Улыбка Кубы - Габова Елена Васильевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/28
• Следующая

– Смотри! Как молоденькая! – и я захихикала. Забавно мне это показалось – в таком возрасте красоту наводить.

– Наверно, на свидание едет, – сказал Саня спокойно.

– На свидание! Сань! Да ей сто лет в обед!

– Ну и что? У нас все бабушки на свидания ходят, если они одиноки. У них свои клубы по интересам – в каждом районе. У вас разве не так?

– Нет, – я помотала головой. – У нас совсем даже не так.

– Ну и зря. Пожилым скучно! Дети выросли, чем заняться? Не всегда же книжки читать! Они и на дискотеки бегают!

– Бабушки – на дискотеки?

– И дедушки тоже. И не только одинокие. Парами ходят.

– Вот это да! Суперпотряс!

– Да, очень чудесно. Старым тоже нужно жить. И веселиться!

Да ведь он прав! У нас люди выходят на пенсию и как будто выпадают из жизни. Моя бабушка никуда не ходит. Сидит по вечерам дома, телевизор смотрит. А если бы были для пенсионеров клубы по интересам, разве она отказалась бы их посещать? Ой, бабушка все время жалуется, что ей скучно… Это папина мама. А мамины родители еще работают. Выйдут на пенсию и тоже будут скучать…

Утром наступил праздник, 1 января, день Кубинской революции.

На стенах домов – флаги, портреты. Но – как ни странно, не Фиделя или нынешнего президента Рауля Кастро, а Че Гевары. Товарищ Че тут везде – не только на флагах, плакатах, но и футболках, чайных и кофейных чашках, уличные музыканты поют про него песни, словом, имя «Че» – самое популярное на Кубе.

Лобби в нашем отеле с утра занято революционерами. Пока я ждала здесь Саню (он ночевал дома), я стояла тихонько у самой стены и наблюдала за ними. И ловила на себе неодобрительные взгляды. Ни разу за всю поездку я не встречала недоброжелательности, и вот – пожалуйста! Наверное, на революционных митингах чужих не любят. Я даже решила уйти от греха подальше, как вдруг молодой кубинец обратился ко мне с вопросом:

– Where are you from? [18]

Я ответила, и сразу получила улыбку в ответ.

– А я думал, что вы американка, – признался парень. Он был точно в таком же берете, как у Че Гевары на портретах. Кубинец сказал что-то своим соседям. И – о чудесная перемена! – все вокруг заулыбались и стали восклицать, что «Русия» – это хорошо. От многих я слышала это за свою поездку. И только один пожилой дяденька в аэропорту Кайо-Ларго проворчал, что Россия предала Кубу, перестав предоставлять ей экономическую помощь.

…Речи революционеров заняли ровно десять минут, а потом зазвучала музыка. Начались танцы и песни. Официанты на подносах разносили коктейли. Поднесли его и мне в высоком стакане с соломинкой, но я отказалась, опасаясь, что коктейль алкогольный.

Стулья отодвинули к стенам, и в центр круга порхнула революционерка в пламенном платье. Лет ей было около тридцати. Значит, не всем молодым революция не по нраву? Здесь, на митинге, молодых коммунистов было много. Девушка танцевала, как вихрь, откидывалась назад до самого пола, цветком кружился подол ее платья, ей дружно аплодировали, а потом все стали танцевать… Вот это митинг! Просто классно! Почему наши митинги проходят по-другому?

Явился Саня. В клетчатой рубашечке с коротким рукавом, джинсах. Обновленный какой-то. Поздравил меня с Новым годом, чмокнув в щечку. Сказал мне нечто, весьма интересненькое:

– Проснулся утром, а тебя – нет! Это мне не понравилось! – И он поморщился, помотав головой. Я ничего не ответила, не съехидничала. Я зарделась от удовольствия! И от похожести своего настроения. Утром мне тоже хотелось бежать к Сане, звать его на завтрак, как обычно в последние две недели, а его… увы, в отеле не было. И мне сразу стало как-то не по себе.

И пошли мы с Рыжим по Гаване гулять.

Что творилось на улицах города! И не понятно было, что кубинцы праздновали больше – праздник революции или Новый год. На Новый год было мало похоже – где снег? Тепло, лето, елки только в отелях, для иностранцев. Да и то искусственные! Вокруг как будто бы фестиваль: музыка, песни, танцы. Саня сказал, что в Гаване такое веселье вовсе не редкость.

– А фестиваль у нас в феврале, – добавил он.

Останавливаемся рядом с уличными музыкантами, подпеваем, пританцовываем. Я отдала Сане камеру, он снял меня рядом с крупной кубинкой в белом, пышном, как у невесты, платье. Ей было лет пятьдесят. На голове – белый кружевной чепчик с красным цветком, на поясе маленький красный кружевной передник – коротенький, только для кармана, на ногах белые сабо, а во рту – здоровая кубинская сигара. Очень была экзотичная чернокожая тетя. Она в одиночестве танцевала под оркестр уличного ресторанчика. Я стояла и любовалась, глаз не могла отвести. Я давно заметила, что грация людей крупных особенно привлекательна. Кубинка заметила мои восхищенные взгляды, лебедушкой подплыла ко мне, обняла меня за плечи и сделала знак Сане, чтобы он нас сфотографировал! Что Саня и сделал! Увеличу эту фотку, вставлю в рамочку и – на стену возле кровати.

А когда Санька отдал мне камеру, эта крупная чернокожая кубинка дернула его за руку, чтобы сфотографироваться с ним. А он вдруг встал в стойку: танцевать! Оркестр был начеку и тут же переменил мелодию! Как они вдарили сальсу! Их поддерживали криками внезапно набежавшие зрители, хлопками в ладоши отбивали ритм! Негритянка была поражена умением Сани танцевать, думала, он тоже турист. В порыве чувств она предложила Сане свою сигару, вытащив ее из толстогубого рта. Но он отказался. Кстати, я заметила, что кубинская молодежь не дружит с сигаретами и пиво не хлещет. Им бы музыки, музыки побольше, вот это они уважают!

Веселая бесшабашная Куба! Умеешь ты веселиться! А в магазинах очередей больше, чем товаров. Да и магазинов-то раз, два и обчелся, их и не видно совсем! И сахар у тебя по талонам, как и многое другое… Но не унываешь!

Днем зашли перекусить в ресторанчик. Он был без дверей. Вход – арка, увитая зеленью. Мы начали есть, заиграла музыка – в музыкальный центр поставили диск. И тут же у входа остановился кубинец, кинул хозяйственную сумку на землю и стал выделывать па ногами. Он вне ресторанчика танцевал – ему вход сюда запрещен. А он и не переживал! Он и не собирался заходить! Услышал музыку, значит, что надо? Танцевать! Это был обычный кубинец, которого отправили в магазин талоны отоваривать, небрежно одетый – мятые брюки и рубаха. Но его танец был классный. Тут же к нему присоединился негритенок лет шести, потом еще один, еще…

И так слаженно они танцевали, как будто неделю репетировали вместе! А ведь все получилось случайно!

Музыка, музыка, музыка… Со всех сторон музыка!

Завтра мне улетать, наверное, поэтому картинки Гаваны особенно крепко встраивались в память.

В магазинах, где мало товаров, длинные очереди. Люди томятся в них, а лица приветливы.

Мужчины играют в домино, расположив столики прямо на тротуаре. Встретятся с тобой взглядом и улыбнутся белозубой улыбкой.

А вон там стайка подростков обосновалась в подъезде, бренчит гитара. Без денег можно, без музыки – никак.

На парапет, о который бьются волны, карабкаются два мальчика и девочка. Чернокожий мальчик подает белой девочке руку, помогая подняться.

На центральном бульваре малыш оседлал скульптуру льва, воображает, что скачет на лошади.

На нижних ступеньках Капитолия сидят влюбленные.

Звучат голоса разносчиков газет, здесь это пожилые люди.

Рассыпала апельсины женщина, и все прохожие кинулись собирать… Бросают ей в авоську… обыкновенную авоську, которая у нас стала музейной редкостью. И все улыбаются, улыбаются, улыбаются…

Иначе, как только с улыбкой, кубинцы жить не умеют. И мне кажется, что на острове, где вечное лето, в самом деле жить иначе нельзя.

Быть бы им еще немножко побогаче…

– Вы бедно живете, а кажется, что вы счастливые люди, – сказала я студенту Ермету в Тринидаде…

– Это наш менталитет, – ответил он. – Иначе мы не умеем.

• Предыдущая
• 27/28
• Следующая