Смерть и солнце (СИ) - Рэйда Линн - Страница 48

"Сейчас добьет" - подумал Рикс. Но следующийудар такийца отразил внезапно оказавшийся с ним рядом человек. Меч в его рукепрочертил широкую дугу, заставив противника отшатнуться в сторону. В следующиймомент его спаситель пнул южанина ногой.

- Живой?

- К-кажется, да, - прохрипел Крикс, пытаясь встать. Заэти несколько секунд он успел понять несколько важных, хотя и не связанныхмежду собой вещей. Во-первых, его зубы, против всяких ожиданий, были целы, атекущая по подбородку кровь шла из разбитых губ и из прокушенной щеки. Аво-вторых, только что спасшим его человеком был ни кто иной, как Даррек.

- Только попробуй сдохнуть! - яростно осклабился Данари, продолжая остервенело отбиваться от такийцев, заорал - Ильт, Берес, Язь!Сюда!

Своих вокруг и впрямь заметно прибыло. "А ведь мыпочти победили" - осознал "дан-Энрикс" неожиданно. Еще несколькочасов, и Зимний город в самом деле будет взят.

- Спасибо, - сказал Крикс, когда он все-таки сумелподняться и встал рядом с Дарреком, довольно неуклюже отразив направленный емув плечо удар.

- Да наплевать мне на тебя! - сумрачно огрызнулсяДаррек. - Если бы не Звезда…

Закончить фразу Даррек не успел, вынужденныйотбиваться от двух нападавших разом. Но Крикс все равно прекрасно понял егомысль. На несколько секунд он словно выпал из происходящего, мысленновозвратившись в день, когда он получил от коадъютора свой орден.

Когда он пришел от сэра Ирема, то оказалось, что всепобратимы уже знают про Семиконечную Звезду. Казалось, ни один из них несомневался, каким будет исход разбирательства у коадъютора. Во всяком случае,"дан-Энриксу" устроили такой торжественный прием, что сразу сталоясно, что все это было подготовлено заранее. Мэлтин долго вертел в рукахЗвезду, восхищенно прищелкивая языком, и, вероятно, не расстался бы с нейвовсе, если бы ее не отобрали у него другие охотники взглянуть на орден. Дольшевсех Звезду держал в руках ослепший Сайрем, которого никто не осмеливалсяпоторапливать. Длинные пальцы с только-только начавшими отрастать ногтями,словно зрячие, ощупывали острые, несимметричные лучи.

Мэлтин за это время успел где-то раздобыть расстроеннуюгарму, и, кое-как подтянув струны, наигрывал старый антарский танец, причеммелодия у Маслобойки получалось настолько же бодрой, насколько фальшивой. Ласкабез стеснения расцеловала энонийца на глазах всего отряда, и в глазахразведчицы плясали хорошо знакомые "дан-Энриксу" шальные огоньки. Идаже Лита сбивчиво поздравила "дан-Энрикса" и, должно быть, следуяпримеру Ласки, прикоснулась теплыми губами к его скуле. Надо полагать, чтоименно этот поступок побудил Мэлтина влезть с ногами на скамейку и мстительнозаорать - "Вина "дан-Энриксу"! Звезда - семиконечная, так чтопусть пьет семь кружек. Или больше, если выдержит".

К несчастью, остальные подхватили эту дикую идею средкостным единодушием. Крикс пытался отказаться, но все было тщетно. Впрочем,в глубине души он сам не очень возражал против всего происходящего. Хотелосьвеселиться и забыть про все, что было сказано в Орденской башне. Удивительнеевсего было то, что это ему удалось. Если бы после сцены с Дарнторном кто-тосказал ему, что через несколько часов он будет чувствовать себя вполнесчастливым, Крикс с негодованием отверг бы эту мысль. А между тем послечетвертой, или, может, пятой чаши он, обняв за плечи Береса и Ласку, отплясывална столе какой-то дикий танец. Клен, отобравший у Маслобойки гарму, неожиданнооказался хорошим музыкантом - или, может быть, южанин просто слишком сильнозахмелел, чтобы обращать внимание на недостатки исполнения. Голова у"дан-Энрикса" кружилась, стол шатался под ногами, и южанину хотелосьбеспричинно хохотать.

В самый разгар веселья дверь открылась, и на порогевозник Альверин Финн-Флаэн собственной персоной, причем не один, а всопровождении двух или трех гвардейцев Альто Кейра. Музыка мгновенно смолкла.Члены Братства настороженно смотрели на вошедших. Если Альверин рассчитывал,что при его появлении сидевшие на лавках и на грубых табуретах люди встанут илипоприветствуют его каким-то другим способом, он явно просчитался. Дажеприсоединившись к войску, Дети Леса не испытывали ни малейшего желания заискиватьперед имперской знатью. Наоборот, они как бы старались подчеркнуть, чтогордятся своим положением бродяг и отщепенцев, и что титулы и знатность неимеют в их глазах никакой ценности. У "дан-Энрикса" эта манера егопобратимов вызвала двойственные чувства. С одной стороны, ему ужасно нравиласьих независимость, отсутствие приниженности, раздражавшей Крикса в поведениидругих простолюдинов. С другой - такое поведение часто казалось ему попростуневежливым. К примеру, Альверин, с какой бы целью он не появился здесь, явно незаслуживал того, чтобы на него так беззастенчиво таращились несколько дюжинчеловек.

Финн-Флаэн с детства знал Дарнторна, он считалсяженихом Лейды Гефэйр, а теперь, ко всему прочему, еще и занял его место рядом слордом Иремом, так что у Крикса были все причины не любить мессера Альверина.Но факт оставался фактом - именно Финн-Флаэн поддержал его во время разговора ссэром Иремом в лесу, когда судьба Лесного братства, в прямом смысле слова,висела на волоске. И этот поступок заслуживал признательности.

Крикс неловко спрыгнул со стола. Комната плавновращалась вокруг него, и он подумал, что, пожалуй, надо было незаметно выливатьхотя бы часть того вина, которое ему передавали остальные. К счастью, несколькошагов от стола к двери он одолел вполне уверенно.

Впоследствии Крикс плохо помнил, что именно он сказалФинн-Флаэну. Кажется, он просто поздоровался с вошедшим и спросил, что привелоего сюда. Во всяком случае, ни на что другое у него в эту минуту просто недостало бы воображения.

Зато ответ Финн-Флаэна даже заставил его слегкапротрезветь.

- Я пришел поздравить вас, мейер Рикс, - вежливосказал Альверин. - Лорд Ирем все мне рассказал. И еще я хотел поблагодарить васза то великодушие, которое вы проявили к Льюберту Дарнторну.

- Великодушие?.. - эхом откликнулся"дан-Энрикс".

- Разумеется. Сэр Ирем рассказал мне, что выотказались от торжественного награждения ради того, чтобы лишний раз непривлекать внимание к поступку Льюберта.

- Это была идея лорда Ирема, - возразил Крикс.

- Неважно. Далеко не каждый согласится отказаться отсвоего триумфа ради человека, который присвоил себе его славу. Думаю, что оченьмногие, наоборот, воспользовались бы любой возможностью втоптать Дарнторна вгрязь… Я знаю Льюберта еще с тех пор, как первый раз гостил в Торнхэле у егоотца. Не думайте, что я пытаюсь его оправдать, но все-таки Дарнторн не совсемто, чем кажется. Как бы там ни было, я заходил к нему пару часов назад ирассказал ему о вашем решении. Я думал, ему станет легче, когда он поймет, чтоему не придется присутствовать на этой церемонии. Но он крикнул, что я ничегоне понимаю, и что вы просто пытаетесь унизить его своей жалостью.

Крикс ощутил, как на него внезапно навалиласьбесконечная усталость.

- Это не так.

- Я знаю, - кивнул Альверин. - Думаю, он тоже этознает. Но Дарнторн сейчас немного не в себе. Я посоветовал ему воспользоватьсяразрешением мессера Ирема и уехать в Эледу, а потом - в Адель.

- И Льюберт согласился?..

- Да.

Крикс еле удержался, чтобы не покачать головой. СэрАльверин, конечно, действовал из лучших побуждений, но уж лучше бы ему недавать Дарнторну таких советов. Если бы Льюс собрался с мужеством и постаралсявыдержать все неприятности, которые он сам же на себя навлек, это вернуло быему хотя бы часть достоинства. А вот тайный отъезд из лагеря станет самымпозорным окончанием этой истории из всех возможных.

Хуже всего было то, что Льюберт это обязательнопоймет. Но будет уже слишком поздно что-нибудь поправить.

Еще несколько месяцев назад Крикс обязательнопопробовал бы переубедить Дарнторна. Но сейчас он слишком ясно понимал, что этони к чему не приведет. И даже более того - стоит ему сказать, чтобы Дарнторн неторопился уезжать и все обдумал еще раз, как Льюс поступит с точностьюнаоборот. Разве что подловить Дарнторна в тот момент, когда тот попытаетсяпокинуть Тровен, и изобразить бурную радость по поводу его отъезда - ну какЛьюберт разозлится и решит остаться?.. Крикс ощутил, что мысли о подобных играхне вызывают у него ничего, кроме тошноты.