Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович - Страница 123

• Предыдущая
• 123/182
• Следующая

— Есть, — сказал Коля. — Читай…

В телеграмме Ленинградского уголовного розыска стояло: «На ваш № 183 сообщаем: Магницкий Иван Карлович, 1870 года рождения, ранее неоднократно судимый за скупку и перепродажу золота и драгкамней, освободился из мест заключения 22 мая прошлого года, выехал сегодня в Москву, поезд 1, вагон 8, место 3. Особые приметы: левая нога сломана; хромает. Компрматериалы: купил 40 граммов золотой фольги у Воробьева на ювелирфабрике и 20 граммов платины у коллекционера Грушевского. Цель поездки по предположению нашего источника — закупка крупной партии золота и драгоценностей».

— Что решим? — Коля убрал телеграмму в сейф.

— По-моему, нужно Магницкого встретить, — сказал Миша. — И посмотреть за ним. А там видно будет.

— Это неактивно, — поморщился Олег. — Но лучшего, — он развел руками, — придумать не могу.

— Если бы у нас было время на подготовку, — сказал Виктор, — я бы предложил… проникнуть в банду. Вместо Магницкого.

— А я предлагаю сделать это вместе с Магницким, — спокойно сказал Коля. — Если, конечно, мы на правильном пути. — Он снял трубку телефона: — Дежурную «эмку» — к подъезду. — Коля посмотрел на часы. — Попробуем перехватить поезд где-нибудь у Калинина.

— А почему нельзя утром, на вокзале? — удивился Миша.

— Потому что Магницкого будем встречать не только мы, — снисходительно объяснил Олег.

…»Эмка» миновала «Сокол» и, увеличивая скорость, помчалась по Ленинградскому шоссе. Свет фар вырывал из темноты деревья, редкие домики. Покачиваясь на мягком сиденье, Коля погрузился в полусон. Вот как она складывается, жизнь! Как это у Маяковского? «С пулей встань, с винтовкой ложись». Дети давно уже спрашивают: а что такое гражданская война? И мамы этих детей уверены, что теперь стреляют только в тире, из пневматических ружей. Их называют «духовые». Люди спокойно ходят в театр, в кино. Сердятся на милиционеров, которые штрафуют за неправильный переход улицы. Наверное, большинство так и думает — милиция существует, чтобы переходили улицу в положенных местах. Даже Маяковский написал: «жезлом правит, чтоб вправо шел. Пойду направо — очень хорошо!» Коля улыбнулся сквозь дремоту: вот ведь — профессия! Никто о ней ничего толком не знает, сплошной секрет. Мало кто любит ее — да что там — любит! С элементарным уважением мало кто относится, вот в чем беда! Плохо у нас пропагандируют хорошее. Нагрубит кому-нибудь участковый — сразу узнает вся улица, весь квартал. И сразу — поток писем. А погибнет в схватке с бандитами милиционер или оперативный работник — о многом ли узнаешь из скупых строчек Указа. «За мужество и героизм, проявленные при задержании особо опасного преступника, наградить… посмертно».

«Эмку» встряхнуло. Коля посмотрел на часы.

— Сколько до Клина?

— Километров двадцать, — отозвался шофер.

— Можем не успеть, — заметил Олег.

— В первый раз, что ли? — лениво протянул шофер. — Будем тютелька в тютельку.

Шофер прибавил газ, и Коля снова погрузился в полудремоту. Вспомнился Агеев — парень с трудной судьбой, измотанный, нервный. Надо же! Захотел человек сойти с кривой дорожки — и тут же подкараулили его бывшие дружки, отомстили. Сложное это дело — взаимоотношения в воровской среде. Видимость какой-то морали, каких-то законов, а на деле всем движет право сильного, волчье право. Прячутся, конспирируются, иногда довольно умело, — как с ними бороться? На следствии по делу министров бывшего царского правительства кто-то из обвиняемых остроумно заметил, что против тайно совершаемых преступлений бороться только гласными, открытыми средствами невозможно. Это правильно. Мы тоже, несмотря ни на что, теперь не можем, да и никогда не сможем бороться с преступниками только открыто. Что бы там ни говорили чистоплюи и псевдоморалисты. Нет ничего плохого, ничего аморального в том, что бывший вор Агеев, оставаясь в среде бывших своих сотоварищей, пытался разрушить их преступное сообщество, разложить его изнутри и тем самым спасти всех от тюрьмы и краха. Почему же так живуче отвратительное жандармское слово «сексот»? Не потому ли, что мы боимся подчас чистоты и правды в деле, которое исстари и, конечно же, несправедливо принято считать грязным. А ведь Агеев погиб на боевом посту. Геройски погиб, защищая народное достояние. Только о нем не напишут в газетах, и орденом его не наградят.

«Эмку» встряхнуло, взвыл мотор.

— Вляпались! — в сердцах сказал шофер. — Дорогу ремонтируют. И где мы только объезд проморгали?

— Вернемся, — предложил Миша.

— Тогда явно не успеем, — сказал Олег.

«Эмка» снова набрала скорость, и все обрадовались, что участок плохой дороги остался позади, но впереди мелькнул шлагбаум и красный фонарь на нем. Взвизгнули тормоза. «Эмка» замерла, врезавшись в огромную кучу песка.

— Чтоб вам повылазило! — К машине подскочил рабочий с фонарем. — Носит тут всяких.

— Что же вы дорогу перекрыли и не предупреждаете! — в свою очередь заорал шофер.

— Это как же не предупреждаем! — завопил рабочий. — Объезд взади, глаза разуй.

— Где «взади», где? — орал шофер.

— Кончили, — приструнил его Коля. — Ехать дальше можем?

Шофер заглянул под двигатель:

— Рулевая тяга дуба дала.

Коля достал часы:

— Вот тебе и тютелька в тютельку. Железная дорога далеко?

— Железка — вона она, — злорадно сообщил рабочий. — А поезда здеся не останавливаются.

— Ты чего такой злой? — добродушно осведомился Миша. — Кто тебя обидел?

— Ничего, — не то улыбнулся, не то оскалился рабочий. — Я при случае тоже обижу. Валите, неча мне здесь с вами лясы точить.

Оперативники зашагали к насыпи.

— Его бы надо проверить, — остановился Олег. — Кулацкое отродье, не видите, что ли? Он еще поезд под откос пустит.

— Не усложняй, — успокоил Виктор. — Мало ли из-за чего у человека на душе скверно? Нельзя же во всем и везде видеть одних врагов. Не дело это.

— Меня в спецшколе учили иначе, — буркнул Олег.

— А ты не попка-дурак, — насмешливо сказал Виктор. — Ты учебу воспринимай не механически, а творчески.

Вышли к домику обходчика. В окнах было темно.

• Предыдущая
• 123/182
• Следующая