Александр Великий - Догерти Пол - Страница 16

Александр принес богам положенные жертвы, молясь о счастливом ходе событий и исполнении некоторых предсказаний, и сел за стол с приятелями. Пирушка затянулась далеко за полночь. Рассказывают, что Александр принес в жертву сотни животных и раздал войску вино. У некоторых записано, что он намеревался после попойки уйти спать, но ему повстречался Мидий, самый верный человек из тогдашних его приближенных, который пригласил его к себе на пирушку; пирушка эта, как он уверял, будет ему приятна.

В «Дворцовых дневниках» написано следующее: Александр пировал и пил у Мидия. Выйдя от него, он вымылся, лег спать, опять обедал у Мидия и опять пил далеко за полночь. Уйдя с пирушки, он вымылся, немного поел и тут же заснул, потому что уже заболел лихорадкой. Ему к ложу вынесли алтарь для жертвоприношения, и он совершил его по своему каждодневному обычаю. Возложив жертвы на алтарь, он улегся в мужской комнате и лежал до сумерек. Тут он объявил военачальникам свои распоряжения относительно выступления в поход и отплытия: сухопутные войска должны быть готовы к выступлению через три дня, а флот, на котором будет находиться и он, отплывет на четвертый день.

Затем его на постели отнесли к реке. Он поднялся на судно, переправился через реку в сад, где опять вымылся и лег отдохнуть. На следующий день он вымылся и совершил обычные жертвоприношения. Улегшись в комнате, он беседовал с Мидием. Военачальникам было приказано явиться с рассветом. Распорядившись, он немного поел, его отнесли в комнату, и лихорадка не оставляла его целую ночь. На следующий день он помылся и принес жертву. Неарху и другим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня. На следующий день он опять вымылся и возложил жертвы. Призвав военачальников, он приказал, чтобы все было готово к отплытию. Вечером он вымылся и сразу почувствовал себя плохо. На следующий день его перенесли в дом рядом с бассейном, и он принес положенные жертвы. Было ему худо, но все же он пригласил главных морских начальников и опять отдал приказ об отплытии. На следующий день его с трудом принесли к жертвеннику. Он принес жертву и еще раз распорядился относительно отплытия. На следующий день, чувствуя себя плохо, он все же совершил положенное жертвоприношение и приказал, чтобы стратеги находились в соседней комнате а хилиархи[22] и пентаксиархи перед дверьми. Вошедших военачальников он узнал, но сказать им ничего не мог: голоса у него уже не было. Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекратившаяся на следующую ночь и следующий день. Так записано в «Дворцовых дневниках». Дальше рассказывается, что солдаты захотели увидеть его: одни, чтобы увидеть еще живого, другие потому, что им сообщили, будто он уже умер, и они вообразили, что телохранители скрывают его смерть. Многие, исполнившись печали и любви к царю, требовали, чтобы их впустили к Александру. Рассказывают, что он лежал уже без голоса, но пожал руку каждому из проходивших мимо него солдат, с трудом приподнимая голову и приветствуя их глазами. В «Дворцовых дневниках» говорится, что Пифон, Аттал, Демофонт и Певкест, а затем Клеомен, Менид и Селевк легли спать в храме Сераписа,[23] чтобы узнать у бога, не будет ли полезнее и лучше принести Александра в храм и умолять бога об излечении. Александр же умер, словно смерть и была для него лучшим уделом. Почти то же самое написано у Аристобула и Птолемея. Записали они и следующее: друзья спросили у Александра, кому он оставляет царство? Он ответил: «Наилучшему». Другие рассказывают, что к этому слову он прибавил еще: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой».

Однажды после великолепного приема в честь Неарха и его спутников Александр принял ванну, как он делал обычно перед сном, и собирался уже было лечь, но, вняв просьбе Мидия, отправился к нему на пир. Там он пил весь следующий день, а к концу дня его стало лихорадить. Некоторые писатели утверждают, будто Александр осушил кубок Геракла и внезапно ощутил острую боль в спине, как от удара копьем, – все это они считают нужным измыслить, чтобы придать великой драме окончание трагическое и трогательное. Аристобул же сообщает, что, жестоко страдая от лихорадки, Александр почувствовал сильную жажду и выпил много вина, после чего впал в горячечный бред и на тридцатый день июня умер.

Вернувшись в Вавилон и позволив себе несколько дней отдыха, Александр возобновил прерванные вследствие походов пиры. Он весь предался развлечениям, и однажды, когда, прогуляв целый день, присоединил к нему и ночь, он собрался было уходить с пира, но тут его самого и его товарищей пригласил к себе фессалиец Мидий, чтобы продолжить пирушку. Взяв кубок и выпив его до половины, он [Александр] внезапно застонал, точно пронзенный копьем, и был унесен с пира полумертвым. Он так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства, даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана. Друзья Александра распространили слух, что болезнь его произошла от неумеренного пьянства. Когда на четвертый день Александр почувствовал несомненный конец, он сказал, что «видит в этом рок, тяготеющий над его родом, ибо большинство их умирало в возрасте до 30 лет». Затем он успокоил солдат, волновавшихся и подозревавших, что царь пал жертвой заговора. Александра принесли на самое высокое место в городе; он позволил всем воинам лицезреть себя и давал им, плачущим, для поцелуя свою правую руку. В то время как все вокруг него плакали, он не только не проронил ни одной слезы, но даже не обнаружил никаких признаков скорби, а некоторых, особенно сильно горевавших, утешал, некоторым давал поручения к их родителям – до такой степени дух его был непоколебим не только перед врагом, но и перед самой смертью. Отпустив солдат, он спросил друзей, стоявших вокруг него, найдут ли они царя, подобного ему? Все молчали. Тогда он сказал им, что этого он и сам не знает, однако только «знает, как много крови прольет Македония в распрях и сколько убийств, сколько крови принесут ему как погребальную жертву». В конце концов он приказал похоронить свое тело в храме Амона. Когда друзья заметили, что он кончается, они спросили, кого он назначает наследником своей державы. Он ответил: «Достойнейшего». Столь велико было благородство его духа, что он, оставляя после себя сына Геракла, брата Арридея и беременную Роксану, но забывая о своих родных, сказал лишь: «Достойнейшего». И в самом деле, кому и наследовать престол великой империи, как не испытанным людям? Своим ответом он как бы подал своим друзьям сигнал к бою, бросил им его, как яблоко раздора. С этой минуты все стали соперниками друг другу, стремились подольститься к толпе, начали искать поддержки у простых солдат. На шестой день, когда Александр уже не мог говорить, он снял со своего пальца перстень и передал его Пердикке. Это и успокоило разгоревшуюся было распрю между друзьями. Слов произнесено не было, однако все видели, что наследник избран по воле умирающего.