Выбери любимый жанр

Исповедь Стража - Некрасова Наталья - Страница 77


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

77

…На этот раз Белый Единорог не вышел ему навстречу. Ничего, он останется на ночь в доме Наурэ и уйдет на рассвете, простившись с Учеником, с Долиной, с Единорогом, с этой землей… И ему мучительно захотелось хотя бы эту последнюю ночь провести не в одиночестве; он ускорил шаги, чтобы быстрее добраться до узкой змеящейся тропинки, ведущей к дому в горах.

Дом был пуст. Он понял это сразу, еще не успев подняться на порог; понял, несмотря на то что в окне мерцал маленькой звездой магический светильник. И все же вошел.

…Голубовато-белое пламя в хрустальном кубке, до половины исписанный лист пергамента на столе… Он склонился над рукописью.

«Трава алгелэ листья имеет узкие и заостренные, густофиолетовые, с серебристыми прожилками. Цветение начинается с пятого дня знака Йуилли; цветы мелкие, собранные в колос, бледно-фиолетовые, подобные звездам о семи лучах, запах имеют сладковатый; семена небольшие, исчерна-красные. Отвар из цветов и молодых листьев помогает от грудных болезней и кровавого кашля. Полную силу цветы имеют при первых вечерних звездах знака Таили; семена же, растертые и смешанные с соком ягод ландыша, успокаивают сердечную боль. Время для сбора семян — первые два часа пополудни трех последних дней знака Тагонн, но лишь при погоде сухой и солнечной…»

На этом манускрипт обрывался.

Он постоял посреди комнаты, раздумывая, не оставить ли что-нибудь на память. Нет, не нужно; Наурэ огорчится, узнав, что они разминулись.

«Прощай, Ученик».

Он вышел, притворив дверь. Тропа уводила дальше в горы, поворачивая на юг. И с каждым шагом все отчетливее становилось чувство тревоги.

Остановился на краю обрыва: тропа резко сворачивала вправо, на закат, вниз уходила острыми уступами скальная стена. Его охватило жгучее желание еще раз распахнуть бессильные больные крылья — хотя бы несколько мгновений полета, ветер примет и поддержит его, не может не поддержать — всего несколько мгновений, так мало — снова, в последний раз испытать это щемящее чувство… Преодолевая режущую боль, он распахнул крылья — ветер ударил в них, как в паруса, словно отталкивал от края пропасти, хлестнул по глазам, заставив зажмуриться.

«Учитель…»

Ортхэннэр?..

«Учитель, я ждал тебя, я жду тебя — столько лет… мне иногда кажется, что ты не вернешься, и тогда становится холодно и пусто, как ребенку, заблудившемуся в ночном лесу, продрогшему и обессилевшему… Мне был неведом страх — а теперь я боюсь, что ты не возвратишься. Я никогда не смогу сказать тебе этого — но если бы ты знал, если бы ты слышал меня сейчас, Учитель… Столько людей в твоем замке — а мне холодно и пусто, так одиноко, словно стою на равнине под ледяным ветром, и ветер летит сквозь меня — если бы ты мог услышать, если бы ты знал, как я жду тебя — бесконечны часы Бессмертных… Я знаю, ты там, где нуждаются в тебе, а потому даже наедине с собой не смею сказать, как ты нужен — мне… Я жду тебя — возвращайся, Учитель…»

Он прижался к камню щекой, вслушиваясь. Нет, больше ничего. Только горное эхо донесло — тень слова, шепот ветра, шорох осыпи — «Учитель…» А может, показалось.

Он пошел вперед — ощупью, не сразу решившись открыть глаза.

— Что ты? — Наурэ оглянулся на Единорога — тот казался статуей, отлитой из лунного света, только раздувались чуткие ноздри и мерцали миндалевидные глаза.

«Он был здесь. Ты не чувствуешь? У боли горький запах. И еще — кровь. Ты не чувствуешь?»

Только теперь Наурэ понял, что так тянуло его к дому.

— Учитель?! Он… был здесь? Как же я… Он вернется?

«Нет. Разве ты не слышишь? Терновник говорит — прощай… Он не придет больше».

Наурэ не хотел, не мог верить — и все же поверил сразу.

— Никогда… — шепотом. — Почему… Почему он не дождался меня?.. Может, я еще успею…

«Нет. Он ушел далеко. Он не хотел тебе боли».

— А это — разве это не боль?! — крикнул Наурэ, сжимая кулаки.

«Гэллэн…»

— Подожди… — Человек провел рукой по лбу, потер висок, начиная что-то смутно осознавать. — Ушел, говоришь ты?..

«Гэллэн… Он не хотел, чтобы ты сам увидел. Он больше не может летать».

Человек медленно опустился на землю.

— Почему?..

«Ирисы говорят… и лес. Я не знаю ответа, Гэллэн».

Человек долго молчал, потом с трудом встал на ноги, сделал шаг к дому — ссутулившись, бессильно опустив руки — и, внезапно обернувшись, крикнул в ночь:

— Учитель!..

Эхо подхватило отчаянный крик. Единорог подошел ближе и положил голову на плечо человеку, глядя во тьму миндалевидными печальными глазами…

Откуда ты взялся в моих снах, светловолосый? И почему я почти уверен — да нет, не почти, я просто знаю, что ты оттуда, из этой неведомой страны. Зачем ты приходишь ко мне? И если видения нам посылает Ирмо, то почему — мне, и почему именно этот ничего вроде бы не говорящий сон? И почему он тогда так будоражит, так тревожит? Или я слишком зачитался? Наверное, стоит уехать на время, хотя бы на пару дней, окунуться в обыденные повседневные дела или, наоборот, дать себе волю и наделать глупостей? Чтобы отвлечься от этого сна, такого простого, ничего не значащего — и почему-то важного для меня? Я засыпаю с подспудной мыслью — может, увижу его снова, и он наконец повернется ко мне, и я увижу его лицо?

Я хочу его увидеть.

Почему-то это важно…

Что он скажет мне?

И скажет ли?

ГЛАВА 20

Месяц гваэрон, день 7-й

Настроение у меня хуже некуда. Погода стоит сырая, промозглая. В каменных стенах просто невозможно. Борондир начал покашливать. Он вообще никогда не жаловался, но я сам тряхнул охранников и кое-кому как следует всыпал. Так что теперь у него ставят жаровню. Похоже, на него начинают смотреть, как на важную персону. Я не разубеждаю.

Сейчас я редко вызываю его. Дело у него есть, чернила, пергамент дают, а мне сейчас нужно дойти до событий, по которым я могу с ним спорить. Если я могу не понимать побуждений Валы, да еще в Предначальные Времена, то уж во времена деяний людей и эльфов и поступки, и побуждения я имею право оценивать с точки зрения человека. Я уже могу судить.

Мне кажется, что кто-то писал как бы «Противусильмариллион». Потому что каждая важная повесть имела столь же четко противопоставленную ей повесть в Книге. Зачастую разница была и не в оценке героев или событий, а в том, что побуждало их к действиям, и смысл от этого резко менялся.

Я все же не могу понять, чем эльфы так провинились перед Мелькором. Ну, род Финве. Но род Финве по пальцам можно перечесть. А остальные? Чем они провинились? За что они заранее приговорены? Разве Эллери Ахэ — не их собратья?

Я никогда не соглашусь считать эльфов слабыми, неспособными понять Арду и ее судьбу. С точностью до наоборот. Да, они иные. Но иногда их бывало легче понять, чем своих сородичей, людей… Впрочем, я сейчас не спорю. Нет смысла. Я просто читаю эту чужую повесть о том, что так давно знакомо — но по-иному…

ЭГЛЕДРО ИН ГЕЛИД — ИСХОД НОЛДОР

Написано опять же на синдарине, так что читаю без труда, просто как красивую повесть.

Розовый нежный жемчуг перекатывается, мерцая, в перламутровой чаше. Тэлери любят жемчуг. Их юноши и девушки часто далеко-далеко заплывают в море, поднимая со дна дивной красы раковины, и диковинные рыбы со светящимися плавниками играют с пловцами. Почти все Тэлери носят украшения из жемчуга, кораллов и раковин. Да и сам дворец Олве в Алквалондэ похож на огромную хрупкую белую раковину. Здесь вечные ласковые сумерки, и дворец тихо мерцает на берегу. Тихо набегают и отступают волны — это они поют? или это голоса Детей Моря, Тэлери? Даже тот, кто слышал пение Ванъяр, все же не может не поддаться странному, тревожному очарованию этих песен. Пение Ванъяр — для пиров, для праздников, для песенных состязаний; песни Тэлери — для размышлений, ласковой печали и манящей мечты…

Нэрвен задумчиво покачала головой:

— Какие песни… Почему, государь, так редко твои подданные бывают на пирах в Валмаре?

77
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело