Мичман Тихоня - Марриет Фредерик - Страница 47

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая

— Я вижу, — сказал негр, выслушав его рассказ и оскаливая свои заостренные зубы, — что вы желаете получить его череп.

— Нет, не то, Мести, но я желал бы отделаться от него.

— Как же быть, масса Изи? Корабль отплывает послезавтра. Разве вот что: возьмите отпуск и не возвращайтесь.

— Но ведь это значит дезертировать, Мести.

— Зачем? Разве вы не можете сломать ногу? Сломайте ее на восемь кусков — для вида, не взаправду — тогда вас оставят на берегу. Потолкуйте с доном Филиппом, он вам устроит это.

— А ведь это мысль! Я подумаю об этом…

Джек посоветовался с Гаскойном, который одобрил выдумку Мести.

— Нам следует вывалиться из экипажа — ты сломаешь ногу, — разумеется, перелом будет сложный, — я руку; нас оставят на берегу и Мести с нами для ухода.

На этом и порешили. На следующее утро оба получили отпуск до вечера. Дон Филипп, посвященный в планы мичманов, обещал содействие со своей стороны и взялся переговорить с хирургами.

В то же утро капитан Уильсон, стоя у окна гостиницы, видел Гаскойна и Изи, мчавшихся во весь опор в кабриолете. Поравнявшись с бараками, Джек направил колесо на камень и вылетел вместе с Гаскойном из экипажа. Мичманы всегда остаются целы в подобных случаях, но все же наши молодцы порядком побили свои физиономии, что было весьма благоприятным обстоятельством для их планов. Дон Филипп, случившийся поблизости, кликнул солдат, велел отнести пострадавших в барак и послал за хирургами, которые раздели их, уложили в лубки ногу Джека; так же было поступлено с рукой Гаскойна.

Когда капитан Уильсон, узнав о несчастии, явился в барак, он нашел молодых людей в бесчувственном состоянии, с окровавленными лицами; хирурги стояли подле постелей с озабоченными лицами, толкуя о переломах, ушибах и т. п. Корабельный хирург, явившийся с капитаном, узнал от них, что у Изи нога переломлена в двух местах, кости вышли наружу, положение крайне тяжелое; у Гаскойна сложный перелом руки и, кажется, сотрясение мозга. Снимать лубки и осматривать повреждения значило бы без пользы тревожить пациентов и оказать недоверие коллегам; поэтому мистер Дэли — так звали хирурга — тоже состроил торжественную физиономию, покачал головой и заявил капитану, что перевозить молодых людей на корабль, пока не минует лихорадка, которая может продлиться дней десять, слишком рискованно. Лучше оставить их здесь на попечении друзей с тем, чтобы по выздоровлении они вернулись на Мальту.

Капитан согласился с этим и подошел к постели Гаскойна. Последний, зная, что у него сотрясение мозга, не отвечал на вопросы капитана и, видимо, не сознавал его присутствия. Капитан обратился к Изи, который при звуках его голоса открыл глаза и прошептал:

— Мести, Мести!!

— Он зовет Мести, — сказал капитан хирургу. — Когда вернетесь на корабль, передайте, пожалуйста, старшему лейтенанту, чтобы он прислал его сюда с их вещами. Это верный и надежный малый, он будет ухаживать за ними. Бедные ребята, — я видел, как они мчались, точно сумасшедшие! Дорого бы я дал, чтоб этого несчастия не случилось.

Затем, простившись с хирургами и доном Филиппом и поблагодарив их за внимание к пострадавшим, капитан ушел. Джек и Гаскойн почти сожалели о том, что отделались только легкими ушибами и, ссадинами: их мучили угрызения совести; Джек готов был покаяться в обмане при виде огорчения капитана Уильсона. Но дело было сделано, и отступать не приходилось, хотя бы уж потому, что нельзя же было выдавать пособников обмана.

К вечеру явился Мести с чемоданами мичманов, узлом с койкой для себя. Ашанти не вымолвил ни слова — глаза его сказали все, что было нужно — но пристроил в уголку койку, и вскоре все трое спасли сном праведников.

На другое утро капитан Уильсон еще раз навестил больных, увещевал Джека беречься, елико возможно, пожелал им скорого выздоровления и окончательно простился с ними. Спустя полчаса после его ухода они увидели в окно «Аврору», выходившую из гавани. Тут они выскочили из постелей, сбросили лубки и пустились в одних рубашках в пляс.

— Ну, Мести, — сказал Джек, успокоившись, — теперь давайте держать палавер, как говорят на вашей родине.

Мичманы снова улеглись в постели, а Мести с важным видом уселся между ними на стуле. Вопрос заключался в том, как избавиться от отца Томазо. Сбросить его в море? Или раздробить ему череп? Или всадить в него нож? Придушить? Отравить? Или пустить в ход мирные средства — убеждение, подкуп? Всем известно, как трудно отделаться от попа.

Так как Джек и Гаскойн не были итальянцами и не питали пристрастия к стилетам и ядам, то решено было испытать мирные средства; предложить отцу Томазо тысячу долларов, если он согласится не препятствовать браку.

Мести, видавший раньше отца Томазо, отправился к нему с запиской Джека через несколько дней после несчастного случая с экипажем. Патер прочел записку и спросил Мести по-английски:

— Поправляется ли ваш господин?

— Да, — отвечал Мести, — ему теперь лучше.

— Давно ли вы у него служите?

— Нет, недавно.

— Вы очень привязаны к нему? Он хорошо обращается с вами, не жалеет денег?

Хитрый негр догадался, что эти вопросы предлагаются неспроста, и отвечал равнодушным тоном:

— Какое мне дело до него?

Патер пристально посмотрел на Мести и, заметив свирепое выражение его лица, решил, что это подходящий человек.

— Ваш господин предлагает мне тысячу долларов, хотите получить эти деньги в свою пользу?

Мести осклабился.

— С такими деньгами я был бы богачом на своей земле.

— Вы их получите, если согласитесь подсыпать вашему господину в питье или пищу порошок, который я вам дам.

— Понимаю, — сказал Мести, — в нашей земле это часто делают.

— Что же? Согласны? Тогда я напишу, что принимаю деньги.

— А если догадаются, что это я сделал?

— Мы отправим вас в безопасное место, не бойтесь.

— Тысячу долларов?

— Всю, полностью.

— Давайте порошок.

— Подождите немного, — сказал патер и вышел из комнаты. Через десять минут он вернулся с запиской и маленьким пакетом с серым порошком.

— Подсыпьте это ему в суп или другое кушанье, и доллары будут ваши, — клянусь святым крестом.

Мести злобно усмехнулся.

— Как только получите деньги, принесите их мне. Затем дайте порошок и приходите ко мне; я сам провожу вас в безопасное место.

Вернувшись в барак, Мести повторил весь свой разговор с отцом Томазо.

— Это яд, очевидно, — сказал Гаскойн, — надо будет испытать его на каком-нибудь животном.

— Я испытаю, масса Гаскойн, — сказал Мести. — Но что теперь делать?

— Этот негодяй пишет, что за тысячу долларов согласен не только не препятствовать, но даже помогать мне, — сказал Изи. — Давайте опять держать палавер.

После продолжительных прений решено было, что Мести получит чек на тысячу долларов, отнесет его патеру и заявит, что он уже подсыпал порошок.

На другой день Мести отправился к патеру.

— Дали порошок? — спросил тот.

— Да, час тому назад. Вот чек на тысячу долларов.

— Сходите за деньгами, принесите их сюда, а затем отправляйтесь в барак, и когда ваш господин умрет, приходите ко мне. У меня все готово; я провожу вас в горы, в монастырь нашего ордена; там вы переждете, когда дело забудется, а затем я найду способ отправить вас на каком-нибудь корабле.

Мести отправился за деньгами, принес их в мешке отцу Томазо, а затем вернулся в барак. Решено было, что он уедет с монахом: Мести настаивал на этом.

Вернувшись к отцу Томазо вечером, он заявил ему, что Джек умер. Затем они сели на приготовленных уже мулов и уехали из Палермо. Мешок с долларами был привязан к седлу Мести.

Утром дон Филипп сообщил нашему герою об отъезде духовника.

— Я думаю перенести вас к нам, — прибавил он, — а вы постарайтесь воспользоваться отсутствием патера.

— У меня есть и средства для этого, — отвечал Джек, протягивая ему письмо отца Томазо.

Дон Филипп прочел его с удивлением, и был еще более удивлен, когда Джек рассказал ему всю историю. Он помолчал немного, потом сказал:

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая