Знак Z: Зорро в книгах и на экране - Шарый Андрей Васильевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая

58. «Зорро хватает головореза» (Zorro Nabs A Cutthroat): West, январь 1951.

59. «Зорро собирает налоги» (Zorro Gathers Taxes): West, март 1951.

60. «Зорро сражается за жизнь» (Zorro’s Fight for Life): West, июль 1951.

61. «Маска Зорро» (The Mask of Zorro): Short Stories for Men Magazine, апрель 1959.

Зорро Джонстона Маккалли — застывший во времени герой. Да ему и не к чему развиваться: и в первом романе, и в последнем рассказе он, несмотря на юный по нынешним представлениям возраст, предстает перед читателем сложившейся личностью, он наделен широким ассортиментом выдающихся качеств. Об этих качествах позволяют судить даже немудреные названия, которые давал своим занимательным журнальным историям Маккалли. В них Зорро являет собой что-то среднее между солдатом-миротворцем («Зорро предотвращает войну», «Зорро сражается за мир») и реинкарнацией Иисуса Христа («Зорро помогает больному», «Зорро освобождает рабов»), но в любом случае он — воплощение победоносного Добра. «Подобно Зорро, который использовал свой клинок для игры с врагами, Маккалли использовал свое перо, чтобы сделать книжные приключения инструментом поисков справедливости», — правильно заметил литературный критик.

Все, что Маккалли хотел сказать о Зорро, он изложил в первом романе, центр сюжетного напряжения которого — в идее об изнеженном дворянине, по ночам превращающемся в рокового кабальеро. Маккалли, конечно, не первым употребил этот литературный ход, своего героя он изобрел не на пустом месте. Эксперты давно вычислили, какие реальные фигуры хотя бы отчасти послужили прототипами Зорро. Среди прочих называют ирландского авантюриста XVII века Уильяма Лампорта, перебравшегося за океан и получившего известность при дворе вице-короля Новой Испании под именем Гильена Ломбардо. Бретер и женолюб, прекрасный фехтовальщик и знаток многих языков, Лампорт-Ломбардо отличался редким для своей эпохи либерализмом взглядов и отменной политической неразборчивостью. Он предлагал ограничить полномочия монарха конституцией, намеревался провозгласить независимость Индии и провести в Новом Свете радикальную земельную реформу. В результате, в 1659 году по приговору инквизиции Лампорта сожгли на костре. Некоторые историки-популяризаторы называют его «ирландским Зорро», однако больших доказательств этого сходства, чем то обстоятельство, что иногда Лампорт проникал в спальню супруги вице-короля Новой Испании в черной маске, не приводят. Тем не менее это имя в контексте творчества Джонстона Маккалли упоминается. Считается, что в качестве одного из источников при написании своего романа Маккалли использовал книгу мексиканского писателя XIX века Висенте Ривы Паласьо «Мемуары самозванца: дон Гильен де Лампорт, король Мексики», беллетризованную биографию ирландского авантюриста.

Другой возможный предтеча Зорро — земляк Диего Веги, индеец из калифорнийского племени йокут по имени Эстанислао. Воспитанный и получивший какое-то образование в католической миссии, Эстанислао в 1827 году поднял индейское восстание, собрав маленькую армию в несколько сот человек. Бунтовщики промышляли по ночным дорогам и грабили поселенцев в окрестностях реки Лакисимас, а Эстанислао время от времени оставлял на месте преступлений росчерк шпаги в виде буквы S. Мексиканскому генералу Мариано Вальехо потребовались четыре военные экспедиции, чтобы утихомирить смутьянов. Благодаря заступничеству монахов Эстанислао получил прощение властей и еще несколько лет прожил в миссии Сан-Хосе, обучая индейских детишек грамоте. Умер он в 1838 году, как предполагают, от оспы. Эстанислао был не единственным ночным разбойником, претендовавшим на благородство помыслов и поступков. После установления американской власти в Калифорнии гремело имя предводителя банды народных мстителей под предводительством Хоакина Мурьеты, легенды о нем закрепились в многочисленных литературных произведениях. Джонстон Маккалли не мог не знать этого имени и не читать этих книг.

Самым знаменитым из вымышленных предшественников Диего Веги считается несправедливо обездоленный средневековый английский дворянин Робин Фицзус, более известный под именем Робина Гуда. Его врагов, шерифа Ноттингемского и принца Джона, отличала та же патологическая неспособность и при сотой встрече узнать в предводителе лесных разбойников сэра Робина из Локсли, что и неприятелей Зорро, которые раз за разом попадались на одну и ту же уловку кабальеро в черном плаще. Народные сказания о Робине Гуде впервые записаны в конце XV века, и, хотя в дальнейшем к личности этого благородного разбойника обращались знаменитые писатели вроде Вальтера Скотта и Александра Дюма, канонической считается книга Говарда Пайла «Веселые приключения Робина Гуда», вышедшая в 1883 году. Пайл обработал четыре с лишним десятка баллад и легенд о Робине и его молодцах: они грабили богатых, чтобы отдавать бедным ту часть награбленного, которую сами не успели пропить. Правда, уступая требованиям викторианской морали, Пайл выбросил из своих сюжетов всяческие упоминания о возлюбленной Робина Гуда, девице Мэрион, — в отличие от Маккалли, фактически положившего любовный сюжет в основу книги. А вот в другом два эти писателя сходятся: и автор «Проклятия Капистрано», и Пайл на страницах своих книг рисуют очаровательно-утопический мир, где добродетель неизменно оказывается сильнее порока.

Большинство исследователей признают связанную с Робином Гудом литературную традицию слишком широко распространенной для того, чтобы именно она могла послужить Джонстону Маккалли творческим толчком. В качестве непосредственного источника вдохновения, как считают литературоведы, автору книги о Зорро больше подходит другой персонаж, благородный мститель эпохи Великой французской революции по прозвищу Алый Первоцвет, The Scarlet Pimpernel. Это герой написанных за полтора десятилетия до «Проклятия Капистрано» одноименных пьесы и романа англо-венгерской писательницы баронессы Эммушки Орци.

Актер Лесли Хоуард в роли Алого Первоцвета. Фильм режиссера Гарольда Янга, 1935 год.

(© Bettmann / CORBIS / РФГ.)

Наследница знатного дворянского рода, дочь будапештского композитора Феликса Орци, она вышла замуж за британского аристократа Монтегю Барстоу и переехала в Лондон. Вместе с мужем баронесса, несмотря на титул, нуждавшаяся в средствах, сочинила пьеску «Алый Первоцвет», которую в 1903 году принял к постановке театр в Вест-Энде. Написанный на ее основе и опубликованный через два года роман стал бестселлером, за минувшее столетие он был переиздан, экранизирован и поставлен на театральной сцене десятки раз. Фабула вкратце такова: возглавляя созданную для спасения французских аристократов от революционных репрессий Лигу Алого Первоцвета, главный герой романа вместо подписи оставляет на своих посланиях изображение скромного полевого цветка. Мастер интриги, этот герой предстает и тщеславным английским аристократом сэром Перси Блэкени, и бесстрашным неуловимым Алым Первоцветом, чья цель — уберечь дворян от железных челюстей гильотины. Интрига закручена вокруг переживаний жены Блэкени, красавицы-француженки Маргерит. Ее любимый брат Арманд, член Лиги Алого Первоцвета, схвачен парижскими властями. Спасти его жизнь Маргерит может, лишь выдав французскому послу в Англии самого Алого Первоцвета. Она и не подозревает, что спаситель благородного сословия — ее безвольный богатенький супруг. Сэр Перси неизменно уходит от преследования революционеров и в конце концов воссоединяется с любимой супругой, прощая ей невольное предательство.

Развивая литературный успех, до конца тридцатых годов баронесса сочинила еще дюжину книжек о приключениях Алого Первоцвета, его предков или наследников. Произведения Орци, среди персонажей которых фигурировали Максимилиан Робеспьер, Жорж Дантон и прочие деятели французской истории, написаны в контексте реальных событий, но, конечно, не являются образцом аккуратистского подхода к прошлому. В Англии, да и во всей Западной Европе, романы о Первоцвете получили такую популярность, что, когда сын баронессы Джон Монтегю Орци-Барстоу решил по примеру родителей стать писателем, то в качестве псевдонима он выбрал имя знаменитого героя романов своей матери — Джон Блэкени.

• Предыдущая
• 6/42
• Следующая