Пират королевы Елизаветы - Мюллер В. К. - Страница 12

• Предыдущая
• 12/22
• Следующая

Мы колебались, к которому из двух островков нам подойти: Тидору или Тернату. На последний нас усиленно зазывал наместник его царька. Он уверял нас, что его властитель будет очень рад нам, сделает все, о чем мы его попросим, и что на слово его можно положиться, тогда как у португальцев, владеющих островом Тидором, мы не найдем ничего, кроме обмана и коварства. Кроме того, если мы отправимся на Тидор, не побывав на Тернате, то на тернатского царя мы уже ни в чем не должны рассчитывать, так как португальцы — его враги. Генерал решил идти к Тернату и тотчас по прибытии туда послал гонца к царю с бархатным плащом в подарок и в знак мирного прихода.

Царь принял нашего гонца милостиво и с большим почетом в своем большом дворце, окруженный громадной свитой. Этот высокий, полный и хорошо сложенный человек вызывал в своих подданных такое к себе уважение, что даже его наместник не смел говорить с ним иначе, как на коленях, и поднимался на ноги лишь по нарочитому разрешению. Он тотчас выразил согласие исполнить нашу просьбу и обещал лично навестить нашего генерала, прибывшего из такой далекой страны и от лица столь могущественного государя.

Слово свое царь сдержал. Мы получили вдоволь провизии: риса, тростникового сахара, кокосовых орехов и какой-то крупы, которую они называли саго. Эту крупу они собирают с верхушек деревьев, в изобилии здесь растущих; вкусом она напоминает свернувшееся молоко и распускается как сахар. Следуя местному обычаю, мы наделали из этой крупы множество лепешек, которые хороши тем, что сохраняются хоть десять лет.

Прибытие царя к нашему кораблю мы встретили со всей подобающей торжественностью: загремели пушки, затрубили трубы и другие инструменты нашей музыки. Наш гость был в восторге и попросил, чтобы музыканты спустились в шлюпку, привязанную за кормой корабля, а сам велел привязать свою галеру к этой шлюпке и, слушая музыку, шел на буксире по крайней мере с час. Затем, когда корабль наш стал на якорь, царек распрощался с генералом, извиняясь за свой отъезд и обещая на следующий же день приехать снова и тогда подняться на палубу к нам. Но своего обещания он не сдержал.

Население острова Терната мавританское11. Религия состоит из суеверных обычаев, связанных с изменениями фаз луны, и из очень строго соблюдаемого в известное время года поста. Мы имели возможность наблюдать, как эти люди в течение дня не брали в рот решительно ничего, даже глотка воды, зато ночью ели по три раза и весьма обильно.

Покуда мы стояли на якоре в Тернате, между прочими гостями нас посетил один джентельмен в сопровождении переводчика, желавший осмотреть корабль и побеседовать с генералом. Платье его напоминало наше, европейское, и держал он себя с большим достоинством. Он рассказал нам что он не здешний, а из Китая; что зовут его Паусаос; что в последние два столетия из его рода вышли двенадцать императоров; что он, как и современный богдыхан, всеми почитаем и любим. Но ему пришлось покинуть свою родину, и вот по какой причине: его обвинили в каком-то уголовном преступлении, оправдаться в котором он не сумел убедительно для всех. И, зная, что приговор китайских судей не подлежит отмене, он поспешил предупредить этот приговор и обратился к богдыхану с просьбой предоставить его дело суду божию; пусть богдыхан отпустит его путешествовать, и пусть он навсегда останется изгнанником своей родины, если он не сумеет вернуться с таким известием, какого его величество еще никогда не слыхивал бы и которое окажет честь Китаю.

Богдыхан согласился, и вот теперь он три года странствует и приехал повидать английского генерала, о котором он наслышался таких удивительных рассказов. Ему самому хочется получить от храброго мореплавателя такие сведения, которые позволили бы ему вернуться на родину. Как, каким путем проехал генерал сюда из Англии? Каким превратностям судьбы подвергался он в дороге?

Генерал дал полное удовлетворение его желанию. Незнакомец слушал рассказ с большим вниманием и восхищением и, обладая хорошей памятью, запечатлел в себе все подробности. Затем он стал умолять генерала до возвращения в Англию повидать сначала его родину, потому что это принесет генералу и удовольствие, и почет, и выгоду: он познакомится с одним из самых древних, могущественных и богатых государств мира. Он расписывал богатство, населенность, производительность отдельных провинций Китая и красоту его городов и уверял, что пушки (недавнее монашеское изобретение у нас в Европе) на самом деле были прекрасно известны китайцам еще за две тысячи лет тому назад и что их медные пушки настолько совершенны и так легко их направлять, что из них можно попасть в наш шиллинг. Во всем этом генерал гораздо лучше убедится на опыте, чем из его рассказов; попутный ветер быстро донесет их до Китая, и сам он будет сопровождать нас туда. Но генерал наш все же не поддался на его увещания, и незнакомец с грустью простился с нами, говоря, что он счастлив, что хоть видел и беседовал с нами: быть может, рассказ об этой встрече поможет ему вернуть утраченное благоволение богдыхана.

К югу от Целебеса, около маленького и необитаемого острова, простояли долго, почти месяц, чинились, чистились, запасались водой. Мы отдохнули здесь, освежились и так великолепно питались находимой на острове снедью, что вскоре из больных и слабых, какими многие из нас за последние месяцы стали, превратились в крепких, сильных и веселых людей.

Весь остров сплошь порос лесом. Деревья большие, высокие, прямые и с ветвями только на верхушке. Их листья напоминают листья нашего дрока. Между этими деревьями каждую ночь летают бесчисленные рои светляков, которые, несмотря на свою незначительную величину (не больше обыкновенной мухи), дают такой яркий свет, что кажется, будто каждая ветка каждого дерева — зажженная свеча.

Нельзя не упомянуть также о великом множестве особого сорта раков или крабов, которых мы находили здесь. Эти раки были так велики, что за обедом четверо голодных людей насыщались одним раком, и притом мясо было удивительно вкусно, так вкусно, что мы именно ему приписывали поправку своего здоровья. Насколько мы могли заметить, эти раки не водились в море и жили всегда на суше. Они вырывали себе большие и глубокие норки под корнями громадных деревьев и жили в них кучками.

На острове Целебес мы находили раков этой же породы, которые, не имея убежища, карабкались на деревья, чтобы спрятаться от нас. Но мы предпочитали лучше лезть на дерево, чем остаться без лакомого блюда. Этот остров мы прозвали островом Крабов.

Выбраться из архипелага островков и мелей, окружающих Целебес, оказалось затруднительным. Нам пришлось отказаться от первоначального нашего намерения обогнуть остров с севера. Но и с южной стороны встретились те же опасности: мелей было так много и они были разбросаны на таком широком пространстве, что бдительность наша была напряжена, как ни разу прежде, с самого отплытия из Англии. Так мы меняли направление в поисках свободного прохода, пока, наконец, 9 января 1580 года не увидели, к великой своей радости, что берег решительно отклоняется к западу. В это же время подул свежий благоприятный ветер, и мы пошли на всех парусах.

И вот, когда мы меньше всего подозревали опасность, ночью, в начале первой вахты, наш корабль, на полном ходу, вдруг, в одно мгновение, наскочил на отчаянную, безнадежную мель или подводную скалу. С первой же минуты все поняли, что спасения ждать неоткуда и что все обречены на неминуемую смерть. Осмотрелись кругом, но, чем больше смотрели, тем меньше оставалось надежды. Призрак страшной смерти не давал отсрочки и заставлял нас отдать себя в руки милосердного провидения, нашего последнего прибежища. Мы пали ниц и слились в общей молитве. Мы лежали распростертые, как лежат преступники, положившие голову на плаху и ждущие каждое мгновение удара топора.

Но генерал бодрыми словами пробудил нас к жизни. Он напомнил нам, что нельзя искушать провидение, оставляя неиспользованными последние средства спасения, которые были еще в наших руках. Он сам показал нам первый пример. Приладили насос и стали откачивать воду. Вскоре убедились, что воды не прибывает. Это отсрочило смерть, которая продолжала, впрочем, оставаться неизбежной. Уже одно то, что мы немедленно не затонули, казалось чудом, потому что удар, который потряс наш корабль, был таков, что, казалось, никакое дерево и даже железо не могли его выдержать.

• Предыдущая
• 12/22
• Следующая