Золото императора династии Цзинь (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая
- Хунхузы – предположил Дудек. И с ним согласились.
- Поможем братьям – корейцам?
- А почему – нет? – сказал Пилипчук и с ним тоже согласились.
Дудек, Пилипчук, Кумарёв и Уваров с карабинами наготове осторожно направились на звуки выстрелов. Остальные остались сторожить лошадей и груз.
На берегу речки несколько человек, судя по внешнему виду – китайцы, палили по корейским фанзам из винчестеров. Корейцы отвечали беспорядочной стрельбой, в основном из охотничьих ружей. Четверо товарищей дружно прицелились и дали залп по нападающим. Один китаец упал, но, судя по всему, убит не был, так как его подняли другие китайцы, взяли за подмышки и потащили через речку, отстреливаясь. Товарищи дали ещё один залп. Один китаец схватился за ногу, а другой лицом вниз, мёртвый упал в воду. С десяток китайцев спешно отступили и скрылись в лесу.
А из фанз корейцев по-прежнему раздавались выстрелы. И ни какие увещания, стрельба в воздух, не возымели на них ни какого действия, стрельба продолжалась.
Товарищи двух союзных партий махнули рукой на всё это безобразие, обошли деревушку, перешли вброд реку и на другой стороне разбили лагерь.
- Интересно, - сказал Уваров, уже в сумерках, за ужином, - от кого они отстреливаются?
В деревни корейцев велась беспорядочная пальба.
- Да кто их знает, этих корейцев – ответил Суздальцев.
- Нам здесь советовали проводника взять – напомнил Дудек.
- Смеёшься? – возразил Уваров. – Такой проводник заведёт туда, куда Макар телят не гонял!
- А куда он их гонял? – спросил Яша Гуревич.
- Ой, Яша! – улыбнулся Уваров. – Я вас умоляю, это поговорка такая.
- А кто это были, интересно? – спросил Ганин.
- Хунхузы, кто ж ещё? – ответил Дудек.
- Те, которые нас стерегут? – сказал Суздальцев.
- Вряд ли – помотал головой Дудек. – Зачем им было на корейцев нападать?
- Бандиты.
- Это, да. Но что им тут делать?- спросил Дудек.- Они нас ждут где-нибудь у моря, у этой самой Грингмутовки, или как там её?
- Правильно произнёс – подал голос Ракитенко. – Только откуда они знают, что мы нашли что-то?
- Крабель сказал – предположил Дудек. – Мы ж ему сами телеграмму отбили.
- По этому поводу отрицать чего-либо сложно – сказал Суздальцев.
- Нет, - сказал Пилипчук, - ведут они нас по-тихому. Домбровский же объяснял.
- И я согласен с товарищами эсерами – сказал Уваров.
- И всё-таки я не понимаю: зачем нас вести-то? – удивился Ганин.
- А если мы заблудимся? – ответил Пилипчук. - Или погибнем?
- Тьпфу на тебя! – сказал Дудек.
- Или на нас кто-нибудь нападёт? – поддержал Пилипчука Уваров. – Нет! Нас вести надо! Во избежание! – поднял палец вверх Василий.
- Это логично – согласился с ним Суздальцев.
- Понятное дело – сказал Кумарёв. – Бережёного Бог бережёт!
- Как же они нас проследили? – полюбопытствовал Ганин.
- Ну как? – стал рассуждать Уваров. – Свои люди на станциях, где мы могли сойти. Телеграфисты, опять же. Способов проследить много!
- Может они вон в тех кустах сидят – сказал Пилипчук и махнул рукой на прибрежные кусты.
Яша Гуревич так и впился в эти кусты глазами, а Ганин засмеялся, махнул рукой и сказал:
- Да ну, тебя, дядя Гордей!
А в корейской деревне до утра раздавались одиночные выстрелы. Корейцы упорно продолжали с кем-то воевали.
Незадолго до этого, за не большой речкой сидел на большом камне и прислушивался к оружейной пальбе Лу Вэйюй со своей трёхлинейкой в руках.
Только начинало смеркаться. Из леса выбрались китайцы. Двое на наспех сделанных носилках несли раненного.
Лу Вэйюй встал. Его заметили и остановились.
- Кто такие? – гневно сверкнул глазами паотоу. – Мы просили всех здешних не шуметь недели две!
- А ты кто, что бы всем здешним приказывать? – спросил явно главарь банды.
- Просили! Не приказывали. Но ты прав! Наша просьба равна приказу! Я паотоу даньцзя ды У Юйди. Меня зовут Лу Вэйюй.
- Я про вас слышал. И про тебя, и про У Юйди, твоего даньцзя ды. Но почему я, чжангуй («хозяин кассы») Чи Цяоинь должен тебя слушать? Я, кто сам создал этот отряд? Я сам себе голова!
- Уже, нет! – спокойно сказал Лу Вэйюй и выстрелил с бедра из винтовки в голову Чи Цяоиню.
Тот упал мёртвым, не издав ни звука. Его люди застыли в оцепенении. Упругой кошачьей походкой Лу Вейюй подошёл к людям, которые держали носилки.
- Наверное, тяжело – сказал он им сочувственно, перезарядил винтовку и выстрелил в раненого.
- Ещё есть больные, раненые?
В ответ – тишина.
- Хорошо! Только знайте – обмана не потерплю!
И опять тишина.
- У вас два пути – сказал Лу Вэйюй людям Чи Цяоиня – или вы со мной или … Понятно?
Он отошёл к камню, из кустов вышли люди паотоу.
- Мы с тобой, господин – сказал один из людей Чи Цяоиня, хмуро глядя на дула разномастных винтовок, направленных на него и его товарищей.
Лу Вэйюй победно улыбнулся: потихоньку он сам становился чжангуем, сколачивая собственную банду.
ГЛАВА 19. ОДИН ДЕНЬ ПУТИ.
Утро выдалось солнечным, хотя на реке был туман. Товарищи по союзным партиям выбирались из палаток, зевали, с неохотой умывались. На всех были накомарники, сплетённые из конского волоса. Комары и мошка просто зверствовали. В корейской деревушке стрельба наконец-то прекратилась.
Путешественники позавтракали и стали собираться, подражая казакам во всех своих действиях. Лошади нервничали, сказалась ночь среди мошки и комаров. Надо было отогнать их подальше от реки или, хотя бы, устроить дымокур специально для лошадей.
Наконец, кое-как собрались и двинулись вниз по течению реки, благо, что она текла в нужном направлении. Забрались как можно выше в гору, чтобы не докучали комары. Шли долго и трудно, пробирались сквозь кусты. Пекло солнце. Внизу шумела река, пить хотелось нестерпимо, а фляжки были пустыми.
- Мы коней утром поили?- спросил Суздальцев.
- Нет – ответил Уваров.
- А кормили?
- По-моему тоже нет.
- Молодцы!
- Это да! Но уж, какой начальник!
- Помолчал бы.
- Слушаюсь, ваше благородие.
Вышли на поляну. Гора окончилась обрывом. Со всех сторон волнами вставали зелёные горы.
Лошадей, не рассёдлывая, пустили пастись. Как они обрадовались зелёной травке! Сразу видно – проголодались.
С той стороны в пропасть низвергался небольшой поток воды. Даже с расстояния несколько метров чувствовалось, какая она чистая и холодная, но добраться до неё было не возможно. В горле пересохло так, что даже глотать было невозможно. Пить хотелось нестерпимо.
Пилипчук толкнул Суздальцева:
- Посмотри вон на ту лошадь.
У одной лошади съехало седло на левый бок.
- Холку собьёт, - сказал Пилипчук, - погано будет.
- Чья лошадь? – заорал Суздальцев.
- Моя – ели слышно пролепетал Гуревич.
Суздальцев в два прыжка подлетел к нему:
- Холку у лошади собьёшь – на себе всё потащишь! Понял!
Бедный, несчастный, мокрый от пота Яша смотрел на Суздальцева какими-то затравленными глазами и покорно кивал, со всем соглашаясь.
- Что ты к Яше примотался, Костяря? – заступился за Гуревича Уваров. – Ты, чай, про холку только что узнал.
Он лениво встал и направился к лошади Гуревича, поправил седло, подтянул подпругу.
Вдруг из кустов выскочил чёрненький зверёк и сердито затявкал. Это было так не ожиданно и смешно, что все невольно заулыбались, не смотря на усталость, а Пилипчук ласково сказал:
- Это что же ты такая сердитая?
Храбрый зверёк тявкал не переставая.
- Это енотовидная собака – пояснил Ракитенко, - японцы называют её тануки. У неё нора, наверное, где-то рядом.
- Тогда пошли отсюда – сказал Дудек. – На этот водопад смотреть не выносимо. И собачке без нас спокойнее будет.
С ним согласились.
- По азимуту правильно идём? – спросил Дудек.
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая
