Прекрасная мука любви - Мэтьюз Патриция - Страница 26

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая

– Мистер Лайтфут! Такого финиша я еще никогда в жизни не видел! С нетерпением жду ваших следующих побед.

– Я больше ни в каких заездах принимать участие не буду, – отрезал Стивен, все еще ища глазами Паркера. – Сегодня вечером я уезжаю в Падьюку.

– В Падьюку? – удивился тот. – Но у нас точно такой же приз, как у них. Мы были бы рады, если бы вы приняли участие в следующих заездах. Может, все-таки передумаете?

– Благодарю за внимание, сэр, но, к сожалению, остаться не могу. У меня в Падьюке срочные дела.

– Что ж, очень жаль, мистер Лайтфут. Остается лишь пожелать вам удачи.

– Благодарю вас, – ответил Стивен и пришпорил Брайта Мона, собираясь отвести его в стойло.

И тут Стивен заметил Паркера. Тот как ни в чем не бывало восседал на Смелом Дьяволе, будто бросая Стивену вызов и насмехаясь над ним.

Позже, анализируя случившееся, Стивен понял, что сглупил с самого начала. Ему нужно было заподозрить неладное, еще когда он не обнаружил Паркера возле конюшни, где тому надлежало быть. А вместо этого мерзавец находился на самом дальнем конце скакового поля. Он словно дразнил Стивена, вынуждая его подъехать. И Стивен, отбросив всякую осторожность, пустил Брайта Мона галопом, горя желанием схватить жокея Сталла и задать ему хорошую взбучку. Преодолев уже почти половину расстояния, Стивен вдруг увидел, что жокей развернул лошадь и не спеша направил ее к тропинке, ведущей в рощу.

– В чем дело, Паркер? – окликнул его Стивен. – Неужели сдрейфил?

Тот, не отвечая, продолжал скакать вперед, и Стивен последовал за ним. Очень скоро узенькая тропинка, по которой они ехали, резко оборвалась, и Стивен громко рассмеялся. Ну, теперь он покажет этому мерзавцу где раки зимуют! Теперь ему от него никуда не деться! Чтобы выехать из рощи, Паркеру придется развернуть лошадь, и тогда он неминуемо столкнется с ним, Стивеном.

Похоже, Паркер тоже это понял: остановив Смелого Дьявола, он повернул обратно.

Стивен с изумлением заметил, что коротышка жокей ухмыляется во весь рот, и недоброе предчувствие закралось в его душу. Он резко натянул поводья, но было слишком поздно. Лошадь остановилась прямо под огромным дубом, с которого молнией слетела веревка с петлей на конце. Миг – и петля туго затянулась вокруг туловища Стивена, а в следующую секунду он уже вылетел из седла и оказался на земле.

Приземлился Стивен, к счастью, на ноги, но веревка прижимала его руки к бокам, и он не мог ими пошевелить. Пока он безуспешно пытался высвободиться, к нему подбежали четверо здоровенных парней в замызганной одежде.

– Мистер Сталл просил нас проучить тебя хорошенько, чтобы ты не зарывался! Вот мы сейчас этим и займемся! – крикнул один из них.

Подскочив к Стивену, он замахнулся, полагая, очевидно, что расправиться с ним будет проще простого.

Однако нападавшего ждало жестокое разочарование. Веревка, которая еще секунду назад туго стягивала руки Стивена, ослабла и упала к его ногам. Руки его освободились. Заслонившись левой рукой, Стивен правой ударил в толстенную шею нападавшего, целясь в адамово яблоко. Удар пришелся прямо в цель. Схватившись за шею, здоровяк пошатнулся. Лицо его исказилось. Хватая воздух разинутым ртом, он безуспешно пытался вздохнуть.

Ободренный успехом, Стивен, молниеносно развернувшись, со всей силы ударил второго нападавшего в нос и почувствовал, как хрустнул под рукой хрящ. Ярко-алая кровь тотчас же залила лицо, закапала с подбородка.

Однако радость Стивена была недолгой. В следующую секунду к нему подскочили еще двое. Один нанес ему сокрушительный удар в висок, другой рассек скулу. Тот, которому Стивен сломал нос, пришел в себя и, ревя от боли и ярости, бросился на подмогу товарищам.

Под градом обрушившихся на него ударов Стивен зашатался. Он еще пытался бороться, однако силы были слишком неравны. Через несколько секунд он уже стоял на четвереньках, безуспешно пытаясь подняться: ноги были как ватные, да и руки висели словно плети. Тут кто-то из нападавших заехал ему ногой по ребрам, и Стивен упал на спину. Боль была такая, словно в ребра воткнули острый нож.

Но на этом избиение не закончилось. Удары по голове и бокам следовали один за другим, правда, Стивен уже не чувствовал боли.

Последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в темноту, был пронзительный торжествующий хохот Паркера.

Новая двуколка оказалась гораздо тяжелее и не так хорошо сбалансирована, как прежняя, а скаковая дорожка утопала в грязи. Пэдди Бою не понравились ни двуколка, ни скаковая дорожка. В результате они с Ребеккой показали не самый лучший результат, финишировав третьими. Теперь они могли участвовать в скачках, устраиваемых для лошадей, проигравших в предыдущих заездах, однако, остальные состязания были для них закрыты. Приз, полагавшийся победителю таких скачек, был не очень крупным, но достаточным для того, чтобы покрыть затраты, и Хок решил остаться и принять в них участие.

Поскольку первые состязания Ребекка проиграла, на следующий день она оказалась свободна и могла в свое удовольствие побродить по ярмарке, тем более что Глэдни был только рад составить ей компанию. Хотя Ребекка уже не один год принимала участие в ярмарочных состязаниях, гулять по ярмарке ей еще никогда не доводилось.

– Вы когда-нибудь были на улице? – спросил Ребекку Глэдни.

Ребекка догадалась, что он имеет в виду пространство между двумя рядами фургонов, в которых жил балаганный люд. Эти фургоны служили им домами на колесах, и люди жили в них во время работы на ярмарке, а частенько и после того, как ярмарка заканчивалась.

Фургоны ставились аккуратными рядами и были скрыты от глаз непосвященных яркими холщовыми плакатами и палатками. И хотя ярмарку посещали сотни людей, зайти за плакаты и побродить по так называемой улице осмеливались только те, кого живущие здесь люди считали своими.

– Нет, – ответила Ребекка, – гулять по ней мне никогда не приходилось.

– Тогда пошли, – предложил Глэдни. – По ней стоит пройтись.

Место, в котором они оказались, ничем не отличалось от обыкновенной тихой улицы. На веревках, натянутых между соседними фургонами, висело выстиранное белье. Смеялись, носились и играли дети. Мужчина в розовом трико, обладатель мощной мускулатуры и длинных, как у моржа, усов, расположился на бочонке – жевал яблоко и читал книгу. Огромный плакат, висящий на фургоне, извещал о том, что это «самый сильный человек в мире». Рядом с силачом мирно посапывал, лежа на одеяле, маленький ребенок.

– Как видите, у них тут своя небольшая община, – заметил Глэдни.

– Пути наши не часто пересекаются, – сказала Ребекка. – Наверное, потому, что мы с дедушкой всегда останавливаемся в отеле, а эти люди предпочитают жить вот так. Я никогда не могла понять почему.

– Вы не знаете? Вы и в самом деле не знаете? – удивился Глэдни.

– Нет.

– Ребекка, в девяти городах из десяти существует специальное постановление, запрещающее сдавать комнаты циркачам, актерам и прочему ярмарочному люду. Во многих питейных заведениях их даже обслуживать не будут.

– Не может этого быть, – упрямо возразила Ребекка. – Для нас с дедушкой никогда не было проблемой снять номер в гостинице.

– Но вы же не циркачи, – терпеливо уточнил Глэдни. – Вы приезжаете на ярмарки, чтобы принять участие в скачках.

– А вы? Вас ведь тоже можно отнести к этой категории? Однако вы останавливаетесь в самых лучших гостиницах, обедаете в самых лучших ресторанах.

– Видите ли, любовь моя, я нужен людям, – заявил Глэдни, усмехнувшись. – Я осуществляю их мечты. С моей помощью они могут выиграть деньги. А если они станут воротить от меня нос, как же они это сделают?

– И все-таки, когда думаешь о неприглядной стороне ярмарочной жизни, сразу вспоминаешь об игроках в скорлупки, которые так любят облапошивать честных граждан, – заметила Ребекка. – Скажите мне, Глэдни, как вы можете этим заниматься?

На этот неприятный вопрос Глэдни не успел ответить: за спиной у него послышался женский голос:

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая