Исповедь Стража - Некрасова Наталья - Страница 61

• Предыдущая
• 61/155
• Следующая

— Мэй халлъе, — вдруг тихо ответил Отступник; угасло темное пламя, глаза его подернулись дымкой — туман над озером. — Только — как же я уйду…

— Разве ты не можешь? — вскинул глаза Суула.

— Нет. Арта — моя жизнь. Сила моя. Я здесь пленник — как и Эльдар: они ведь тоже не могут покинуть Аман, даже если и хотели бы…

— Почему? — Это было новой тайной Валинора, о которой майя никогда прежде не задумывался.

— Деревья… и-Алдас — так вы их зовете? Их сущность… чужая Арте. Они — как опоры купола, которым Валинор закрыт, отделен от Арты… нет, не совсем так; вот — смотри.

И, увидев, Суула вздрогнул невольно — жутковатой выходила картина того мира, в котором он пребывал с мига пробуждения, всю свою жизнь. Непроницаемая стена тончайшего… стекла? тумана? безвоздушья?.. Прочнее адаманта: не вырваться.

— …Тэлери пытаются иногда плыть на восход — и их ладьи поворачивают назад. Они рассказывали мне об этом. Цепи сняли — а что проку… все равно — скован…

— Но неужели ничего нельзя сделать с этим?! — вскрикнул Суула отчаянно.

— Сделать?.. — Странный был взгляд у Отступника. — Может быть…

Да, СДЕЛАТЬ он сможет. Это мы знаем из наших преданий и эльфийских хроник, что именно он сделал и как.

ГАРН-ЭН-ЛОРИЭН — САДЫ ЛОРИЭНА

…Он стоял, глядя в воды колдовского озера Лорэллин. Почему-то в них отражались звезды…

Ирмо подошел неслышно и остановился за его спиной.

— Мелькор…

— Ирмо?

— Я должен рассказать тебе, как было… с ними.

— Зачем снова причинять боль своей душе?

— Никто из нас не умеет забывать. Знаю, легче не будет; но я виноват перед тобой. Я не ищу оправданий, я только хочу рассказать. Ты выслушаешь меня?

Он обернулся и взглянул в глаза Владыке Снов. И увидел… майяр в лазурных одеждах с прекрасными, ничего не выражающими лицами, стояли полукругом позади них.

— Владыка Сновидений, к тебе слово Короля Мира Манвэ Сулимо: тебе ведомо, что делать с ними, так исполни же, что должно.

Ирмо промолчал, вглядываясь в перепуганные детские лица.

— Я исполню, — каким-то чужим голосом выговорил он после долгого молчания. Он не проронил больше ни слова, пока майяр не удалились. Молчали и дети, каким-то образом поняв, что при этих лучше не говорить.

— Что с нашим Учителем? — первым заговорил старший, мальчик лет четырнадцати с удлиненными зеленовато-карими глазами, смуглый и медноволосый. — За что убили Ориен и Лайтэнн?

— Ты должен нас убить? — почти одновременно спросила темноглазая среброволосая девочка, немногим младше парнишки. К ней испуганно жалась девчушка лет четырех — старшая гладила ее спутанные золотые волосы, пытаясь успокоить.

— Нет, — поспешно ответил Ирмо, внутренне радуясь, что есть возможность не отвечать на первые вопросы, стыдясь этой трусливой радости. — Нет, вы просто отдохнете здесь, уснете — вы ведь так устали, — а потом проснетесь, и все будет хорошо…

— Ты не умеешь лгать, — сказал старший.

— Я не лгу.

— Что может быть хорошо, если там сейчас умирает мой отец?! — тихо-тихо произнес мальчик, чтобы не слышали младшие, и безошибочно указал в сторону Таникветиль, и у Ирмо похолодело в груди: «Видящий…»

— Я не причиню вам зла, — снова сказал Владыка Снов; он чувствовал себя беспомощным перед детьми, видевшими смерть. — Поверьте мне…

Золотоволосая малышка посмотрела на него из-под руки старшей.

— Он говорит правду, — сказала она тихо. — Он хороший…

…Он отвел их в глубь колдовского леса, надеясь втайне, что мерцающее волшебство этих мест хоть немного отвлечет их, но дети следовали за ним в сосредоточенном настороженном молчании. Несмотря на все его уверения, добра здесь они не ждали.

Засыпали они быстро: и тела, и души их были слишком измучены, чтобы противостоять чарам Владыки Снов. Он ласково говорил с ними, каждого называл по имени, гладил встрепанные волосы, заглядывал в недетски-печальные глаза. Мальчик по имени Линнэр был последним.

— Ты не ответил мне. — Он пристально смотрел в глаза Ирмо. — Впрочем, я и так знаю. У нас никого и ничего больше не осталось… — Замолчал, на мгновение опустив ресницы и стиснув зубы. — А ты, — резко и отчетливо, — должен отнять у нас память. Ведь так?

Ирмо не ответил. Мальчик и так знал ответ.

— Конечно. Ты ведь милосерден. Ты не захочешь новой крови здесь. Пергамент плохо горит. Легче соскоблить письмена. И можно потом все переписать заново. Но следы других, стертых знаков — они ведь останутся, Владыка Сновидений. Их не вытравить ничем.

Он говорил не просто как взрослый — как старший, но это уже не удивляло.

— Не вся кровь прорастет травой — след останется. Останется и в ваших душах, и на руках ваших, и все воды Великого Моря не смоют ее… Почему я не родился раньше! Я мог бы встать там, рядом с моими братьями и сестрами, с мечом в руках… Да что проку. Мы не умели убивать. Вы — умеете.

Владыка Снов пытался не отводить взгляд. Линнэр заговорил о другом:

— Этой осенью я должен был избрать Звездное Имя. Я уже знал его: Гэллэйн. Я ведь Видящий. Но нет Учителя, чтобы он сказал: «Ныне имя тебе Гэллэйн, Путь твой избран — да станет так». И Пути уже не будет. Не будет — здесь. И не достанет сил вернуться. Да и некуда.

Он оглядел спящих.

— Сколько из них поднимут меч против него? — тихо и горько произнес он.

Ирмо не мог вымолвить ни слова.

— Я ведь уйду, Владыка Снов. Валинор не удержит меня. Я знаю, ты не желаешь нам зла. Учитель рассказывал о тебе. Прости, что я так говорил с тобой, — ни перед ним, ни перед нами ты не виновен.

— Нет, Линнэр. Я молчал, когда говорили о Великом Походе. Я запретил себе верить в то, что видел и знал. Я боялся. Боялся, что меня покарают, как Ауле. И — молчал. Я трус.

— Я помню. Учитель рассказывал и о нем. Мы только одного понять не смогли: как можно запретить творить? Зачем это нужно? И как убивать людей, он нам тоже не объяснял. — Криво усмехнулся. — Ну да ничего: это мы и сами увидели. Молчание.

— Я хотел бы, чтобы ты остался со мной, — сказал Ирмо. — Только ты ведь не захочешь. Я бы, наверно, тоже не захотел…

Линнэр положил руку на руку Ирмо:

— Ты… нет, не трус. Ты просто не смеешь поверить себе.

Ирмо невольно вздрогнул; ему показалось, что эти слова произносит — другой, тот, кого сейчас в оковах вели в чертоги Мандос.

— На тебе нет вины перед нами, Владыка Снов, — повторил Линнэр.

— Я хотел бы… — почти моляще продолжил Ирмо, — чтобы ты остался. Но ты стал Человеком, и эльфом мне тебя не сделать, а тем паче в майя не превратить. И жить здесь ты не сможешь… Я говорю с тобой — наверное, потому, что не посмел говорить с ним прежде. Теперь же — не смогу тем паче.

— Ты не желал зла. Но никто здесь не желал зла! Только слепо вершили чужую волю. Все ради нашего же блага…

И снова Ирмо почудился иной голос.

— Но ты, Владыка Снов… Мне тяжело видеть так далеко, но придет и твой час прозреть. И измениться. И поверить в себя.

Мальчик улыбнулся печально и мудро — совсем не по-детски:

— Пусть ты скажешь те слова, которые не успел сказать Учитель. Он не осудил бы меня.

Глубоко вздохнул:

— Я, Линнэр, избрал Путь Видящего, и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру имя Гэллэйн, Око Звезды.

И почти беззвучно откликнулся Ирмо:

— Перед звездами Эа… и… Артой… — впервые он произносил имя мира так, — ныне имя тебе… Гэллэйн. Путь твой избран… Да станет так.

Мальчик улыбнулся:

— Благодарю. Прощай. И закрыл глаза.

Один изо всех, он не очнулся от колдовского сна в урочный час.

— … Должно быть, он просто пожалел меня. Прости меня.

— Мне не в чем тебя винить. И потом, он сам так решил.

— Он не смог забыть. Я понял до конца, что он твой ученик, когда увидел, что его воля сильнее моей. И он был прав: память не исчезла, она спит в них — во всех, даже в Гэлли. А я… я хотел убить память…

— Но ведь они — живы. Благодаря тебе.

— Они перестали быть твоими детьми…

• Предыдущая
• 61/155
• Следующая