Волшебный миг - Мэтьюз Патриция - Страница 29

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая

Но человек в два прыжка оказался у ее тюфяка; сильная рука схватила ее за плечи и не дала встать.

Габриэль Моралес сказал:

— Вы хотели знать, для чего вы мне нужны, сеньорита Лонгли. Сейчас вы это узнаете. Вы утверждаете, что вас никто не станет выкупать, так нужно же мне получить плату каким-то иным путем.

Там, где его рука касалась ее, кожа пылала огнем.

— Вы обещали, что со мной ничего не случится!

— Я обещал только, что буду защищать вас от своих людей. Но я здесь главный, а значит, могу удовлетворять свои желания как мне вздумается.

Мередит знала, что никто не станет противоречить Габриэлю и никто не придет к ней на помощь. Кричать бесполезно, и спастись от него она не может — он слишком силен, слишком проворен. Едва она подумала об этом, как внутренний голос насмешливо спросил:

«Как ты можешь это знать, ведь ты даже не попыталась оказать сопротивление!»

И она запоздало начала отталкивать его, но Габриэль обхватил ее своими сильными руками и пригвоздил к тюфяку. Он овладел ею сразу же, с каким-то пренебрежением, и у Мередит мелькнуло сравнение с торопливо спаривающимися животными.

Но почему-то безличность происходящего вызвала у нее возбуждение, и она с трудом подавила желание ответить ему. Она заставила себя лежать неподвижно. К счастью, вскоре все было кончено.

Габриэль встал, по-прежнему храня молчание.

Мередит воскликнула, вне себя От стыда и гнева:

— Значит, вы ничуть не лучше тех двоих скотов в конюшне!

Хотя она не могла в темноте разглядеть его лицо, она почувствовала, как он замер. Гнев, охвативший его, был почти осязаем. Ей показалось, что он хочет что-то сказать или ударить ее, но вместо этого он резко повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Долго Мередит лежала не двигаясь. Ее грубо использовали, но она все-таки никак не могла забыть о том мгновении, когда ей захотелось ответить ему. Какое-то темное и властное ощущение! Ее охватила жаркая волна стыда. Неужели она распутная женщина? Неужели короткое время, проведенное в объятиях Купера, обнаружило те стороны ее натуры, о которых она даже не подозревала?

Так она и уснула, пытаясь разобраться в этих сложных для нее вещах.

Наутро она обнаружила, что Габриэль Моралес исчез.

День проходил, а он все не появлялся, и Мередит в конце концов пришла к выводу, что он уехал. Возможно ли, что ему было стыдно своего поведения минувшей ночью и он не осмеливался посмотреть ей в глаза? Впрочем, она в этом сильно сомневалась.

Позже, к вечеру, когда она бродила по просторной асиенде, из-за угла выбежала та самая девочка, Хуана.

Увидев Мередит, она опять застыла на месте.

— Прошу тебя, Хуана, я тебе ничего плохого не сделаю, — сказала Мередит на своем ломаном испанском.

Она осторожно подошла к девочке. — Мне бы очень хотелось помочь тебе, если это возможно.

Теперь Хуана смотрела на нее уже не так настороженно и не пустилась наутек, хотя было очевидно, что она готова сделать это в любой момент.

Мередит было до слез жалко девочку. Все в том же рваном платье, что и прошлой ночью, только теперь оно стало еще более грязным, она выглядела такой несчастной. На голой руке виднелся синяк — там, где ее грубо сжимали мужские руки. Мередит тронула пальцем этот синяк.

— Господи Боже, как они жестоки, эти звери! А ты не можешь убежать отсюда? Тебе-то здешние места знакомы.

— Мне некуда идти. Я умру с голоду. А здесь меня кормят.

— Но разве не лучше умереть, чем терпеть такое обращение?

— Я им сопротивляюсь, — ответила Хуана, и в этом ответе прозвучало простое, но трогательное достоинство.

— Но ты же не можешь сопротивляться им всем, ясное дело. Пока ты здесь, они будут с тобой так обращаться.

— Я ничего не могу сделать, — ответила девочка, выразительно пожимая плечами и намереваясь сбежать.

— Постой! — Мередит коснулась ее руки. — Мы можем сделать одну вещь… почему бы тебе не прийти ко мне в комнату ночью, Хуана? Проведи ночь у меня. И тогда эти мерзавцы до тебя не доберутся.

Темные глаза Хуаны сверкнули радостью, и на лице появилась благодарная улыбка. От этой улыбки лицо ее преобразилось, и Мередит увидела, что эта девочка будет очень хороша собой.

Хуана пылко спросила:

— Вы сделаете это для меня, сеньорита Лонгли?

— Да. Сегодня после ужина приходи в мою комнату.

Хуана схватила ее руку и осыпала поцелуями. Растерянная Мередит вырвала руку, и девочка убежала, сверкая голыми пятками.

Не успела еще Хуана скрыться из виду, как Мередит призадумалась. Конечно, никто не посмеет войти в ее комнату в поисках Хуаны, раз Габриэль запретил им. Но как отнесется к этому сам Габриэль? Скорее всего придет в ярость.

Мередит откинула голову. Ну что ж, пусть он обрушит на нее свой гнев — она смело встретит его.

Потом у нее появилась еще одна мысль. Поступила ли она так ради Хуаны — или надеясь на то, что Габриэль не станет домогаться ее в присутствии девочки? Пришлось признаться самой себе: да, она не полностью полагается на себя.

Если Габриэль снова придет к ней, она, наверное, будет сопротивляться еще меньше, чем прошлой ночью.

Но она поспешно прогнала эти мысли. Остается надеяться, что Габриэль какое-то время пробудет в отъезде.

Днем он не вернулся, не вернулся и к тому времени, когда Мередит ушла к себе вместе с Хуаной. Девочка принесла в комнату свой соломенный матрас, а когда Мередит мылась, стала настойчиво предлагать ей свои услуги.

Поначалу Мередит, не привыкшая к такому вниманию, попробовала остановить девочку, но в конце концов покорилась, подумав не без гордости, что не только спасла Хуану от ночных унижений, но еще и обзавелась служанкой. Это ей почему-то понравилось.

Никаких туалетных принадлежностей у Мередит не было, и она не расчесывала волосы с тех пор, как рассталась с караваном. Она посетовала на это Хуане, и та, выбежав из комнаты, через несколько минут вернулась с грубым костяным гребнем. Девочка принялась старательно расчесывать волосы Мередит. Сначала у нее ничего не получалось, но вскоре дело пошло на лад. Когда она закончила, волосы у Мередит блестели, и сама она чувствовала себя более ухоженной, чем все эти дни.

Они уже готовились лечь, как вдруг со двора раздались пьяные крики, под окном кто-то звал Хуану по имени. Девочка, задрожав от страха, прижалась к Мередит, которая обняла ее и попыталась успокоить.

Вскоре в коридоре раздались тяжелые шаги, и чей-то кулак бухнул в дверь.

— Хуана! — прорычал голос по-испански. — Выходи, индейская сучка! Выполняй свои обязанности!

Хуана дрожала, припав к Мередит. Та крепко обнимала ее.

— Идите прочь! — крикнула она. — Хуана больше не работает у вас лагерной шлюхой. А если вы попытаетесь ворваться за ней сюда, я пожалуюсь вашему командиру!

За дверью воцарилось молчание. Потом тот же пьяный голос пробормотал грязные ругательства; Мередит затаила дыхание. Вновь под дверью слышались тяжелые шаги, но теперь они удалялись, и Мередит вздохнула спокойнее.

Они легли рядом, Хуана устроилась на своем соломенном матрасике подле Мередит, а та взяла девочку за руку.

Мередит долго лежала без сна, напряженно прислушиваясь к шуму в асиенде, но наконец шумное веселье стихло, и они уснули.

Разбудили ее звуки выстрелов. Через единственное окно в комнату проникал серый рассвет. Мередит вскочила и подбежала к окну, но ничего не увидела. Выстрелы стали чаще, послышались тревожные крики и топот лошадиных копыт.

Хуана сидела на матрасике, обхватив себя руками; на лице ее был написан ужас. Мередит опустилась на колени рядом с девочкой и прижала ее к себе.

Так они и ждали беды, дрожа от страха и не сводя глаз с двери.

Мередит и Хуана сидели, в страхе прижавшись друг к другу, а звуки боя хотя и не исчезли вовсе, но быстро затихали. Через несколько минут воцарилась тишина.

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая