Сердце язычницы - Мэтьюз Патриция - Страница 58

• Предыдущая
• 58/90
• Следующая

Дэвид растер, накормил и напоил Грома и Грозу, а вернувшись в дом, нашел Дика на веранде в окружении юных леди. Стол был накрыт в прохладном уголке, куда то и дело залетал ветерок. Девушки наперебой ухаживали за гостем и ловили каждое его слово. Дик заливался соловьем, живописуя плавание, причем в его устах око превращалось в захватывающую авантюру. Он уже успел отдать должное напитку в высоком запотевшем кувшине.

– Весьма рекомендую, – обратился он к Дэвиду, поднимая свой стакан. – Эти милые дамы объяснили мне, что жулеп, напиток вкусный и весьма освежающий, – что-то вроде местной достопримечательности. Правда, они отказались сообщить мне рецепт, но я чувствую коньяк и мяту. Один Бог знает, что еще туда добавили! За здоровье хозяек! – И Дик приложился к стакану.

Говоря тост, он смотрел на Луизу, и та снова вспыхнула и потупилась. Каролина лишь слегка кивнула. Дэвид сел на свободный стул, и она тотчас обратилась к нему:

– Мистер Берд рассказал нам, что вы отправились в путешествие с целью найти исчезнувшую возлюбленную на экзотических островах, населенных язычниками! Вы везете ее любимую лошадь через весь океан! Мне это по душе, как и всякому безнадежному романтику. Как я завидую вашей островитянке! Ах, если бы судьба послала мне такого человека, как вы! Должно быть, вы находите меня наивной?

– Отчего же, – возразил Дик, не дав Дэвиду и рта раскрыть. – Склонность к романтике придает леди очарования.

– Боюсь, романтика здесь только кажущаяся, – заметил Дэвид. – Везти лошадь, а тем более двух лошадей через океан – это тяжкий труд.

Он пригубил напиток, предложенный ему Каролиной. Тот и в самом деле сильно отдавал бренди, но вкус был много мягче, мятный и освежающий.

Когда кувшин опустел, служанка принесла другой. Мало-помалу Дэвид ощутил приятную вялость, впервые со времени отъезда. Он больше молчал, предоставляя Дику вести беседу. В обществе юных дам тот всегда чувствовал себя непринужденно, рассказы так и лились с его уст, перемежаясь комплиментами и вполне приличными шутками. Луиза слушала его как зачарованная, но Каролина поглядывала на Дэвида. Тот расценил это как безмолвное поощрение. Еще далекий от того, чтобы предпринять какие-то ответные действия, он был готов к этому. Измученный долгой однообразной дорогой через океан, Дэвид желал забыться и восстановить душевное равновесие. Он, конечно, не забыл про Лилиа, но она внезапно отдалилась, словно чудесное, но смутное воспоминание.

Наконец Дэвид впал в сладкую дремоту с открытыми глазами. Он не сразу сообразил, что к нему обращаются, потом встряхнулся и выпрямился.

– Прошу прощения, мадам, я немного уехал и потому забылся.

– Мистер Берд...

– Дик, – галантно поправил тот.

– Дик только что рассказал о ваших планах. Вы ведь и в самом деле собираетесь провести неделю на берегу, чтобы дать лошадям восстановить силы? В таком случае почему бы вам не погостить на нашей плантации? Мы с сестрой будем счастливы оказать вам гостеприимство. Вообразите, у нас даже есть роскошное пастбище! Последний раз там косили перед дождями, так что трава уже снова выросла. Стечение обстоятельств представляется мне на редкость удачным. Не только лошади, но и вы с другом сможете как следует отдохнуть.

– Лично я нахожу эту идею превосходной, – улыбнулся Дик. – А ты что скажешь, Дэвид?

Дэвид заметил, что они с Луизой держатся под столом за руки.

– Не знаю, – начал он нерешительно, – удобно ли это... К чему вам такая обуза?

– Это вовсе не обуза! – горячо возразила Каролина. – Напротив, мистер Тревелайн... Могу я называть вас Дэвидом? Мы будем в восторге, если вы разделите с нами наше добровольное затворничество. Видите ли, в нашей округе, кроме нас, среди плантаторов нет женщин, и соседи относятся к нам неодобрительно. Если честно, Дэвид, нас избегают. Вы с Диком – первые гости в нашем доме с тех пор, как умерли родители.

Девушка умоляюще смотрела на него. Дэвид вынужден был признать, что идея по душе и ему.

– Мне нужно подумать, – все же сказал он.

– Буду счастлива, если вы согласитесь...

Каролина потянулась через стол и мимолетно коснулась его руки. Он ощутил ее прикосновение как легкий ожог. В глубоких, влажных глазах Каролины хотелось утонуть. Дэвид вдруг понял, что бог знает как давно не был с женщиной.

– Хотя бы пообедайте с нами! Дэвид лишь молча кивнул.

– Вот и чудесно! – Одарив его ослепительной улыбкой, девушка поднялась из-за стола. – Мы сейчас же распорядимся насчет обеда.

Она исчезла в доме. Луиза неохотно последовала за ней, напоследок окинув Дика обожающим взглядом.

– А знаешь что, Дэвид? – спросил тот, глядя ей вслед и разнежено потягиваясь. – По-моему, в жизни плантатора масса преимуществ.

– Очень может быть... поначалу. Через пару месяцев ты начнешь изнемогать от скуки, а через полгода сбежишь куда глаза глядят. Хотя работать на полях приходится не плантатору, а его рабам, все равно бедняга встает с рассветом.

– Рабы! – фыркнул Дик с презрением. – Какой варварский атрибут землевладения! Лично я против рабства, хоть и страшно ленив по натуре. Но на неделю я вполне готов закрыть глаза на это безобразие. Скажи, ты ведь останешься? Чего ради нам бродяжничать и искать неприятностей, когда можно провести время с пользой и удовольствием?

– А тебе не приходит в голову, что у прекрасной Луизы далеко идущие намерения на твой счет? Что она видит в тебе будущего супруга?

– Супруга? – в ужасе повторил Дик и подскочил как ужаленный. – Ты и в самом деле так думаешь? Тогда мне придется сразу расставить все по своим местам. Она славная девушка, но брак категорически исключается, и я это ей подробно объясню.

Когда сестры снова вышли на веранду, Дэвид от души смеялся.

– Джентльмены, обед подадут через два часа, – сказала Каролина. – В послеполуденную жару мы с Луизой обычно отдыхаем. Не хотите ли последовать нашему примеру? Служанка уже стелит в комнатах для гостей. Вы найдете там все необходимое. Видите ли, мы всегда надеемся на то, что ветер занесет к нам какого-нибудь странника... но до сих пор, увы, такого не случалось. Слишком уединенная жизнь – не лучший удел, – закончила она с горькой усмешкой.

– Разумеется, мы с радостью отдохнем. – Дик не слишком уверенно поднялся. – Признаться, этот ваш жулеп – крепкая штука!

Несмотря на запущенность дома, обед был подан на белоснежной крахмальной скатерти, и сервировка не оставляла желать лучшего. Хрустальная люстра заливала столовую сиянием многочисленных свечей, отблески играли на дорогих бокалах с вином и старательно начищенном серебре.

Блюда принадлежали к местной кухне, изысканной и пикантной, причем главным оказались цыплята в остром соусе, горячившем кровь. Дик не скупился на похвалы и с присущим ему любопытством расспрашивал о местных яствах. Каролина, находя его расспросы забавными, охотно отвечала, тогда как застенчивая Луиза лишь изредка вставляла реплики.

– Здесь, на американском Юге, кроме хлопка, выращивают маис, он заменяет нам зерно, более привычное европейцу. Разломите ломоть хлеба... видите, он совсем иной. Но на вкус ничуть не хуже пшеничного, не так ли? Это пища и рабов, и господ, если можно так выразиться. Чернокожие питаются мамалыгой из маиса, а делают ее из стержней початков, вымоченных в щелоке и отваренных. Немало местных блюд готовится только из овощей – например, окра и колар-грин.

Она по очереди указала на два блюда, незнакомые гостям. Дик посмотрел на них с недоверием, однако отведал каждого, после чего провозгласил, что они превосходны. Это не удивило Дэвида: питание на борту «Надежды» день ото дня становилось все хуже. Друзья наверстывали упущенное, так что к концу этой обильной трапезы Дэвид снова почувствовал сонливость.

Впав в приятное оцепенение, он почти не реагировал ни на что, в том числе и на красоту юных хозяек дома, хотя и понимал: те потратили немало времени перед зеркалом в надежде произвести впечатление на гостей.

В Англии Дэвид слышал о том, что американские южанки дивно хороши собой, и теперь имел возможность убедиться в этом собственными глазами. Мягкое сияние свечей придало особую прелесть сестрам Брайдвелл. К обеду они сменили домашние платья на вечерние, с открытыми плечами. Каролина надела бледно-розовое, а Луиза – голубое. Густые светлые волосы сестер были уложены в высокие, намеренно чуть небрежные прически, так что пара выбившихся локонов кокетливо падала на грудь. Щеки их пылали – то ли от румян, то ли от радостного возбуждения. Ко всему прочему от девушек исходил аромат духов, легкий и дразнящий.

• Предыдущая
• 58/90
• Следующая