Навстречу счастью - Мэтьюз Патриция - Страница 22

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая

Сара посмотрела на нее прищуренными глазами:

– Джемайна, почему ты так заинтересовалась Оуэном и его прошлым?

– Просто любопытно.

– Ты уверена, что это не более чем любопытство?

– Уверена. Что же еще может быть?

– Надеюсь, ничего. Рискую повториться, однако предупреждаю: не увлекайся Оуэном Тэзди. Я знала многих девушек, вышедших замуж за горьких пьяниц, негодяев, игроков, даже преступников в надежде исправить мужа, и никогда не могла их понять. В каждом случае все кончалось катастрофой. Не хочу сказать, что Оуэн относится к этой категории людей, но если тебя привлекает его таинственное прошлое, будь осторожнее, моя дорогая.

– Это не тот случай, Сара. Я же сказала, мне просто любопытно.

Джемайна встала и поспешно вышла из кабинета. Сара озабоченно смотрела ей вслед.

Оуэн имел основания скрывать свое прошлое.

Он был незаконнорожденным и даже не знал имени отца. Впрочем, и мать тоже не знала имени своего любовника. Оуэн стал плодом ее короткой связи с человеком, о котором ей было известно только, что он либо моряк, либо лодочник, либо кто-то в этом роде.

Мать Оуэна долго не могла оправиться от родов и, будучи портнихой, трудиться полный рабочий день. Ему запомнилась ужасная бедность. Почти всегда не хватало еды, а одежду, которую он носил, мать шила сама или покупала поношенную. Его ранние воспоминания относились к тому времени, когда мать, больная туберкулезом, лежала в постели неподвижно, как мертвая, или из последних сил шла на работу, оставляя сына на попечение соседки по квартире – вдовы с тремя собственными детьми.

Мальчику исполнилось семь или восемь лет, когда он заинтересовался отцом. Как-то за ужином ребенок спросил:

– Мама, мой папа умер?

Мать с грустью посмотрела на него.

– Нет, сынок, твой отец не умер. Однако я давно уже не видела его. Я могла бы соврать тебе и сказать, что он умер, но ты все равно когда-нибудь узнал бы правду.

– Значит, он плавает вокруг света на корабле? Ты говорила, что он моряк.

– Я говорила, мне так кажется, сынок. То ли моряк, то ли лодочник, я не уверена. Мы были знакомы всего неделю. Он – единственный мужчина в моей жизни. Налетел на меня, как шторм, и я поддалась его очарованию, к своему большому сожалению.

– А он когда-нибудь вернется? Когда кончится его путешествие? – спросил Оуэн, не представляя, как долго может длиться путешествие вокруг света.

– Нет, Оуэн, твой отец не вернется. Сначала я надеялась на это, но после твоего рождения поняла: он никогда не вернется, – с тоской сказала она. – Я помню, на его правом предплечье вытатуирован корабль. Когда твой отец сгибал и разгибал руку, казалось, что корабль плывет. Странно, но я запомнила это…

– Он должен вернуться! – отчаянно воскликнул Оуэн. – Он мой папа!

Мать посмотрела на него, лицо ее выражало неописуемую грусть.

– Он даже не знает о твоем существовании, сынок. Ты родился вне брака. Тебе еще не ведомо, что это значит, но скоро поймешь. Я надеялась скрыть от тебя правду, но поняла, что не могу. Многие в курсе этого и позаботятся, чтобы и ты узнал.

Через несколько лет болезнь совсем извела мать, превратив почти в скелет. Однако она продолжала упорно цепляться за жизнь, работая по мере сил. В десять лет Оуэн тоже начал подрабатывать: продавал газеты, мыл посуду, подметал полы, разносил кружки с пивом в салуне. Его небольшой заработок увеличил их семейный бюджет, теперь они могли платить за квартиру и имели достаточно еды. Оуэн сделался шустрым и довольно хитрым малым. Он научился воровать фрукты и овощи из палаток, а также уголь из фургонов.

Его спасло то, что он родился с ненасытной жаждой знаний, и мать, немного образованная, научила его читать и писать. На школу у них не было ни времени, ни денег, но он читал газеты, которыми торговал, а также в букинистических лавках за гроши покупал книги. Каждый сэкономленный цент он тратил на них. Оуэн читал все подряд: классическую, историческую литературу, а также недавно опубликованные романы, если мог позволить себе приобрести их.

Он занимался самообразованием в полном смысле этого слова. К двенадцати годам Оуэн понял, что одно только чтение никогда не научит его правильно говорить. Он начал торговать вразнос газетами около клубов, где собирались манхэттенские богачи, а также брал с собой ящик для чистки обуви и после того, как распродавал все газеты, располагался у входа в клуб, предлагая за цент почистить ботинки и прислушиваясь к разговорам образованных людей.

Позднее Оуэн часто думал, что из него мог бы получиться неплохой актер, – он обладал явными способностями к подражанию. Хороший слух позволял ему улавливать нюансы правильного произношения, и с годами Оуэн мог говорить не хуже, чем выпускник колледжа. Многое, что он узнал в те годы, пригодилось ему в дальнейшем, – например, как прилично одеваться.

В тринадцать лет Оуэн познал, что значит быть незаконнорожденным. Он редко находил время поиграть с ровесниками. Фактически у него было только два друга – Тод и Джордж Риардоны сыновья соседки, оба приблизительно его возраста.

Однажды в воскресенье у Оуэна выдалось полдня свободного времени. Он играл с Риардонами на пустынной, заросшей сорняками площадке неподалеку от дома. Мальчики боролись друг с другом. Благодаря той жизни, которую Оуэн вел последние несколько лет, он чувствовал некоторое превосходство над Риардонами, к своему явному удовольствию.

Тод Риардон был на год старше Оуэна, тяжелее на двадцать фунтов и немного выше, однако Оуэн отличался гибкостью и быстротой реакции, а долгие часы физического труда помогли ему развить мускулатуру. Через несколько минут борьбы он прижал плечи Тода к земле. Затем, смеясь, отпустил его и вскочил на ноги.

Оуэн хорошо знал, что Тод Риардон не любит проигрывать. И на этот раз он, нахмурившись, медленно поднялся на ноги.

– Ты победил нечестно. У тебя было преимущество.

– Какое преимущество? – Оуэн презрительно засмеялся. – Ты хотел бороться, мы и боролись, и я положил тебя на лопатки.

Тод отвернулся в сторону и поднял палку с острым концом. Он прочертил на земле линию, затем ехидно процедил:

– Попробуй только пересечь эту границу, Оуэн.

– Тод, ты что? – Оуэн снова засмеялся. – Мы слишком взрослые для таких забав.

– Ты испугался, вот и все.

– Хорошо, пусть я испугался. – Оуэн повернулся, чтобы уйти. – Я должен позаботиться о маме.

– Маменькин сыночек прячется за ее юбки! Может быть, залезешь под них? Я слышал, любой может это сделать.

Оуэн напрягся и повернулся к обидчику.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты – ублюдок, Оуэн Тэзди, вот что, – насмешливо проговорил Тод. – Все знают, что твоя мать не замужем и у тебя нет отца. Ублюдок, ублюдок!

Оуэн в ярости перешагнул линию, прочерченную Тодом, и набросился на него. Оба упали, так что Оуэн оказался сверху. Вся его злость сосредоточилась на ненавистном лице, находящемся в нескольких дюймах от него. Вцепившись в длинные прямые волосы парня, Оуэн приподнял его голову и с силой стукнул о землю.

Тод завопил и попытался перевернуться, но Оуэн уселся на него верхом, крепко держа за волосы. Затем снова приподнял голову бывшего приятеля и ударил о землю. Потом еще раз и еще…

Он смутно видел, как Джордж с криком мечется вокруг него.

– Ты делаешь ему больно! Отпусти Тода!

Оуэн, не обращая на него внимания, снова стукнул Тода головой о землю.

Тогда Джордж начал колотить Оуэна по голове и плечам палкой, которой его брат начертил линию на земле. Разозлившись, Оуэн развернулся в сторону Джорджа, пытаясь предупредить удар, но не успел – тот ткнул его острым концом палки прямо в левый глаз.

Боль была невыносимой, какой Оуэн не испытывал никогда в жизни. Он отпустил Тода и поднялся на ноги, прижимая ладонь к глазу. Вдруг почувствовал кровь и потерял сознание.

Если бы ему оказали надлежащую медицинскую помощь, вероятно, глаз сохранили бы, но денег хватило только на одно посещение врача, во время которого мальчику его удалили, оставив пустую глазницу.

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая