Военные катастрофы на море - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/115
• Следующая

Утро 20 октября (7 октября по старому стилю) 1916 года начиналось в городе-крепости Севастополе, раскинувшемся на прибрежных холмах вокруг бухт обширной и глубоководной одноименной гавани, где у причалов и на якорных бочках внутренних рейдов стояли различные боевые корабли и вспомогательные суда, как обычно. С доносившейся до улиц города разноголосицы звучных корабельных сигналов, оповещавших их экипажи о побудке, подававшихся тогда на русском военном флоте по судовому распорядку вахтенными горнистами в пять часов, протяжные мелодии корабельных рожков (горнов) тут же подхватывались резкими трелями и свистом морских боцманских дудок дежурных кондукторов и репетовались зычными командами дневальных. По ним моряки пробуждались ото сна и начинали свой очередной день флотской службы.

Такой традиционный для русских военных моряков утренний ритуал (также как и схожий с ним вечерний – со спуском флага при заходе солнца) исполнялся на флоте неукоснительно, несмотря на особенность тогдашнего военного положения, связанного с продолжавшимися уже более двух лет боевыми действиями на Черном море. В ходе них Российский Черноморский флот, которым командовал адмирал А.А. Эбергард, обеспечивал там должный операционный режим в интересах армии, сражавшейся на прилегавших к морю двух южных фронтах. На Севастополь – главную базу Черноморского флота, постоянно базировались главные корабельные силы, тогда состоявшие из семи уже устаревших тихоходных, додредноутного типа линкоров и еще более старых броненосцев, трех крейсеров, четырех миноносцев и 14 эскадренных миноносцев – эсминцев. К ним с недавнего времени добавились два новейших линейных корабля, значительно усилившие его состав, – «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». С их появлением общий баланс военно-морских сил на Черном море между Россией и противостоявшей ей Турцией изменился в пользу первой. Несмотря на то, что и турецкий флот тоже в самом начале войны был пополнен двумя полученными от Германии вместе с экипажами новыми крупными, а главное, быстроходными боевыми кораблями – тяжелым крейсером «Гебен» (переименованным в «Явуз Султан Селим»), водоизмещением в 23 000 т, с мощной крупнокалиберной и дальнобойной артиллерией, и легким крейсером «Бреслау» (получившим название «Мидилли») ставшими основой турецкой эскадры. Эти корабли не раз вступали в перестрелки с превосходившими их по численности русскими кораблями, в ходе которых не раз получали боевые повреждения. Но, пользуясь своим преимуществом в скорости, всегда уходили от преследования…

Теперь – с появлением русских новых линкоров – ни «Гебен», ни «Бреслау» не могли больше безнаказанно совершать набеги в территориальные воды и производить дерзкие артиллерийские обстрелы российского черноморского побережья и его портовых городов, в том числе и Севастополя, многие жители которого и в мирное, и особенно в военное время были так или иначе связаны с флотом и поэтому, пробуждаясь по утрам одновременно с ним, днем тоже совместно решали многие свои повседневные дела в обычном ритме портового города. Среди больших кораблей, стоявших на якорях и бочках в черте Большого Севастопольского внутреннего рейда, но дальше других от входа в гавань, выделялись своими размерами и мощью вооружения два недавно вошедших в строй флота линейных корабля. В то утро 7 октября лишь на одном из них – «Императрице Марии», накануне возвратившемся с моря в базу после многодневного плавания, в отличие от всех других, стоявших в гавани кораблей, в обычное время не раздались сигналы побудки. Ибо командир линкора капитан 1 ранга Кузнецов распорядился перенести ее на час позже, чтобы дать отдохнуть экипажу после напряженнейших авральных работ (начатых вскоре после захода в базу, продолжавшихся весь день и законченных далеко за полночь) по перегрузке на корабль тысячи тонн каменного угля сразу с двух барж, доставивших его – затаренный в мешки для ручной переноски – с помощью буксиров к борту линкора. Тем самым он выполнил старое флотское правило: после возвращения с моря сразу же восполнить израсходованные в ходе плавания корабельные запасы топлива, на котором работали 20 мощных линкорных водотрубных паровых котлов, размещенных в пяти котельных отделениях.

Примерно в 6 часов 15 минут утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи кораблей, стоявших у пирсов, причалов и на якорях в Северной и Южной бухтах услышали громоподобный звук мощного взрыва, донесшегося с той ее стороны, где стояли новые линкоры. И сразу же над носовой частью «Императрицы Марии» поднялся высоко вверх зловещий черный шлейф дыма. С находившихся поблизости линкоров «Екатерина Великая» и «Евстафий» было видно, что на том месте корпуса, где у «Императрицы Марии» находились носовая артиллерийская башня главного калибра, фок-мачта с боевой рубкой и передняя дымовая труба, образовалась огромная дымящаяся впадина. Края ее почти доходили до поверхности воды и были охвачены пламенем, вскоре перекинувшимся на краску надстроек и парусиновые покрытия шкафута и юта, а по ним и в места, где размещались казематы орудий противоминного калибра. После этого последовала целая серия новых взрывов, поднявшая в воздух огненные сполохи множества пылавших лент зарядного пороха. Сигнальщикам соседних кораблей с высоты мостиков мачт было видно, как по верхней палубе горевшего линкора метались обожженные и охваченные огнем люди, пытавшиеся его потушить, а в разных ее местах лежали погибшие и шевелились раненые. А вокруг линкора в воде плавали сброшенные туда взрывной волной, моряки.

О случившемся на «Императрице Марии» доложили командующему Черноморским флотом вице-адмиралу А.В. Колчаку (недавно принявшему эту должность после перевода летом 1916 года в Петроград адмирала Эбергарда, ставшего членом Государственного совета). Комфлотом приказал базовым судам и соседним кораблям оказать помощь подорванному линкору. А находившийся неподалеку от него на якорных бочках второй новый линкор «Екатерина Великая» отбуксировать подальше от опасного места. Для этого к нему были посланы портовые буксиры, а к «Императрице Марии» – пожарные катера. К ней же с «Евстафия», «Екатерины» и других кораблей, стоявших поблизости, направились моторные и гребные баркасы и шлюпки для спасения тех, кто оказался за бортом, в воде, местами охваченной пламенем из-за разлившейся по ее поверхности нефти…

Вскоре на «Императрицу Марию», на которой продолжались взрывы меньшей силы, находившуюся на ровном киле с большим дифферентом на нос, прибыл на катере командующий флотом. Но его короткое присутствие на борту уже ничем не могло помочь горевшему, обесточенному, кренившемуся на правый борт кораблю, и он, забрав с собой нескольких раненых, сошел с него. После очередного, но особенно мощного взрыва аварийный линкор – при резко возросшем дифференте на нос – стал стремительно заваливаться на правый борт, потом лег на него и, резко повернувшись вверх килем, быстро ушел под воду. При этом уцелевшие почти тысячетонные артиллерийские башни главного калибра сорвались с барбетов и затонули. Все случившееся заняло менее часа…

А вот как происходили трагические события на борту линкора по рассказам его спасшихся моряков.

Примерно через четверть часа после передвинутой на час побудки, когда большинство экипажа собралось в корме корабля (что и спасло многих) на церковной палубе для молитвы, матросы, находившиеся возле первой (носовой) башни главного калибра, услышали внутри не какое-то шипение. А потом увидели клубы дыма с языками огня, вырывавшимися из амбразур башни, горловин люков и вентиляционных головок, расположенных около нее. О чем немедленно доложили по команде. На линкоре была объявлена пожарная тревога, и моряки, разнеся пожарные рукава к башне, стали заливать водой ее подбашенное отделение. В это время корпус корабля задрожал, и в его передней части раздался страшный взрыв. От сильнейшей встряски многие моряки, даже находившиеся в кормовой части линкора, не удержались на ногах. А те, что выбежали на верхнюю палубу, увидели в носовой части линкора столб пламени, а потом черный дым, взметнувшийся выше грот-мачты… Когда дым, рассекаемый фейерверком разлетавшихся горевших пороховых лент, несколько рассеяло ветром, стала видна жуткая картина разрушений: взрывом вырвало участок верхней палубы позади первой башни главного калибра вместе с фок-мачтой, надстройками и носовой трубой, на месте которых образовался огромный провал. По краям него торчали листы покореженного металла, а из глубокой впадины выбивалось пламя и валил густой черный дым. Вокруг на палубе лежало множество изуродованных взрывом и опаленных огнем тел и останков моряков. Стонали и взывали о помощи раненые, обожженные и те, что оказались за бортом. Во всех внутренних помещениях корабля погасло электроосвещение, остановились работавшие механизмы, перестали подавать воду пожарные насосы. Выскочившие из своих кают, находившихся в основном в корме, полураздетые офицеры линкора (среди которых были командир и старпом – капитан 2 ранга Городыский, приказавшие открыть кингстоны и затопить артиллерийские погреба остальных башен главного калибра) пытались организовать тушение многочисленных очагов пожара с помощью подручных средств – сбивая огонь чехлами из брезента, парусиной, шинелями и бушлатами моряков. А потом и противопожарными средствами малочисленных подошедших портовых буксиров и катеров. Но это мало помогало. Ведь горящие ленты зарядного пороха разносились по кораблю продолжавшимися взрывами и ветром повсюду, вызывая все новые и новые очаги пожаров… Падая в воду, они еще и поджигали вытекшую из разрушенных отсеков линкора нефть. Чтобы хоть как-то сбить пламя, бушевавшее в разных местах корабля, его развернули подошедшим буксиром лагом (бортом) к ветру. К 7 часам пожары стали немного стихать и появилась надежда, что поврежденный корабль уцелеет – он имел лишь небольшой крен на правый борт и дифферент на нос. Но тут раздался еще один, более сильный, чем предшествовавшие, взрыв, и носовая часть линкора стала быстро оседать в воду, одновременно сильно кренясь на правый борт. Находившиеся на его верхней палубе и на бортах моряки экипажа стали прыгать в воду и плыть к окружившим линкор плавсредствам, а некоторые – к ближайшему берегу бухты и к Госпитальной пристани… Когда носовые, а потом и бортовые портики плутонгов 130-мм орудий ушли под воду, то она хлынула через них внутрь корабля. И тогда, приняв много забортной воды и потеряв остойчивость, он лег на правый борт. Пробыв в таком положении несколько мгновений, линкор перевернулся днищем вверх, обнажив гребные винты, и вскоре затонул.

• Предыдущая
• 18/115
• Следующая