Сердце язычницы - Мэтьюз Патриция - Страница 50

• Предыдущая
• 50/90
• Следующая

– Потому что я воин! – Темные глаза юноши сверкнули. – Мирная жизнь скучна, от нее тупеешь и обрастаешь жиром, а Лопака не дает нам скучать. Он говорит, что воинам не пристало тратить силы на охоту и рыбную ловлю, поскольку есть занятия куда более важные. Когда-то воины Хана могли гордиться собой, и эти времена вернутся, если мы пойдем за Лопакой. Он будет королем, а мы – его армией!

Лилиа сплюнула на земляной пол хижины.

– Вот что я думаю о Лопаке и его планах! Когда он будет убивать женщин и детей Хана, в том числе твоих родных, неужели ты последуешь его примеру, Кавиха?

– Он обещал пальцем не трогать женщин и детей, и я ему верю! Лопака будет убивать только в сражении и пощадит тех воинов, которые сложат перед ним оружие.

– Если женщинам нечего бояться, почему же он держит меня взаперти?

– Ты не просто женщина, Лилиа, ты – из рода вождей. Лопака сказал, что ты собираешься сплотить воинов Хана для защиты. Это приведет к кровавой битве, и многие погибнут. Именно поэтому он решил пока устранить тебя с дороги, но как только Хана покорится ему, ты сразу получишь свободу.

– Так вот как он объяснил свой поступок! Это ложь, Кавика! Он сам вчера сказал, что убьет меня.

– Ты хочешь восстановить меня против Лопаки. Прошу тебя, оставь это. Лопака говорил мне, что ты именно так себя и поведешь. Я уважаю тебя так же, как уважал твою мать Акаки, даже когда она правила Хана, но против своего военачальника я не пойду. Возьми же еду и позволь мне уйти.

Так как Лилиа не взяла блюдо, он поставил его на землю, вышел и запер дверь. Со вздохом разочарования девушка принялась за еду.

Весь остальной день она была предоставлена самой себе и провела его так же, как предыдущий, размышляя и наблюдая за воинами. Надежда на то, что вечером Кавика появится снова и с ним удастся поговорить, исчезла, когда кто-то другой пропихнул в приоткрытую дверь пои на ужин.

В эту ночь Лилиа долго не могла заснуть. Земля острова отдавала тепло долгое время после того, как солнце переставало согревать ее, но она была жесткой и совсем непохожей на мягкую постель Монрой-Холла.

Задремав ненадолго, Лилиа внезапно проснулась и сначала не могла сообразить, где она и что с ней. Потом вспомнила и тут же услышала звук, разбудивший ее. Было еще совсем темно, и свет луны просачивался сквозь щели в стенах. От двери доносился шорох – кто-то пытался отпереть ее. Очевидно, это удалось, так как дверь начала медленно отворяться. Похолодев от страха, Лилиа тихо поднялась на ноги и прижалась к стене. В хижину кто-то проскользнул.

Она сразу догадалась, что этот человек, одетый в белое, не островитянин. Именно так был одет Эйза Радд в тот день, когда Лилиа снова увидела его рядом с Лопакой. Лунный свет отразился от морского кортика, который он держал в руке.

Незваный гость остановился посреди хижины, явно не ориентируясь в темноте.

– Где ты, принцесса? – шепотом спросил Радд.

– Что тебе нужно, Эйза Радд? – Лилиа тут же пожалела, что подала голос – это помогло Радду обнаружить ее. Он сделал шаг к ней.

– Мне нужно не так уж много, принцесса. Было у нас с тобой одно маленькое дельце, и оно так и осталось незаконченным. Ты обошлась мне недешево, должен я хоть что-то получить за труды или нет?

– Я закричу, Лопака услышит и убьет тебя.

– Лопака? Ему-то что за дело до этого? Он все равно собирается тебя прикончить, так какая разница, если перед этим я немного тобой попользуюсь? Нельзя же, чтобы такая красотка пропала совсем уж зазря!

Говоря, Радд мало-помалу продвигался вперед и наконец подошел совсем близко. Острое лезвие кортика находилось теперь у самого лица Лилиа.

– Ложись и раздвинь пошире ноги, принцесса, если не хочешь, чтобы я поработал над твоей хорошенькой мордашкой, – сказал он, поводя оружием из стороны в сторону. – Это ведь будет больно, так больно, что ты пожалеешь о своей строптивости, но только слишком поздно.

– Что ж, пусти в ход свой нож. – Лилиа расправила плечи. – По доброй воле я не отдамся тебе ни за что на свете! Лучше смерть, чем твои объятия.

– Ну что тебе стоит разок уступить? Я просто пошутил, чтоб мне пропасть! Зачем мне тебя уродовать? Я хочу только, чтобы со мной расплатились за труды.

– Ни за что!

– Ах, ни за что? Ну, тогда будь по-твоему, получишь, что заслужила! Ты причинила мне столько бед и хлопот, что одной смерти тебе мало. Из-за тебя мне пришлось бежать из Англии, денег я так и не получил, вся жизнь пошла кувырком – вот что ты натворила!

Он бросился на Лилиа с занесенным кортиком, но девушка уклонилась от удара. Однако теперь Радд загнал ее в угол.

Он снова занес кинжал, но Лилиа не отшатнулась, готовая встретить смерть.

– Эй, Радд, – послышалось от двери, – почему бы тебе не схватиться с достойным противником, а не с женщиной? Тем более что у тебя в руках оружие белых, а у меня нет ничего.

Кавика говорил спокойно, но твердо.

– Кто бы ты ни был, островитянин, тебя не касается то, что здесь происходит! За принцессой должок, и она его мне заплатит!

– Ты посягаешь на жизнь алии, белый, – отрезал Кавика. – Лилиа из рода вождей, и ты не смеешь к ней прикасаться.

Воин понемногу приближался. Девушка затаила дыхание.

И вдруг Кавика одним прыжком пересек хижину, стиснул руку с кортиком и с размаху ударил ею о свое согнутое колено. Радд взвизгнул от боли и выронил оружие. Кавика заломил Радду руку и прижал его коленом к земляному полу хижины.

– Он ранил тебя, Лилиа?

– Нет, не успел. Благодарю тебя, Кавика, за то... Девушка не договорила, так как за приоткрытой дверью мелькнул свет. Распахнув ее, вошел Лопака в сопровождении человека с факелом. Скрестив руки на груди, он с минуту разглядывал открывшуюся его глазам картину. За спиной у него появился бледный, как призрак, Исаак Джэггар в черном.

– Что здесь произошло, Кавика?

– Этот человек пытался взять Лилиа силой.

Девушка заметила, что губы Лопаки искривила усмешка, но когда он посмотрел на виновника случившегося, она исчезла.

– Разве я не сказал, что никто не смеет входить сюда, – сурово обратился он к Эйзе Радду. – Отпусти его, Кавика, я хочу слышать ответ.

Эйза Радд, кряхтя, поднялся на ноги. Лицо его исказилось от страха.

– Но я думал, что это касается только твоих людей, Лопака. Я же говорил, что за ней должок! Если она все равно умрет, то какая разница?

– Я один здесь решаю, кто умрет, а кто будет жить! Лилиа принадлежит к роду вождей, и – не все так просто, как тебе кажется, белый. Алиазаслуживает всяческого уважения... – Взглянув на Лилиа, Лопака чуть склонил голову. – Так ведь, моя принцесса?

– Я не твоя принцесса, Лопака, и никогда ею не буду! Ты не достоин того, чтобы находиться рядом со мной. Ты изгой, предан проклятию и больше не принадлежишь к числу жителей Хана!

– Тогда почему среди моих воинов немало жителей Хана? – с яростью спросил Лопака. – Имей в виду: туда, откуда меня изгнали, я вернусь как вождь!

– Зря надеешься на легкую победу. Этому не бывать!

– И кто же, по-твоему, мне в этом воспрепятствует? Не ты, пленница, и не воины Хана, в которых давно уже угас боевой пыл. Впрочем, к чему этот разговор... – Он презрительно пожал плечами. – А ты, Эйза Радд, не смей больше приближаться к этой хижине, понятно?

– Понятно, – буркнул тот.

– Вожделеть плотских утех – это тяжкий грех, Радд, – вмешался Джэггар. – Сказано: не прелюбодействуй! Пойдем со мной, я наложу на тебя епитимью и дам отпущение.

– Да отстань ты от меня со своей ерундой, преподобный! Если плотские утехи – такой тяжкий грех, то ты сам давно уже погубил свою жалкую душонку и точно сгоришь в аду! Думаешь, никто не знает, как ты валялся по кустам с туземной девкой? Я раз десять за вами подглядывал, чтоб мне пропасть!

Джэггар, побелев как мел, ничего не сказал на это. Радд вышел, не глядя на него. Лопака последовал за ним, сделав знак человеку с факелом. Джэггара он довольно грубо вытолкал из хижины, так что там остался только Кавика. Лилиа собралась было обратиться к воину, но Лопака снова заглянул в дверь.

• Предыдущая
• 50/90
• Следующая