Прекрасная мука любви - Мэтьюз Патриция - Страница 35

• Предыдущая
• 35/74
• Следующая

– Я наблюдал, как вы бежали по лужайке, – сказал Стивен. – Вы показались мне такой красивой, такой... раскрепощенной, что я не вытерпел и пришел сюда.

– А почему вы так поздно не спите?

Стивен пожал плечами и картинно выдохнул дым.

– Просто не мог заснуть. Со мной это часто случается, когда я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.

– Может быть, со мной то же самое? – Секунду Ребекка сидела неподвижно, положив голову на колени, потом добавила: – «Дубовая долина» именно такая, какой мне ее описывал дедушка. Необыкновенно красивая.

– Это место имеет для вас особый смысл? – спросил Стивен.

– Да, – тихо ответила Ребекка. – Здесь мои мама и папа познакомились и полюбили друг друга.

И она поведала Стивену историю любви своих родителей. Она много раз слышала ее от дедушки, часто думала о ней, а вот рассказывала ее сама, как это ни странно, впервые. Однако эта история с печальным концом заслуживала того, чтобы ее рассказали.

– Красиво, только немного грустно, – заметил Стивен, когда Ребекка закончила. – Я рад, Ребекка, что вы мне это рассказали, а еще я рад, что вы наконец увидели «Дубовую долину».

– А что расскажете мне вы, Стивен? – спросила Ребекка, склонив голову набок.

– Ну, моя история не такая драматичная, как ваша. – Стивен тихонько рассмеялся. – Я уже рассказывал вам, что мой отец зарабатывает деньги производством виски. Покупка этой фермы была для него просто небольшим капризом, и только.

– А почему вы вместо того, чтобы заниматься тем же, что и ваш отец, участвуете в скачках?

– Потому что мне это нравится. – Затушив сигару, Стивен отбросил ее в сторону и уселся на траву на приличном расстоянии от Ребекки. – А еще, как мне кажется, таким образом я выражаю протест.

– Протест против чего? Ведь эта ферма такая красивая, вы на ней живете, все у вас есть... Чего вам не хватает? Против чего вы протестуете?

– Ай-ух-уа-ги-га! – внезапно прокричал Стивен. Ребекка вздрогнула.

– Что это?

– Боевой клич индейцев племени чероки, – пояснил Стивен и, взглянув на Ребекку, улыбнулся ей ласково и немного грустно. – Вы сегодня сказали, что никогда не видели дедушку Стэнфорда. У меня тоже есть дедушка, которого я никогда не видел. А еще я никогда не видел своей матери.

– Почему? Она умерла во время родов?

– Нет, – ответил Стивен. – Насколько я знаю, она и теперь жива.

– Не понимаю...

– Когда-то моему отцу пришла в голову мысль провести один эксперимент, – начал рассказывать Стивен. – Он нанял индейцев, чтобы они помогли ему перегонять спирт. В конце концов, кто знает о зерне больше индейцев, верно? Среди индейцев оказалась девушка, которая привлекла внимание отца, и, как это часто случается, они с моим отцом полюбили друг друга... или стали любовниками, – поправился Стивен. – Так или иначе, в результате на свет появился я. Когда я родился, эта молодая индианка положила меня в мешок и оставила у двери дома отца. Короче говоря, Ребекка, мало того, что я наполовину индеец, я к тому же незаконнорожденный.

– Но ведь отец вас принял и признал своим сыном, – с сочувствием сказала Ребекка.

– Да, – согласился Стивен. – Он принял меня и признал своим сыном. Когда я подрос, я стал это понимать. Потом он женился на моей мачехе, матери Джин, и она относилась ко мне как к своему сыну. Когда она умерла, я ощущал такую острую утрату, как будто потерял родную мать.

– Тогда я не понимаю, Стивен. Против чего вы протестуете?

– А вот против чего. У меня такая же фамилия, как и у других белых людей, меня воспитывали как белого человека, в моих жилах течет кровь белого человека. И все-таки моя мать, женщина из племени чероки, которой я никогда не видел, повлияла на мою жизнь. Несмотря на мое происхождение, образование, богатство отца, все сводится к одному – я полукровка. Я не могу занять достойного места в обществе, потому что для такого, как я, этого места не существует. И поэтому я протестую. Я езжу с одной ярмарки на другую, и там ко мне относятся в зависимости от того, какой результат я покажу на скачках.

Он замолчал. Молчала и Ребекка. Она никак не могла придумать, что сказать в ответ.

Выждав несколько секунд, Стивен добавил:

– А насчет того, что отец признал меня как родного сына, я вам вот что скажу. Не уверен, что он бы так поступил, если бы у него родился еще один сын, если бы вместо Джин родился мальчик.

– Мне ужасно жаль, Стивен, – прошептала Ребекка, которую глубоко тронул его рассказ. Она немного помолчала, глядя прямо перед собой в темноту ночи. – Похоже, не только в нашей семье были сложные отношения.

Она посмотрела на Стивена. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Им казалось, что это длится бесконечно долго. Наконец Стивен, тихонько вздохнув, подвинулся к Ребекке поближе, робко коснулся ее лица и вдруг, порывисто заключив Ребекку в объятия, прильнул губами к ее губам.

Ребекку словно обдало жаром. Ничего подобного она не ожидала. Она даже немного испугалась. Испугалась не оттого, что ее поцеловали. Ей уже приходилось целоваться с Глэдни, причем не один, а даже два раза, но тогда в глубине души Ребекка чувствовала, что находится в полной безопасности. Первый раз Глэдни поцеловал ее на борту парохода, второй – в ресторане. И в первом, и во втором случае Ребекка знала, что Глэдни ограничится одним лишь поцелуем, что он просто не сможет позволить себе большего.

Но сейчас стояла глубокая ночь. Они были одни. Ребекка, полураздетая, сидела на мягкой траве, и даже воздух вокруг был напоен негой. Ребекке стало немного страшно, но страх постепенно прошел, уступив место желанию, возраставшему с каждой секундой.

Стивен осторожно уложил Ребекку на мягкую траву. Прервав поцелуй, он коснулся губами нежной шеи девушки и мало-помалу добрался до того места, где застегивалась первая пуговка. И она, к своему удивлению, позволила ему делать с собой все, что ему заблагорассудится. У нее было такое впечатление, что собственной воли уже не осталось, что она всецело подчинилась Стивену, как гибкая тростинка отдается на волю сильного весеннего ветра.

Проворные смуглые пальцы быстро расстегнули пуговицы на рубашке, и Ребекка остро почувствовала своей обнаженной разгоряченной кожей прикосновение прохладного ветерка. Рука Стивена накрыла девичью грудь, теплую и трепещущую. Он нежно погладил большим пальцем сосок, уже набухший и жаждущий новых ласк.

«О да!..» – как во сне подумала она.

И ей вдруг припомнилось, как она стояла перед зеркалом в гостинице Кейро и представляла себе, как какой-нибудь мужчина будет ласкать ее грудь. Она тогда и вообразить не могла, что чувства, которые она при этом испытает, окажутся столь сладостными. Такое ощущение, что все тело поет от восторга. Никогда Ребекка не думала, что прикосновения могут быть настолько восхитительными, а желание – настолько упоительным.

И в то же время она понимала, что не должна позволять Стивену подобных вольностей. Она не должна испытывать такое удовольствие. Это стыдно, грешно. Ведь Стивен ей совсем чужой. Ребекка попыталась возмущенно вскрикнуть, но изо рта вырвался лишь сладострастный стон. Все ее мысли и чувства были подчинены завораживающим прикосновениям Стивена. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы остановить происходящее, а еще некоторое время спустя вдруг обнаружила, что ночная рубашка, представлявшая собой хоть какую-то защиту, уже снята и она лежит на траве абсолютно голая.

Тут Стивен встал и под невинным, изумленным и жадным взглядом Ребекки начал медленно, но решительно раздеваться. Секунду спустя он уже стоял перед ней обнаженный, залитый лунным светом.

Она смотрела на его мощное тело, которое, казалось, сплошь состоит из упругих мышц, на его гладкую кожу, на вздымающийся жезл мужественности и почувствовала еще большее желание. Опустившись на колено, Стивен легонько провел рукой по ее бедру. Ребекка вздрогнула. А рядом с ними плескались серебристые воды ручейка, тихонько – в тех местах, где ручеек наталкивался на небольшие камни, и погромче – там, где воды его разбивались о камни покрупнее.

• Предыдущая
• 35/74
• Следующая