Сердце язычницы - Мэтьюз Патриция - Страница 8

• Предыдущая
• 8/90
• Следующая

Акаки поспешила к бухте, инстинктивно догадываясь, что искать нужно именно там. Солнце уже вставало, когда глазам ее открылась пустынная океанская гладь. Судно белых исчезло.

Акаки опустилась на песок и закрыла лицо руками.

– Зачем? – повторяла она сквозь слезы. – Зачем Эйза Радд похитил тебя, доченька?

Акаки ничуть не сомневалась в том, что это – его рук дело. Цели похищения она не понимала, но с первого взгляда не доверяла Радду, казалось, источавшему запах зла. Акаки пожалела, что не удосужилась расспросить о нем, возможно, ей удалось бы узнать, зачем он появился на острове. Все дело в том, что островитяне привыкли доверять людям. Каждый, кто ступал на землю Мауи, считался гостем, ему были рады и не лезли в душу, довольствуясь тем, что человек ведет себя мирно и не доставляет неприятностей. Только серьезные причины заставляли жителей Мауи проявлять враждебность к чужестранцу. К несчастью, порой оказывалось уже слишком поздно.

Акаки долго еще размышляла. Возможно, она ошиблась и Эйза Радд просто бежал с острова, не желая стать случайной жертвой столкновения, а Лилиа скрылась в горах, охваченная горем, и не желает никого видеть, даже мать. Чего ради кому-то увозить ее с острова?

Эта мысль вдохнула в Акаки надежду, и она поспешила в деревню, чтобы возобновить поиски дочери. Там ее ожидало еще одно неприятное известие: из Пуюонуа, все так же при помощи барабанов, было передано, что Лопаке удалось туда проникнуть. Акаки, слишком тревожась за дочь, не приняла это близко к сердцу. Сейчас Лопака ее ничуть не интересовал.

В окрестностях деревни были обысканы все укромные уголки. Жители обследовали все любимые места Лилиа, в том числе Семь Священных Озер и прилегающие к ним скалы. Мало-помалу они ни с чем возвращались в деревню. Последней, едва волоча ноги от усталости, пришла Акаки. Теперь уже стало ясно – Лилиа бесследно исчезла.

К вечеру деревня заволновалась снова, на этот раз из-за безвластия. Островитяне не представляли себе жизни без вождя.

Но кто займет место Коа? Воины, преследовавшие Лопаку, тоже вернулись, но такие усталые и угнетенные, что не могли принять участия в обсуждении будущего. Считая вопрос насущным, Акаки заставила себя задуматься о нем немедленно.

Вообще говоря, проблем было две. Лопака ускользнул от преследователей и теперь, без сомнения, проходил в Пуюонуа церемонию очищения, которая позволит ему жить дальше как ни в чем не бывало. Наверняка он уже разрабатывает план, как собрать под свое крыло других недовольных и изменить тактику в будущем, чтобы заполучить власть. «Такие, как он, не сдаются, пока живы», – с горечью решила Акаки. У нее даже мелькнула мысль устроить засаду на Лопаку, дождаться, пока он выйдет из города, и убить, но она знала, что островитяне не согласятся нарушить обычаи, даже если от этого зависит их будущее.

Другой проблемой было безвластие. Оно не могло продолжаться долго, ведь островитяне не мыслили себе жизни без вождя. Испокон веков ими повелевали, они же повиновались с радостью. Безвластие означало хаос, однако большинство потомков рода повелителей еще не достигли совершеннолетия. Из старших оставались лишь сама Акаки и старик по имени Наи, человек большого ума. Но ведь вождь должен быть крепок и физически, а Наи – калека, едва способный передвигаться. Несколько лет назад он попался в зубы акуле и сильно пострадал. Жены и детей Наи лишился еще раньше и теперь находился на попечении всей деревни.

Жители собирались группами и обсуждали дела. Раз никого, кроме Наи, нет, ему и быть вождем, говорили все.

Поздно вечером Акаки заглянула в хижину Наи. Очень встревоженный, он лежал на свежей плетеной циновке.

– Я знаю, зачем ты здесь, Акаки. – Наи беспомощно повел искалеченной рукой. – Мне передали, что говорят в деревне. Но как же я стану править? От меня осталась только половина!

– Ты прав, Наи, – спокойно отозвалась Акаки, уже составившая план действий. – Аши должен быть силен и крепок, он не может править из хижины.

– Но как же нам быть? Ведь из всей линии только ты и я в зрелых годах...

– Значит, я и буду вождем. – Акаки поднялась. В свете масляной лампы она казалась высокой и сильной, под стать мужчинам. – Я так решила, потому что выхода нет, а люди нуждаются в вожде. Я буду править мудро и справедливо, клянусь. Согласен ли ты, Наи, с моим решением? Или выступишь против?

Посмотрев на нее, старик покачал головой:

– Нет, Акаки, я не буду против. Никто не откажет тебе в праве стать вождем, раз другого выбора нет. Но каковы будут тайные мысли твоих подданных? И сможешь ли ты противостоять Лопаке, если он предъявит права на власть?

– Его права сомнительны, и все это знают, к тому же людям нужен мир, а не война. Что до меня, Наи, я сделаю все, чтобы Лопака никогда не получил плащ вождя!

На другой день утром Акаки объявила о намерении принять бремя власти на свои плечи. Как она и предполагала, никто не высказался против. Коротко обрезав волосы в знак траура по Коа и печали по Лилиа, Акаки проводила все свободное от дел время в одиночестве, на людях же была приветлива и весела. Каждый вечер, когда солнце опускалось низко над океаном, Акаки уходила к бухте, откуда уплыла в неизвестном направлении ее дочь. До самой темноты она сидела на белом песке, не сводя взгляда с горизонта и надеясь, что там появятся паруса.

День шел за днем, и они походили один на другой, как капли воды. Постепенно Лилиа начало казаться, что она всю свою жизнь провела в душной, вонючей, едва освещенной масляной плошкой каюте и никогда не ощущала под ногами твердую землю.

Ее поддерживали воля к жизни и жажда мести. В первый же день Лилиа поклялась себе вернуться в Хана и отомстить за смерть любимого.

Дважды в неделю после заката солнца Эйза Радд приходил за девушкой и выводил ее на палубу, где Лилиа проводила час или два, в зависимости от настроения своего тюремщика, и пряталась только при звуке шагов. По ночам весь экипаж судна, кроме вахтенного, спал в своих гамаках. Матросы ничего не знали о пленнице. Эйза Радд состоял в сговоре только с капитаном.

Выводя девушку на прогулку в первый раз, он злобно прошипел:

– Не думай, что это моя идея, принцесса! По мне, ты не заслуживаешь такой роскоши, но капитан твердит, что без свежего воздуха ты, видите ли, зачахнешь.

Радд не переставал приставать к Лилиа, и стычки с ним стимулировали ее волю. Она считала его самым отвратительным созданием, какое когда-либо встречала. Однако девушка старалась не злить своего тюремщика, зная, что он жесток и мстителен. Обозлившись, Радд мог попросту уморить ее голодом.

Смерть не пугала Лилиа, тем более что она догадывалась о гнусных планах Радда. Куда бы он ее ни вез, ничего хорошего это не сулило.

Однажды Радд принес ей в обычное время миску еды. Заглянув в нее, Лилиа увидела кусок тухлого вареного мяса. Вскрикнув от отвращения, девушка отшвырнула миску.

– Что это?! В Хана таким не кормят даже свиней!

– Не советую воротить нос, принцесса, другого все равно не получишь. Здесь тебе не Мауи, а открытое море. Может, тебе налить из общего котла? Чего захотела! Моряки в поте лица добывают свой хлеб и ром, а от тебя никакого толку. Целый день полеживаешь на боку да еще всем недовольна. – Помолчав, Радд подмигнул Лилиа. – Хотя, конечно, я мог бы и расщедриться, будь ты со мной поласковее. Сама посуди, я плачу за твой проезд из своего кармана, какой мне резон платить больше? Ну что? Услуга за услугу?

Он бочком начал приближаться. Девушка пятилась, пока не прижалась спиной к стене.

– Держись от меня подальше, Эйза Радд, иначе я закричу во весь голос, кто-нибудь услышит и придет.

– Как же, придет! Ну, услышат тебя, обратятся к капитану, а он скажет, что это не их ума дело, раз проезд оплачен. Я плачу, значит, и ставлю условия, так-то, девочка.

Радд все приближался. Лицо его раскраснелось, нижняя губа отвисла, дыхание участилось. Наконец он оказался так близко, что Лилиа чувствовала его несвежее дыхание и вонь застарелого пота.

• Предыдущая
• 8/90
• Следующая