Юноша из восточного гарема-2 (СИ) - "F-fiona" - Страница 25

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая

Я спускаюсь на первый этаж и прислушиваюсь. Тишина. Я бы сказал, мёртвая тишина, но это будет уже чёрный юмор.

Заглядываю в комнату охранников. Оба лежат на полу. Храпят. Прекрасно. Я достаю у одного из них ключи из-за пояса и открываю третью дверь слева по коридору. Кладовка. Тут как раз то, что мне нужно. Беру пару бутылок моющего средства с высокой концентрацией легковоспламеняющихся химических веществ и начинаю разливать их по коридору. Запах неприятный, резкий, глаза немного слезятся, но я довожу работу до конца. Стараясь не ступать в жидкость на полу, я иду к «холодильнику».

Самое интересное. Б-ррр. Надеюсь, я вытащу Хакима, а не чей-нибудь труп. Сверяюсь с историей. В камере «Е7» должен лежать я, а в соседней Хаким. Задерживаю дыхание, открываю, выдвигаю до половины тело и раскрываю черный водонепроницаемый пакет. Фух. Это он. Отлегает от сердца. Я полностью выдвигаю тело любимого из морозилки и сдергиваю пакет. Хаким обнажен. Конечно, одежду снимают при поступлении в морг. Его лицо в крови и ссадинах, на груди огромная гематома, а кисть неестественно вывернута. Ну, надеюсь, он меня за это простит. Хотя, думаю, это самое малое, за что мне придется просить прощение.

В заднем кармане у меня шприц с длинной иглой. Прицеливаясь, я бью иглой в грудь любимого. Удаётся с первого раза. Пара кубиков адреналина прямо в сердце. Тут же вкалываю второй шприц ему в шею. Это противоядие.

Кажется, что я сам себе вколол адреналин, потому как мое сердце заходится. Ожидание бесконечно, поэтому я засекаю время. Через минуту Хаким должен ожить. Слишком жарко, я стаскиваю лыжную маску, но перчатки не решаюсь. Я сжимаю в руках последний шприц, но лекарство в нем бесполезно, если человек мертв. Ощупываю Хакима. Он ледяной. К черту перчатки! Я скидываю и их, шарю руками по телу любимого, кладу голову ему на грудь, стараясь услышать сердца. Но никакого стука нет. Тишина. Меня начинает трясти. В панике, я запрыгиваю на Хакима и начинаю делать ему непрямой массаж сердца. Раз, два, три… Передышка. Или как там? Я забыл! Господи… Почему он не оживает? Господи… Если я убил его?

- Давай же! – я бью кулаками по груди мужчины. – Давай, приходи в себя, козел!

Я уже кричу, забыв об осторожности. А он все не приходит в себя. Бледный, неживой. Чёрт возьми! Минута давно истекла. Я снова приступаю к массажу сердца.

- Ну давай же, давай, давай!

Ничего.

Не верю. Я хватаю последний шприц и делаю третий укол Хакиму. Если он сейчас не оживет, то я убью его.

Вглядываюсь в любимое лицо.

Ничего.

Господи… Что я натворил… И зачем я все это затеял? Силы покидают меня, и я падаю на Хакима. Какой же он холодный. Дрожащими руками я убираю волосы с его лица, пытаюсь стереть засохшую кровь. Нежно касаюсь его губ и целую. Пусть это будет наш последний поцелуй. Хоть раз мне удастся подоминировать. И о чем я думаю сейчас?.. Нет, это невероятно. В такой момент я должен испытывать сильнейшее отчаяние, а не практиковаться в юморе.

От моего тепла, рот и губы Хакима теплеют, так можно представить, что он жив. И его руки прижимают меня к себе, а язык переплетается с моим. Стоп. Я едва не отскакиваю. Вообще-то, так и есть. Хаким с нахальной усмешкой смотрит на меня.

Живой, блять.

Чертыхаясь, я спрыгиваю на пол и отхожу на пару шагов. Вообще, за последние пять минут я вспомнил и Бога, и чёрта, в которых я вообще-то не верю. Надеюсь, если они все же есть, им икается. Я, не отрываясь, смотрю, как Хаким садится. Оглядывается. Качает головой, понимая, где находится. Пытается растереть тело руками, но видит, что одно запястье вывихнуто. Вздыхает.

- Всё тот же замечательный цветочек? – догадывается Хаким, весело смотрит на меня. Киваю. Не тот, но какая разница? – А ты в курсе, что если тело не достать через два часа из «холодильника», то спасать уже будет нечего? – снова киваю. – И сколько я там пролежал? Судя по отмороженным конечностям, ровно два часа.

Тут я отрицательно качаю головой:

- Три.

- Три?

- Ага, я уменьшил температуру «холодильника». Поэтому ты даже не покрылся инеем, дорогой. Считай, полежал на камешках.

- Как умно, - Хаким спрыгивает. Ровно идет ко мне. Блин, я после такого бы ходить учился заново. А он умудряется своим видом (с учетом, что он, вообще-то, голый) нагнать на меня страх.

- Стой, - стараюсь, чтобы этого не было слышно в голосе, достаю пистолет и направляю на мужчину.

Он замирает, улыбается:

- Котёнок, не говори, что ты выстрелишь. И, вообще, выкини эту гадость. Ещё поранишься.

- Это вряд ли, я умею обращаться с этой штукой.

- Научился во сне?

Обидно, кстати. Я выстреливаю. Прямо под ноги Хакиму, улыбка которого медленно сползает с лица. Правда, он даже не вздрогнул, но уже не так весело, да?

- И что? Ты оживил меня, чтобы убить?

- Нет.

Боюсь, что теперь самое сложное. Объяснить Хакиму почему я сделал все это. Объяснить так, чтобы он не захотел закопать потом меня.

- Хаким, я… - но неожиданно мужчина поднимает руку, останавливая меня. Захлопываю рот, что мне еще остается?

Посредине комнаты рабочее место – стол, компьютер на нём. Правда, я опять же не знаю, на фига это в помещении, где холодильники для трупов? Быть может, работа в такой компании имеет свое очарование? Хаким подходит к стулу и берет небрежно перекинутый через него белый халат. Я про себя хмыкаю, потому что у меня были такие эротические фантазии. Но когда он поворачивается, всем своим видом показывая, что внимательно слушает, я сразу стал серьёзным:

- Все думают, что мы мертвы. Есть официальное освидетельствование врача, наши трупы видели.

- И твой?

- Мой труп рядом с твоим, в соседней морозилке, дорогой.

- Кто же это?

- Брат Джима, бармена. Его брат погиб пару дней назад в автокатастрофе. И оказался очень похож на меня.

- И ты решил, что можно использовать его труп, вместо своего?

- Точно.

- А яд? Он достал? – киваю. Оказывается, эта местность богата опасными растениями – И как ты думаешь сохранить все это в секрете?

- В морге случится пожар.

- А со своим Джимом ты как поступил? Оставил в живых?

- Да, - негромко говорю я, думая, что зря Хаким меня недооценивает. – После того как наша машина сорвалась с обрыва (жалко ты не видел, это был шикарный трюк), он подложил труп своего брата, вместо меня. Тебя мы вынесли. Машину подожгли. Не подкопаешься. Ты успел выбраться и умер, я не успел и тоже умер. Так бывает.

Хаким некоторое время молчит. Похрустывает пальцами, морщась, когда доходит до больной руки. Потом поднимает глаза на меня:

- А теперь главное, котенок. Зачем?

Сглатываю:

- Я хочу, чтобы мы начали новую жизнь. В которой бы не было Азиза, твоих прошлых друзей и врагов. Всё сначала. Я устал тебя делить со всеми. Я хочу быть с тобой, чтобы ты принадлежал мне полностью.

- Занятно.

- Что занятно?

- Знаешь, - он делает ко мне шаг, – в обычных парах если возникают разногласия, то они обсуждаются за столом переговоров, цивилизованно и красиво. У нас же… - он делает еще шаг, и я вскидываю пистолет, - ерунда какая-то. Всё могло обернуться иначе. Ты мог погибнуть, когда машина летела с обрыва.

- Там три метра, пышные кустарники, при всем желании разбиться невозможно, - хмыкаю я. У меня идеальный план. Я все предусмотрел.

- Твой Джим мог сдать тебя полиции.

- Не сдал же.

- Все могло пойти не так, как задумано.

- Но все пошло именно так.

Нас разделяет лишь пара шагов. Хаким смотрит на меня совсем не по-доброму. Выразительно так говорит:

- Наверное, кроме меня.

Я вижу, что он собирается сделать, но не успеваю ничего предпринять. Пистолет - это так, для антуража. Никогда бы я не выстрелил в Хакима. Который в одну секунду оказывается рядом со мной и бьёт по руке. Я роняю пистолет, пытаюсь вывернуться из захвата, но он крепко меня держит.

- Знаешь, Лёша, ты, кажется, перешел черту, - раздается у меня над ухом.

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая