Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа - Страница 52

• Предыдущая
• 52/136
• Следующая

— Расписание теннисного турнира. Надо справедливо составить пары, чтобы знать — победил тот, кто действительно играет лучше всех.

— Я имел в виду — что это у вас в руке?

— Я и забыла, что держу флажок. Тут просто одно из имен. Надо разложить флажки по порядку.

— И кого из джентльменов вы прижимаете к себе?

Она ухитрилась покраснеть:

— Даже не знаю. Я не взглянула на имя.

— Вы позволите? — Король протянул руку, но Анна не отдала флажок.

— Какое это имеет значение? Я просто держала флажок в руке, думая, где его место. Позвольте укрепить его на доске, ваше величество, и мы сможем вместе посмотреть, кто с кем играет.

— Вы смутились, миссис Болейн, — насторожился король.

Она вспыхнула от гнева:

— Тут не из-за чего смущаться. Просто не хочу попасть в глупое положение.

— В глупое положение?

— Пожалуйста, позвольте мне закончить работу, тогда сможете дать совет, не надо ли что-нибудь изменить.

— Я хочу знать, какое имя написано на флажке.

На одно ужасное мгновенье я подумала — она вовсе не играет, сейчас обнаружится, что наш брат Георг занимает лучшее место в турнирной таблице. Она так убедительно смутилась, так была расстроена его настойчивостью, даже я подумала — сестра попалась. Король ведет себя точь-в-точь как гончая, взявшая след. От него что-то скрывают, и душа его разрывается между любопытством и любовью.

— Я приказываю, — спокойно произнес король.

Анна неохотно вложила флажок в его протянутую руку, сделала реверанс и ушла с корта, не оглядываясь. Сначала она скрылась из виду, потом затих шелест платья и стук каблуков по мощеной дорожке, ведущей к замку.

Генрих разжал ладонь и взглянул на имя, написанное на флажке, который Анна прижимала к груди. Это было его собственное имя.

Теннисный турнир продолжался два дня. Анна успевала повсюду — смеялась, отдавала приказания, судила матчи, подсчитывала очки. Осталось провести четыре игры — король против Георга, мой муж Уильям Кэри против Франциска Уэстона, Томас Уайетт, недавно вернувшийся из Франции, против Уильяма Брертона, и еще одна пара должна играть, когда все остальные отправятся обедать.

— Лучше убедись, что король не будет играть с Томасом Уайеттом, — сказала я Анне вполголоса, в то время как Генрих и наш брат Георг выходили на корт.

— Почему? — осведомилась она с невинным видом.

— Слишком сильное соперничество. Король хочет показать себя перед французскими послами, а Томас Уайетт — покрасоваться перед тобой. Думаешь, король мило примет поражение у всех на глазах?

Анна пожала плечами:

— Он же придворный. Не забывает о главной игре.

— Какой еще главной игре?

— Не важно, играешь ли ты в теннис, участвуешь в турнире, стреляешь из лука или флиртуешь, главное — угодить королю. Вот для чего мы здесь собрались. И все это прекрасно знают.

Она наклоняется вперед. Георг на своем месте приготовился подавать, король внимательно следит за ним. Анна поднимает руку, роняет белый платок. Георг подает, удачно, мяч с треском отскакивает от нависающей крыши и падает как раз перед Генрихом. Король отбивает, мяч перелетает через сетку. Быстроногий Георг моложе соперника на двенадцать лет, он гасит мяч, и Генрих поднимает руку, признавая поражение.

Король легко берет следующую подачу, мощно отбивает мяч, Георг даже не пытается его взять. Игра идет своим чередом, оба носятся по корту и со всей силы бьют по мячу, не давая противнику пощады и конечно же не поддаваясь. Георг неуклонно проигрывает, но делает это столь виртуозно, что ничего нельзя заподозрить, просто король отличный теннисист. На самом деле у короля действительно лучше техника, просто Георг движется вдвое быстрее. Георгу двадцать четыре, он в хорошей форме, а Генрих близок к середине жизненного пути и уже начинает полнеть.

К концу первого сета Георг посылает высокий мяч, Генрих тянется отбить его, чтобы выиграть очко, и вдруг со стоном падает на землю.

Дамы поднимают крик. Анна уже на ногах. Георг перепрыгивает через сетку и первым оказывается возле короля.

— Боже, что с ним? — спрашивает Анна.

Георг бледнеет:

— Нужен врач!

Паж торопится в замок, а мы с Анной открываем ворота и спешим на корт.

Король, багровый от боли, вцепляется мне в руку.

— Проклятие. Мария, избавься от всех этих людей.

Я поворачиваюсь к брату:

— Убери всех отсюда.

Король смущенно смотрит на Анну, и я понимаю — боль, которую он испытывает, ничто по сравнению с ударом по его гордости, ведь она видит, как он лежит на земле, едва сдерживая слезы.

— Ступай, Анна, — говорю я тихонько.

Она не спорит. Отходит к воротам, ждет, хочет услышать вместе со всем двором, что могло сбить короля с ног во время победного удара.

— Где болит? — настаиваю я. Боюсь, он покажет на грудь или живот, а может, повредил что-нибудь внутри или сердце дало сбой. Вдруг что-нибудь серьезное, непоправимое.

— Нога, — говорит он с трудом. — Так глупо. Упал. Сломал, наверно.

— Нога? — Я почти смеюсь от облегчения. — Боже мой, Генрих, я боялась, вы умрете.

Несмотря на боль, он усмехается:

— Умру? Раз я отказался участвовать в рыцарском турнире, так ты теперь думаешь, я могу погибнуть, играя в теннис?

Теперь я плачу от облегчения:

— Нет, конечно нет. Но вы так внезапно упали… Как громом пораженный…

— Пал от руки твоего брата, — говорит король, и теперь уже мы все трое стонем от смеха. Голова Генриха покоится у меня на коленях, Георг сжимает его руки, а король не знает, плакать или смеяться — нога болит, но уж очень курьезна мысль, что Болейн собирался предательски убить его теннисным мячом.

Французские послы собрались уезжать. Договор подписан, на прощанье намечается грандиозный бал-маскарад, который должен проходить в покоях королевы. Но ее мнения даже не спросили. Распорядитель празднества просто прибыл без приглашения и объявил волю короля — маскарад проведут в ее комнатах. Королева улыбнулась, как будто только и мечтала об этом, позволила снять мерку для занавесей, гобеленов, декораций. Придворные дамы в золотых и серебряных платьях будут танцевать с королем и его друзьями в маскарадных костюмах.

Интересно, сколько раз королева притворялась, что не узнает мужа под маской, сколько раз наблюдала, как он танцует с придворными дамами. Часто он вел меня в танце у нее на глазах, а сейчас мы вместе будем любоваться, глядя на него и Анну.

Она ничем не выдает своего возмущения, полагает — сама, как всегда, будет подбирать партнеров для танцев. Покровительствовать тому или другому — один из путей держать двор под контролем. Но распорядитель принес от короля список ролей для придворных дам, и Екатерина осталась ни с чем, пустое место в своем собственном доме.

К маскараду готовились целый день, и королеве негде даже присесть, пока к деревянным панелям на стенах прибивают драпировки. Она удалилась во внутренние покои, а дамы остались — примерять платья и упражняться в танцах, хотя из-за стука музыку едва слышно. Чтобы избежать беспорядка и шума, королева рано отправилась спать, а мы веселились допоздна.

На следующий день французских послов пригласили к обеду. Королева сидела по правую руку от Генриха, но он глаз не сводил с Анны. В полдень трубы дали сигнал, и, шагая в ногу, как солдаты на параде, в зал вошли слуги в сияющих ливреях, внесли блюда, одно за другим, сначала к главному столу, потом ко всем остальным. Пир отличался несоразмерной пышностью, каких только яств не наготовлено, на столе разное диковинное зверье, выпотрошенные и зажаренные туши показывают богатство короля и изобилие королевства. Кульминация празднества — блюдо из птицы, причудливая башня, украшенная павлиньими перьями. Павлины, начиненные лебедями, у тех животы набиты цыплятами, а у тех, в свою очередь, — жаворонками. Нелегкая задача — отрезать кусок от каждой птицы, не нарушая красоту целого блюда. Генрих попробовал все, но я заметила, Анна не съела ни кусочка.

• Предыдущая
• 52/136
• Следующая