Три Толстяка - Олеша Юрий Карлович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/27
• Следующая

Испанец выстрелил. Конечно, он не попал в шар. Увы, он попал в зеленую шляпу своего директора, которая и сама была высотой в колокольню.

Тибул бежал из огорода, перепрыгнув через противоположный забор.

Зеленая шляпа упала, покатившись на манер самоварной трубы. Испанец страшно сконфузился. Слава лучшего стрелка погибла. Мало того: погибло уважение директора.

— Ах, негодяй! — директор был вне себя и, задыхаясь от гнева, надел с размаху бумажный круг на голову испанцу. Круг с треском разорвался, и голова испанца оказалась в зубчатом бумажном воротнике.

Один Лапитуп остался не у дел. Но выстрел всполошил окрестных собак. Одна из них вылетела откуда-то и понеслась на силача.

— Спасайся, кто может! — успел крикнуть Лапитуп. Все трое обратились в бегство.

Продавец остался один. Он взобрался на забор и посмотрел вокруг. Три приятеля скатились под зеленый откос. Лапитуп прыгал на одной ноге, держась за укушенную толстую икру, директор влез на дерево и висел на нем с видом совы, а испанец, мотая головой, торчавшей из бумажного круга, отстреливался от собаки, попадая всякий раз в огородное чучело.

Собака стояла над откосом и, невидимому, не хотела нападать снова.

Вполне удовлетворенная вкусом Лапитуповой икры, она виляла хвостом и широко улыбалась, свесив розовый, блестящий язык.

СПРОСИТЕ доктора Гаспара Арнери, — ответил гимнаст Тибул на вопрос, почему он стал негром.

Но и не спрашивая доктора Гаспара, можно догадаться о причине. Вспомним: Тибулу удалось скрыться с поля сражения; вспомним: гвардейцы охотились на него, они сжигали рабочие кварталы, они подняли стрельбу на Площади Звезды. Тибул нашел убежище в доме доктора Гаспара. Но и тут каждую минуту его могли найти. Опасность была очевидна. Слишком многие знали его в лицо.

Любой лавочник был на стороне Трех Толстяков, потому что сам был толст и богат. Всякий богач, живший по соседству с доктором Гаспаром, мог бы донести гвардейцам о том, что доктор приютил Тибула.

— Вам нужно переменить внешность, — сказал доктор Гаспар в ту ночь, когда Тибул появился в его доме.

И доктор Гаспар сделал Тибула другим.

Он говорил:

— Вы великан. У вас огромная грудная клетка, широкие плечи, блестящие зубы, курчавые жесткие черные волосы. Если бы не белый цвет кожи, вы походили бы на североамериканского негра. Вот и отлично. Я вам помогу стать черным.

Доктор Гаспар Арнери изучил сто наук. Он был очень серьезным человеком, но имел добродушный нрав. Делу время, а потехе час. Иногда он любил развлечься. Но и отдыхая, он оставался ученым. Тогда он приготовлял переводные картинки в подарок для бедных приютских детей; делал удивительные фейерверки, игрушки; строил музыкальные инструменты с голосами неслыханной прелести; составлял новые краски.

— Вот, — сказал он Тибулу, — вот, посмотрите. В этом флаконе бесцветная жидкость. Но, попав на какое-нибудь тело, под влиянием сухого воздуха она окрашивает тело в черный цвет, притом как раз такого лиловатого оттенка, который необходим для негра. А вот в этом флаконе эссенция, уничтожающая эту окраску…

Тибул снял свое трико, сшитое из разноцветных треугольников, и натерся колючей, пахнущей угаром, жидкостью.

Через час он сделался черным.

Тогда вошла тетушка Ганимед со своей мышью. Дальше мы знаем.

Вернемся к доктору Гаспару. Мы расстались с ним в тот момент, когда капитан Бонавентура увез его в черной карете дворцового чиновника.

Карета летела во весь дух. Мы уже знаем, что силач Лапитуп не догнал ее.

В карете было темно. Очутившись внутри, доктор сперва решил, что сидящий рядом с ним чиновник держит на коленях ребенка, девочку, у которой взлохмачены волосы.

Чиновник молчал. Ребенок тоже.

— Простите, не слишком ли много я занял места? — спросил вежливый доктор, приподнимая шляпу.

Чиновник ответил сухо:

— Не беспокойтесь.

Свет мелькал в узких окнах кареты. Через минуту глаза привыкли к темноте. Тогда доктор разглядел длинный нос чиновника и полуопущенные веки и прелестную девочку в нарядном платьице. Девочка казалась очень печальной. И, вероятно, она была бледна, но в сумраке этого нельзя было определить.

«Бедненькая, — подумал доктор Гаспар. — Она, должно быть, больна».

И снова обратился к чиновнику:

— По всей вероятности, требуется моя помощь? Бедное дитя заболело?

— Да, требуется ваша помощь, — ответил длинный нос.

«Нет никакого сомнения, что это племянница одного из Трех Толстяков или маленькая гостья наследника Тутти, — доктор строил свои соображения. — Она богато одета, ее везут из дворца, капитан гвардии ее сопровождает, — ясно, что это очень важная особа. Да, но ведь живых детей не допускают к наследнику Тутти. Каким же образом этот ангелок попал во дворец?»

Доктор терялся в догадках. Он снова попытался завязать разговор с носатым чиновником:

— Скажите, чем больна эта девочка? Неужели дифтеритом?

— Нет, у нее дыра в груди.

— Вы хотите сказать, что у нее не в порядке легкие?

— У нее дыра в груди, — повторил чиновник.

Доктор из вежливости не спорил.

— Бедная девочка, — вздохнул он.

— Это не девочка, а кукла, — сказал чиновник.

Туг карета подъехала к дому доктора.

Чиновник с куклой и капитан Бонавентура вошли вслед за доктором в дом. Доктор принял их в мастерской.

«Если это кукла, то зачем могут понадобиться мои услуги?»

Чиновник начал объяснять, и все стало ясно. Тетушка Ганимед, еще не оправившаяся от утренних волнений, заглядывала в щелку. Она видела страшного капитана Бонавентуру. Он стоял, опираясь на саблю и подрыгивая ногой в огромном сапоге с отворотом. Шпоры его походили на кометы. Тетушка видела печальную, больную девочку в розовом нарядном платьице, которую чиновник усадил в кресло. Девочка опустила голову с растрепанными волосами и, казалось, смотрела вниз, на свои милые ножки в атласных туфельках с золотыми розами вместо помпонов.

Сильный ветер кидал ставню в галерее, и этот стук мешал тетушке Ганимед слушать.

Но она кое-что поняла.

Чиновник показал доктору Гаспару приказ государственного совета Трех Толстяков. Доктор прочел и заволновался.

— Кукла должна быть исправлена к завтрашнему утру, — сказал чиновник, вставая.

Капитан Бонавентура звякнул шпорами.

— Да… но… — доктор развел руками. — Я постараюсь, но разве можно ручаться? Я незнаком с механизмом этой волшебной куклы. Мне нужно его изучить, мне нужно установить свойство повреждений, мне нужно изготовить новые части этого механизма… Для этого потребуется много времени. Быть может, мое искусство окажется бессильным… Быть может, мне не удастся восстановить здоровье израненной куклы… Я боюсь, господа… Такой короткий срок… Одна только ночь… Я не могу обещать.

Чиновник прервал его. Подняв палец, он сказал:

— Горе наследника Тутти слишком велико, чтобы мы могли медлить. Кукла должна воскреснуть к завтрашнему утру. Такова воля Трех Толстяков. Никто не смеет не подчиняться их приказу. Завтра утром вы принесете исправленную, здоровую куклу во Дворец Трех Толстяков.

— Да… но… — протестовал доктор.

— Никаких разговоров! Кукла должна быть исправлена к завтрашнему утру. Если вы сделаете это, вас ожидает награда; если нет — суровая кара.

…Тетушка Ганимед заглядывала в щелку…

Доктор был потрясен.

— Я постараюсь, — лепетал он. — Но, поймите, это слишком ответственное дело…

— Конечно, — отрубил чиновник и опустил палец. — Я передал вам приказ, — вы обязаны его исполнить. Прощайте.

Тетушка Ганимед отпрянула от двери и убежала в свою комнату, где в углу потрескивала счастливая мышь. Страшные гости вышли. Чиновник уселся в карету; граф Бонавентура, засверкав и зазвенев, вскочил на лошадь; гвардейцы надвинули шляпы, и все ускакали.

• Предыдущая
• 12/27
• Следующая