула шкуру бизона до подбородка и огляделась в поисках Шона. Его нигде не было. Другая шкура, пустая, валялась под деревом.

Неужели он бросил ее? У Сары мелькнула мысль о возможном бегстве, но она тут же отмела ее, поняв, что у нее нет никаких шансов скрыться от всадников.

Оглушительный боевой клич заставил ее вздрогнуть от неожиданности. На поляну выскочил Шон с ружьем наперевес. Сара впервые увидела его при дневном свете и вынуждена была признать, что в своем диковинном наряде он выглядит достаточно угрожающе. Но более всего ее поразило то, что на лице Шона сияла улыбка.

Пони шарахнулись, и всадникам не сразу удалось успокоить их. Шон терпеливо выжидал, не опуская тем не менее ружья.

Вдруг Шон обратился к незнакомцам на их языке. Затем, не выпуская их из виду, он достал два каких-то свертка и протянул собеседникам. Те радостно схватили свертки, подняли их высоко над головой и хором воскликнули: «Йохо!» После чего ударили голыми пятками в бока своим пони и галопом унеслись в чащу леса.

Сара перевела дух, поняв, что угроза миновала. Шон проводил взглядом скрывшихся всадников, затем обернулся к Саре.

— Я думала, вы бросили меня, — сказала она.

— Что, испугали они вас? — усмехнулся Шон.

— Да, черт возьми! — рассердилась Сара. Она заметила, что Шон тоже переволновался, отчего явственно усилился его ирландский акцент. — Кто угодно испугается, если проснется и увидит перед собой такую страсть! Ради Бога, скажите, кто это был?

— Краснокожие. Индейцы из племени натчез.

— Это те недоброжелатели, о которых вы говорили?

— В общем, да. Но эти двое совершенно неопасны.

• Предыдущая
• 23/88
• Следующая