Глоток мрака - Гамильтон Лорел Кей - Страница 37

– Один из детей, которых я ношу, – собственный ребенок Шолто. Права отца превосходят права бабушки.

– Благие заявляют, что это дети короля Тараниса.

Шолто пошел к двери.

– Ждите здесь. Прежде чем нам придется сражаться с безумием Благих, я должен поговорить со своим народом.

– Ты не хотел бы надеть что-нибудь другое, Шолто? – крикнула я ему вслед.

Он остановился и повернулся ко мне, не понимая.

– Зачем?

– Ты в этом халате слишком похож на Благого, а твой народ пугает мысль, что мы с тобой вдвоем превратим их из черных и ужасных слуа в воздушные и красивые создания света.

Он как будто хотел поспорить, но передумал и вернулся к шкафу. Вытащил черные штаны и сапоги, не заморачиваясь рубашкой. И тут же, всколыхнув перед ним воздух, ожили щупальца.

– Я им напомню, что я не только сидхе, но и ночной летун.

– Если я пойду с тобой, это тебе поможет или повредит?

– Скорее повредит. Я поговорю с моим народом и вернусь к вам. Таранис сошел с ума, решившись на осаду слуа.

– А почему на помощь слуа не пришли Неблагие? – спросил Дойл.

– Выясню, – сказал Шолто и взялся уже за дверную ручку, но тут заговорил Мистраль.

– Мои поздравления, царь Шолто, в том, что ты стал королем при королеве Мередит.

Он сказал это почти ровным тоном – почти.

– И тебе поздравления, Повелитель Бурь. Хотя царей вокруг развелось столько, что не знаю уж, какое царство кто с кем разделит.

С этими словами Шолто вышел, и Генри вместе с ним.

– С чем это он меня поздравлял? – спросил Мистраль. – Я так понял, что принцесса носит детей от Шолто и от тебя, Дойл. Заключил из вашей беседы в постели, после нашего пробуждения.

– Что, королева ничего тебе не сказала, Мистраль? – спросила я.

– Сказала, что ты наконец забеременела от когото из стражей. Мне мало что говорили, больше пытали. – Он отвел глаза. – Она страшно разозлилась, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь уничтожил ее зал пыток, так что она принимала меня в своих покоях – приковав цепями к стене. Я оставался в ее власти со времени твоего отъезда.

Я тронула его за руку, но он ее отдернул.

– Я боялась, что она отомстит тебе за то, что ты был со мной, – сказала я. – Прости...

– Я знал, что заплачу дорого. – Он почти взглянул на меня, но все же уронил на глаза длинный серый занавес волос и спрятался за ним. – Я готов был платить, потому что надеялся... – Он встряхнул головой. – Поздно было надеяться. – Он повернулся к Дойлу, протягивая руку: – Завидую тебе, капитан.

Дойл шагнул вперед пожать ему руку – тьма и свет, сцепившие ладони.

– Поверить не могу, что королева не сказала двору правды.

– Я освободился от цепей только прошлой ночью, так что понятия не имею, что она говорила двору. Я слишком выпал из фавора, чтобы мне говорили хоть что-нибудь. Освободил меня и выманил наружу, на погибель, один из нас. Онилвина необходимо убить, мой капитан.

– Он тебя предал?

– Он привел меня к засаде лучников Благих, вооруженных стрелами из холодного железа.

– Я об этом еще не слышал. Он понесет свою кару.

– Уже понес, – сказала я.

Оба повернулись ко мне.

– Что ты говоришь, Мерри? – переспросил Дойл.

– Онилвин мертв.

– Но чья рука его убила? – спросил Мистраль.

– Моя.

– Что? – воскликнул Мистраль.

Дойл взял меня за плечо и вгляделся в мои глаза.

– Что произошло, пока я валялся в той больнице?

Я рассказала им самый короткий вариант, какой смогла. Меня забросали вопросами о Дикой охоте, а Дойл обнял меня, когда я подтвердила, что Ба умерла.

– В том, что Благие встали у ворот слуа, есть моя вина. Я отослала тех Благих, что были захвачены Дикой охотой, обратно к Таранису с посланием – что я убила Онилвина собственноручно и что чаша выбрала меня своей хранительницей.

– Почему ты показала им чашу, несмотря на запрет королевы? – спросил Мистраль.

– Пришлось, чтобы спасти твою жизнь.

– Ты спасла меня с помощью чаши?

– Да.

– Не стоило тратить на меня ее магию. Тебе надо было спасать Дойла и Шолто, но я такого риска не стою.

Дойл посмотрел на меня.

– Он не знает, – сказала я.

– Похоже, что нет.

Мистраль переводил взгляд с меня на Дойла.

– Чего я не знаю?

– Я не просто так упомянула имя Клотры, Мистраль. Она родила одного сына от трех отцов, а я рожу двоих детей – от шести мужчин.

– Шесть королей? Что ты будешь делать с ними всеми, принцесса?

– Мередит, Мистраль. Зови меня по имени. Если уж я ношу твое дитя, можем хотя бы обращаться друг к другу попроще.

Секунду Мистраль молча на меня таращился, потом покачал головой и повернулся к Дойлу.

– Она говорит загадками. Если я в числе отцов, королева должна была меня освободить и отпустить в Западные земли.

– Мы узнали обо всем за минуты до того, как король похитил Мередит. Так что тебя не могли отправить в Западные земли, поскольку мы сами были в Сент-Луисе и здесь, в стране фейри.

– А она не знала, что я в числе отцов? – спросил Мистраль.

– Я сообщил ей, что Мередит беременна, и назвал отцов поименно.

– Она сняла с меня цепи, но ничего не сказала.

Он повернулся ко мне. В глазах у него смешалось множество цветов: словно по небу плыли разноцветные облака. Он, видимо, не знал, что и думать, и в чувствах разобраться не мог, и его растерянность отражалась в глазах.

Я шагнула к нему, взяла за руку и заглянула в растерянные глаза:

– Ты будешь отцом, Мистраль.

– Но я был с тобой всего лишь дважды.

Я улыбнулась.

– Разве ты не слышал поговорку – и одного раза хватит?

Он улыбнулся – слегка неуверенно – и глянул на Дойла.

– Это правда?

– Да. Об этом сказало видение, говорившее не с одной только Мередит. Мы оба с тобой будущие отцы. – Дойл блеснул белоснежной улыбкой на черном лице.

Лицо Мистраля осветилось. Глаза стали вдруг голубыми, как ясное летнее небо. Он дотронулся до моего лица – осторожно, словно боялся повредить.

– Беременна моим ребенком?

– Да, – сказала я.

В его глазах появились облака – будто тень настоящих облаков. Глаза приняли цвет дождливого неба, и этот дождь пролился на его очень мужские, бледные щеки. Он плакал – этой реакции я меньше всего ожидала от Повелителя Бурь. И в спальне, и в битве он всегда был яростен и свиреп, а теперь он, единственный из всех, заплакал, узнав, что станет отцом. Каждый раз, когда мне кажется, что я понимаю мужчин, я ошибаюсь.

Голос его звучал слегка надломлено:

– Почему она мне не сказала? Почему пытала, если я совершил то, чего она хотела больше всего на свете, по ее словам? Она мечтала о появлении наследника ее династии, но именно за это она меня пытала. Почему?

Не надо было объяснять, кто эта «она». Я давно заметила, что многие стражи только так и называют королеву Андаис. Она, их королева, полностью распоряжалась их судьбой. Она столетиями была единственной женщиной, к которой они имели шанс прикоснуться.

Мне нечего было сказать, кроме одного:

– Не знаю.

Дойл взял своего товарища за плечо.

– Уже много лет логика не властна над королевой.

Вежливый способ сказать, что Андаис сошла с ума. Это правда, но говорить такое вслух вряд ли мудро.

Я дотронулась до другой руки Мистраля. Он дернулся, словно я его ударила.

– Если она узнает, что страна обручила вас с Шолто, она сочтет это предлогом вернуть себе прочих стражей.

– Она не может отнять у меня отцов моих детей, – сказала я, но в голосе у меня было больше уверенности, чем в сердце.

Мистраль произнес мои опасения вслух.

– Она королева и поступает как хочет.

– Она поклялась отдать вас мне, если я приму вас в свою постель. Она станет клятвопреступницей, а Дикая охота снова существует и клятвопреступникам, даже королевского рода, от нее не уйти.

Мистраль схватил меня за руку, сильно, до боли.

– Не угрожай ей, Мередит. Ради любви самой Богини, не давай ей повода разглядеть в тебе угрозу.