Трилобиты: Свидетели эволюции - Форти Ричард - Страница 1

Переводчики Елена Наймарк, Юлия Наймарк

Научный редактор Елена Наймарк

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректор М. Савина

Компьютерная верстка Д. Беляков

Дизайнер обложки О. Сидоренко

© Richard Fortey, 2000

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2014

Издание подготовлено при поддержке Фонда Дмитрия Зимина «Династия»

Фонд некоммерческих программ «Династия» основан в 2002 году Дмитрием Борисовичем Зиминым, почетным президентом компании «Вымпелком». Приоритетные направления деятельности Фонда – поддержка фундаментальной науки и образования в России, популяризация науки и просвещение. «Библиотека Фонда «Династия» – проект Фонда по изданию современных научно-популярных книг, отобранных экспертами-учеными. Книга, которую вы держите в руках, выпущена под эгидой этого проекта. Более подробную информацию о Фонде «Династия» вы найдете по адресу www.dynastyfdn.ru.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Вот уже больше тридцати лет я с удовольствием занимаюсь трилобитами. И этой книгой я не только отдаю им дань безусловного уважения, но и пытаюсь передать читателю хотя бы часть той радости, которую приносило мне постоянное с ними общение. По ходу повествования раскроется и кое-что из научного метода познания. В моей предыдущей книге я описывал биографию всей земной жизни, начиная с бактерий и заканчивая человеком. Трилобиты мелькнули в той истории на одной-двух страницах. А теперь я пользуюсь случаем посмотреть на земную жизнь под другим углом и позволить моим любимым животным рассказать собственную историю во всех подробностях, каких она заслуживает. Но и в этом случае приходится изо всех сил сдерживаться – невозможно включить в книгу все, что хочется. Никакую историю не расскажешь полностью, всю до последнего факта, а тем более историю длиной в три сотни миллионов лет. Все равно рассказ останется не более чем кратким ее конспектом.

Мне бы хотелось настроить читателя на волнующее зрелище исчезнувших древних миров, чтобы мой читатель посмотрел на них глазами трилобита. Это не научный труд, это скорее посыл к будущим открытиям.

Бар гостинички «Паутина» в местечке Боскасл именно таков, каким и положено быть бару в мертвый сезон. Низкий потолок с тяжелыми балками, старинные бутылки, квадраты простого каменного пола. На стенах развешаны фотографии местной женской команды по дартсу, в рамках несколько выцветших вырезок из газет, печатным словом утверждающих немногочисленные достоинства гостиницы. Горит камин, жарко натоплено. Вместо музыки – низкий гул местного говора: лондонец не рискнет прокатиться в северный Корнуолл в это время года. Но в «Паутине», уютной и по-домашнему потрепанной, можно поговорить, а можно и помолчать, улыбаясь и глядя на поленья в камине, и никто не сочтет вас чудаком. Трудно покинуть темноватую, обволакивающую утробу бара, но приходится – ведь до темноты я должен найти мыс Бини. И вот я выползаю, щурясь на яркий свет.

Боскасл примостился у края расщелины на безлюдном северном берегу длинного полуострова, который ограничивает Англию с юго-запада; он построен вокруг узкого залива, где река Валенси врезается в море. Боскасл стар, и его своеобразную личность, сложенную камнем и многовековыми тяжелыми буднями, не изгладить никакой косметикой туристического бизнеса, хотя есть здесь и Музей колдовства, и навязчивые сувенирные лавки, и яркая реклама. Когда-то в городе не было ничего, кроме питейных заведений для рыбаков и рудокопов, – «Паутина» сохранилась как раз с тех времен; на кривой улочке, ведущей к гавани, можно встретить еще десяток разнообразных вывесок, рекламирующих всякую утварь. Все это нетрудно представить. Нынешние дома переоборудованы из бывших постоялых дворов, и никакие декорации не могут замаскировать их пивной родословной. Местный грубый камень придает зданиям особый облик. В таком вот заслуженном здании устроен и Музей колдовства; его крыша перекосилась под немыслимым углом под тяжестью корнуэльского сланца. Сегодня залив почти безлюден, и я представляю, что именно так он и выглядел, когда молодой писатель Томас Гарди приехал сюда больше века назад.

Я оставляю город на берегу залива, тропа петляет и уводит меня к северу по крутому склону долины. Склон зарос кустами утесника, на нем даже в это время года приветливо рассыпаны желтые цветочки. Маленькие птички перепархивают через тропинку – крапивник и несколько чеканов, – будто приглашая меня идти дальше. Отсюда, сверху, видны волнорезы, охраняющие узкий вход в залив – это живая память о временах, когда еще не взошла на трон первая из Елизавет. Под порывом ветра я ежусь и жалею, что не надел еще один свитер, но по крайней мере пока не идет дождь. Я взбираюсь все выше, и неожиданно передо мной открывается море. Сегодня, как часто бывает в этих краях, туман застилает горизонт, и кажется, море никогда и нигде не кончается. Море сегодня спокойное, но все равно слышен рокот разбивающихся об утесы волн – они то плещут на камни, то отступают обратно в море, одна за другой. Там, где встречаются камни и вода, – белая пенная линия:

Так описал этот мыс Гарди. Темные, почти черные утесы, тяжелое море, поверхность его сморщена, будто слоновья кожа, и только медленное колыхание белой пенной линии оживляет картину. Город исчез из виду, я совсем один. Я укрываюсь от ветра за стеной, поросшей пучками смолевки и армерии. Стена сложена из местного сланца. Что удивительно, плитки сланца поставлены вертикально, и кажется, вы смотрите на ряды повернутых к вам книг. Я больше привык к горизонтальной кладке камней в оградах Оксфордшира. То тут, то там вертикальный рисунок прерывают угловатые подпорки из грубокристаллического белого кварцита. Тот, кто строил стену, знал толк в камнях. Вертикально уложенный сланец не задерживает дождевую воду (а в Корнуолле дождей немало), она легко стекает вниз. Обломочный кварцит устойчив к любым непогодам, поэтому столбы из него долговечны. И кварцит, и сланец, и все остальные камни обрастают во влажном климате Корнуолла зелеными листоватыми лишайниками, чьи мягкие оборки сглаживают жесткий абрис камней.

Я внимательнее присматриваюсь к утесам и для себя отмечаю, что они состоят из того же темного сланца. Поэтому-то утесы и кажутся такими неприветливыми, суровыми и мрачными. Они грозно хмурятся (слово, кажется, применяют только для скал и бровей) над самым морем, они рассечены глубокими и наверняка опасными трещинами. Не берег, а прямо гимн головокружению: «измученные скалы, уродливые вершины всех мастей…»[2] Я внимательно смотрю под ноги: узкая и скользкая тропа ненадежна после недавних дождей, один неверный шаг может обернуться бедой. Полуразрушенные каменные ограждения говорят о том, что раньше поля подходили близко к краю обрыва, всего несколько шагов по крутому зеленому склону отделяют путника от поднебесья, где на ветру кружатся буревестники и гагарки. Несколько низкорослых деревьев на склоне пригнулись, будто в ужасе тянут ветки прочь от страшного края пропасти.