Речные заводи (том 2) - Най-ань Ши - Страница 122
- Предыдущая
- 122/164
- Следующая
– Янь Цин! Что за вид у тебя?! – опросил он поспешно
– Здесь я не могу вам всего рассказать! – отвечал Янь Цин.
Тогда Лу Цзюнь-и отошел с ним за угол глинобитной стены и стал подробно расспрашивать о том, что случилось.
– Не прошло и полмесяца с тех пор, как вы, господин уехали, – начал Янь Цин, – и вот вернулся Ли Гу. Он сказал вашей жене, что вы присоединились к Сун Цзяну в Ляншаньбо и заняли в лагере второе место. Об этом же он сообщил и властям. Теперь он живет с вашей женой, а на меня рассердился за то, что я не пожелал слушаться его. Весь дом он забрал себе, все опечатал, а меня выгнал из города. Но это не все. Вашим родным и знакомым он объявил о том, что если хоть один из них предоставит мне убежище, то он не пожалеет половины своего состояния, чтобы упрятать моего спасителя в тюрьму. После этого я не мог больше оставаться здесь, вынужден был обосноваться за городом и жить подаянием. Я мог, конечно, уйти в другое место, но был уверен в том, что вы, хозяин, не могли стать разбойником, и поэтому решил вытерпеть все лишения, лишь бы еще раз повидаться с вами. Но раз вы, дорогой хозяин, только сейчас вернулись из Ляншаньбо, то послушайтесь моего совета: возвращайтесь туда и придумайте какой-иибудь способ, чтобы уладить все это дело. Если же вы появитесь в городе, то непременно попадете в ловушку!
– Да что за ерунду ты мелешь, мерзавец! – крикнул рассерженный Лу Цзюнь-и. – Моя жена не такой человек!
– Дорогой хозяин! – возразил ему Янь Цин. – Ведь нет же у вас сзади глаз, как же могли вы все видеть?! Вы всегда были заняты, развивали свою силу тренировкой, а любовными делами мало интересовались. Хозяйка с этим Ли Гу давно уже вступила в связь, а теперь они даже не скрывают этого и открыто живут, словно муж и жена. Если только вы вернетесь домой, дорогой хозяин, вам не избежать беды.
Слова эти окончательно вывели Лу Цзюнь-и из себя, и он стал яростно ругать Янь Цина.
– Пять поколений нашего рода жили в Северной столице, – кричал он. – Кто не знает этого! Да будь у этого Ли Гу даже несколько голов, он и тогда не решился бы на такое дело! Ты, конечно, натворил всяких бед, а теперь всю вину хочешь свалить на других! Я сейчас вернусь домой, выясню, что там произошло, и тогда мы с тобой поговорим!
При этих словах Янь Цин горько заплакал, подполз на коленях к Лу Цзюнь-и и крепко ухватил его за полы одежды. Но Лу Цзюнь-и ногой оттолкнул его от себя и быстро зашагал по направлению к городу. Там он пошел прямо к своему дому и заметил, что все его служащие, увидев его, сильно перепугались. А Ли Гу поспешил ему навстречу, пригласил его в зал, где и совершил полагающиеся поклоны.
– А где Янь Цин? – спросил Лу Цзюнь-и.
– Вы пока не спрашивайте об этом, – поспешно отвечал Ли Гу. – Тут дело такое, что сразу не расскажешь! В дороге вы перенесли не мало трудностей. Отдохните сначала, а потом я вам обо всем расскажу.
В это время из-за ширмы с плачем вышла жена Лу Цзюнь-и.
– А, жена! Здравствуй! – приветствовал ее Лу Цзюнь-и. – Скажи мне, что случилось с Янь Цином?
– Да уж лучше, дорогой, и не спрашивай, – отвечала она так же, как и Ли Гу. – Этого сразу-то не расскажешь. Ты в дороге перенес, вероятно, много трудностей. Отдохни сначала, а потом я тебе все поведаю.
Тут в душу Л у Цзюнь-и закралось сомнение, и он во что бы то ни стало решил узнать, что случилось с Янь Цином. Тогда Ли Гу сказал ему:
– Да вы, господин, вначале переоденьтесь, совершите поклоны перед таблицей предков, позавтракайте. А эту историю вы успеете еще услышать.
Тем временем были приготовлены еда и закуски, которые подали Лу Цзюнь-и. И вот, когда он уже взялся за палочки и хотел приняться за еду, у передних и задних ворот раздались шум и крики, и в тот же момент в помещение ворвалось человек триста стражников. Лу Цзюнь-и так и замер от испуга и изумления. Стражники связали его и повели прямо в управление начальника гарнизона, то и дело награждая палками.
В это время правитель области Лян Чжун-шу как раз находился в управлении. Справа и слева от него стояли две шеренги свирепых на вид стражников. Лу Цзюнь-и ввели в зал и поставили перед правителем на колени. В стороне также на коленях стояли Ли Гу и жена Лу Цзюнь-и.
– Ах ты, мерзавец этакий! – закричал правитель области. – Ты ведь был честным гражданином столицы! Как же ты осмелился перейти на сторону разбойников в Ляншаньбо да еще занять у них место второго начальника? А сейчас ты пришел сюда, чтобы помогать им из города? Решили, значит, напасть на Северную столицу? Вот тебя и поймали. Что же скажешь ты в свое оправдание?
– Дьявол меня попутал! – отвечал Лу Цзюнь-и. – Один из разбойников Ляншаньбо, по имени У Юн, пришел ко мне в дом под видом гадальщика и своими лживыми речами смутил мое чистое сердце и обманом заманил к ним в лагерь. Они продержали меня более двух месяцев. Но теперь мне все же посчастливилось вырваться от них и вернуться домой. Я пришел сюда без всякого злого умысла. И надеюсь, что ваша милость разберется в этом деле.
– Да как только язык у тебя поворачивается говорить все это? – продолжал кричать Лян Чжун-шу. – Если ты не был связан с разбойниками, то почему прожил там столько времени?! Даже твоя жена и Ли Гу подали заявление, в котором считают тебя виновным. Что же, все это выдумки значит?!
– Раз уж вы, хозяин, приехали сюда, – заговорил тут Ли Гу, – так для вас же лучше будет признаться во всем. Даже на стене нашего дома написаны стихи, в которых скрыт злой умысел. Какое же еще нужно доказательство? Тут и разговаривать не приходится.
– Ты не подумай, что мы хотели причинить тебе какой-нибудь вред, – вставила свое слово и жена Лу Цзюнь-и. – Мы боялись лишь одного, что ты и нас впутаешь в это дело. Ведь не зря говорится в пословице: «За одного мятежника истребляют весь род до девятого колена».
Лу Цзюнь-и, стоя на коленях, заявил, что обвиняют его несправедливо.
– Хозяин, вы не должны сетовать на свою судьбу, – уговаривал его Ли Гу. – Вы не можете идти против истины. Ведь это дело очень легко исправить. Вам лучше сейчас во всем признаться, чтобы избежать лишних страданий.
– Дорогой муж, – снова сказала жена Лу Цзюнь-и. – Ты ведь знаешь, что здесь, в управлении, попусту дело не разбирают. А против настоящего дела трудно возражать. Если ты в чем-нибудь провинился, то погубил заодно и меня. Так уж лучше пожалей сам себя и признайся во всем, и к тебе, может быть, проявят снисхождение.
А надо вам сказать, что Ли Гу успел подкупить всех служащих управления. Поэтому писарь Чжан, который вел это дело, выступил вперед и сказал:
– Человек этот настолько упрям, что без палок от него никакого признания не добьешься!
– Да, вы правы! – подтвердил Лян Чжун-шу и тут же приказал: – Всыпать ему!
Стражники тут же связали Лу Цзюнь-и, поволокли его и так исполосовали, что кожа у него потрескалась, а кровь лилась ручьем. Он раза четыре терял сознание и, наконец, не в силах выносить таких мучений, пал ниц и, тяжко вздыхая, сказал:
– Нет, уж видно, на роду мне написано умереть насильственной смертью! Я вынужден признать то, в чем никогда не был виноват.
Чжан записал его показание и велел принести кангу весом в сто цзиней, которую обычно надевают на смертников. Эту колодку надели на шею Лу Цзюнь-и и бросили его в тюрьму. Всем присутствовавшим при этом было тяжело смотреть на несчастного.
В тюрьме Лу Цзюнь-и первым делом привели в канцелярию и поставили на колени посреди комнаты. На кане сидел смотритель, который выполнял также и обязанности палача. Звали его Цай Фу, он родился в Северной столице. За то, что Цай Фу был мастером своего дела, народ прозвал его «Железные руки». Рядом с ним стоял его родной брат, надзиратель тюрьмы. За пристрастие носить в руках цветок народ в Хэбэе прозвал его «Цветок Цай Цин». Так вот этот Цай Цин с железной дубиной в руках стоял рядом со своим братом.
– Уведите преступника в отдельную камеру, – распорядился Цай Фу. – А я сейчас схожу домой и скоро вернусь.
- Предыдущая
- 122/164
- Следующая