Вертолёт, 2006 №1 - Журнал Вертолет - Страница 23

• Предыдущая
• 23/30
• Следующая

У начальника Управления армейской авиации ВВС МО России генерал-лейтенанта Анатолия Васильевича Сурцукова богатая боевая летная биография. Летчик-снайпер, заслуженный военный летчик РФ Анатолий Сурцуков служил на Дальнем Востоке, в Афганистане, Таджикистане, группе советских войск в Германии, Чечне. Военный летчик Сурцуков участвовал во многих локальных военных конфликтах последних десятилетий.

Он освоил более десяти типов вертолетов (в том числе все перспективные машины, проходящие в настоящее время государственные испытания). Общий налет А.В. Сурцукова составляет 3500 часов, из них боевых вылетов более 800. За мужество и доблесть он награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Мужества, Дружбы народов, медалью «За боевые заслуги». А.В. Сурцуков прошел все должности в армейской авиации: от летчика-штурмана до начальника управления. В 1999 году ему было присвоено воинское звание генерал-майор, в 2003 году — генерал-лейтенант.

Свое первое боевое крещение капитан ВВС Анатолий Сурцуков принял в начале восьмидесятых годов прошлого столетия в Афганистане. Увиденное и пережитое на войне вылилось в очерки, некоторые из которых мы предлагаем сегодня вашему вниманию. Все факты, имена, даже диалоги в них — подлинные.

На войне боятся все. Не боится только дурак или псих. Особенно страшно поначалу, когда не знаешь, откуда чего ждать. Потом чувство опасности притупляется, сознание дает возможность принимать осмысленные решения, но в глубине души все равно остается настороженность сродни той, какую, наверное, испытывает зверь, знающий, что в любой момент может грянуть выстрел охотника… Это то, что называется страх за себя, за свою любимую шкуру.

Однако у командиров на войне есть и другие страхи: за действия своих подчиненных (справятся — не справятся), тех, кто должен поддержать в бою (поддержат — не поддержат), но самый Главный Страх — это страх за правильность принятого тобой, отцом-командиром, решения…

В июле 1982 года штабом 40-й армии была задумана операция под Газни. Рядовая, в общем-то, операция, каких во время афганской войны было немало. В тот год 50-й 0САП (отдельный смешанный авиационный пфлк) не вылезал из таких операций, как телега из чавкающей грязи где-нибудь в средней полосе России осенью.

Всего-то навсего в ущелье к северо-западу от Газни надо было высадить около двухсот десантников. Ну и, само собой, поддержать огоньком сверху, подвезти потом боеприпасы, харч и воду, а после успешного завершения операции вывезти их всех (десант то бишь) обратно к едреной мамке в родные казармы, к долгожданным полковым кухням.

Правда, в этом ущелье, по данным ненаглядной разведки, «ощущалось» голов четыреста духов, да восемь складов с оружием (йз-за них-то все это и затевалось). Прикрывался весь этот гадюшник, ни много ни мало, сорока зенитками, часть из которых состояла из наших старых знакомых ДШК-2 (крупнокалиберный пулемет конструкции Дегтярева и Шпагина), а другая из «вещей» посерьезнее — ЗГУ-З (зенитная горная установка), которые мы на своей шкуре попробовали в Пандшере. Эта штука с двумя стволами, каждый из которых калибром 14,5 мм, способна БТР расколоть, а не то что хлипкую, лоскутную броню «восьмерки».

Раненько утром накануне операции пригнали мы свою стайку «вертушек» из родного Кабула в Газни. Не успели остановиться винты вертолетов, как без напоминаний, по отработанной схеме, мои ребята побежали добывать данные о районе предстоящих действий: кто в ХАД-1 (органы госбезопасности Афганистана), кто в Царандой-2 (органы внутренних дел республики), а кто в «Каскад-3» и «Никель-4» (кодовое наименование спецназа ГРУ и МВД СССР во время афганской войны). Не то чтобы мы не доверяли нашей родной разведке, а так, на всякий случай: уточнить, дополнить сведения о районе, где предстоит утром кувыркаться, никогда не лишне.

Через час картина по крупицам, как мозаика, была собрана. А тут и командующий ВВС 40-й армии В.Г. Шканакин, который должен был поставить задачу, подоспел, а с ним человек двадцать офицеров штаба. Выстроили нас прямо на стоянке, развернули с десяток схем, нарисованных на ватмане (наверное, не одну ночь солдатики мучились, чертили). Оператор (офицер оперативного отдела) начал, как пономарь, заунывным голосом зачитывать Решение.

И тут я увидел, как другой офицерик в карту указкой тычет, и куда именно тычет, увидел. Я начал медленно холодеть, несмотря на июльскую жару. Мамочки, да они же нам маршрут десантирования назначают аккурат через самое скопище этих самых ДШК и ЗГУ! Это по нашим, «уточненным» данным, о которых, похоже, в штабу-то не догадываются…

Тут Шканакин заметил мои невнятные телодвижения и, обращаясь персонально ко мне (ну как же, старый знакомый по Пандшеру, Мазари, Миттерламу и другим не менее знойным заварушкам), спросил: «Тебе что-то непонятно?!». Откуда только наглость взялась, обычно я человек почти застенчивый, однако взял да и брякнул: «Товарищ командующий, так ведь костей не соберем по этому варианту!».

В.Г. (так за глаза звали командующего) сурово насупил брови и, «надвигаясь» взглядом, как танк на окоп, спросил: «А что ты предлагаешь?!».

Суетливо и сбивчиво, боясь, что перебьют, не дадут сказать жизненно важного, стал я излагать свой вариант, как просунуться в это злосчастное ущелье. И тут, конечно, перебили! Вскинулся навстречу моим словам оператор и возопил: «Товарищ командующий, да что этот комэска себе позволяет, мы всем штабом думали, отрабатывали, схемы по ночам чертили, а он…». Ну, думаю, все, куда нам, знай свое место: получил по сопатке, молчи и не чирикай. И тут происходит нечто странное: командующий жестом останавливает этого словоблуда и произносит пугающую фразу: «Тебе, комэска, выполнять основную задачу, поэтому как ты скажешь, так и будем работать, а вам (это он обратился вновь к свите) за ночь все схемы переделать, как он говорит». Немая сцена: «занавес» пополз было вниз, закрывая застывшую «группу товарищей», но тут я с отчаянием обреченного встрял опять: «Там еще пара укрепрайонов мне мешаться будет на заходе, да и прикрытие не мешало бы…».

Командующий задумался, посмотрел куда-то вглубь себя и изрек: «Завтра в восемь утра этих объектов не будет, а что касается прикрытия… Восемь Су-25 и 12 МиГ-21 тебе хватит?».

Я мысленно поперхнулся и, с трудом сохраняя невозмутимый вид выдавил из себя: «Хватит». «Ну, тогда вперед командир», — захлопнул дверь всех сомнений командующий и исчез в вихре подхвативших его дел.

И наступило утро. Не знаю, что там думали стрельцы в ночь перед соответствующей казнью, а мне довелось немало до утра передумать…

Утреннюю благость мгновенно разрушили десятки одновременно раскручиваемых винтов. Неуклюже подскакивая на неровностях, «вертушки» одна за другой подрулили к взлетке и, набычась, угрожающе задрав хвосты, ввинтились в серый туманный воздух. Пошли!

И все. Там, внизу, остались сомнения, раздумья, прочая лирика. Идет полет, и тебе уже ни до чего дела нет. С тобой в полете стая «волков», которых ты обязан вывести на цель, выждав момент, подать знак, когда вцепляться в горло врагу, не дать им устроить бестолковую свалку при этом, а затем, обдурив врага, обойдя капканы, привести всю стаю в целости и сохранности обратно…

После полета…

И тут, прервав сумасшедший ритм полета на ПМВ (предельно малой высоте), буквально под брюхом вертолета, подбросив его вверх, раздается взрыв. «Что это?» — теряюсь в догадках, судорожно в доли секунды перебирая возможные варианты. Подбили кого-то? Столкновение со склоном? Подорвался какой-нибудь БТР? Крутим башкой на 360 градусов и видим — вразвалку, вальяжно, из-за склона появляется пара «двадцать четверок» командира звена Буренского из соседней эскадрильи, которые нас на заходе должны прикрывать. Оказывается, это они, расчищая нам заход, любезно «уронили» на мешающий при заходе укрепрайон пару «соточек» (100-килограмовая бомба ОФАБ-100), но при этом промазали, гады, по времени… Ну, благо, осколки бомбы, разорвавшейся под нашим брюхом, разлетелись веером в стороны, а то бы, как говорится, вся задница в шрамах. Ладно, не до переживаний сейчас, за «вечерним чаем» обсудим.

• Предыдущая
• 23/30
• Следующая