Время меча - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 120

• Предыдущая
• 120/174
• Следующая

Но если Рандавани выказывал более чем завидную для его возраста выносливость, то на Артена, всю жизнь брезговавшего физическими упражнениями, жалко было смотреть. Любопытство ученого гнало его вперед, и гордость аристократа не позволяла жаловаться, однако в конце концов он просто валился с ног, и остальным приходилось делать привал.

А дорога становилась все хуже. Люди и животные еле переставляли ноги, увязая в глубоком снегу, который на этой высоте не таял никогда — в отличие от сил, которые в бедном кислородом разреженном воздухе таяли очень быстро. Летнее солнце из друга превратилось во врага — лучи его, не способные согреть, отражались от граней снежных кристалликов и мириадами игл впивались в глаза. Рандавани заранее предупредил об опасности снежной слепоты, и путешественники возглавляли караван по очереди на непродолжительное время; остальные, обвязавшись веревкой, шли следом за ведущим, стараясь почти не смотреть по сторонам. Артен, впрочем, всегда оставался сзади и брел, ухватившись за хвост мула. Никакого топлива, разумеется, на такой высоте найти было невозможно; взятые с собой небогатые запасы расходовались лишь на то, чтобы вскипятить снег и разогреть пищу. Спать приходилось, не снимая меховой одежды, под свист ветра, от которого вздрагивали и прогибались тонкие стенки палатки. Однажды утром путешественникам так и не удалось поднять одного из мулов; позже они потеряли другого, сорвавшегося в пропасть

— к счастью, он не нес ценной поклажи.

Затем, наконец, начался спуск. Здесь были свои трудности, приходилось с осторожностью ставить ноги и придерживать животных, чтобы не поскользнуться и не покатиться вниз по склону, однако пейзаж все больше радовал глаз. Сплошной снежный покров распадался на островки; на камнях показались пятна мхов и лишайников; а там уже из каких-то трещин, где уцелело немного невесть как занесенной сюда почвы, решительно тянулись зеленые былинки и даже маленькие кустики… Потом был медленный и осторожный спуск сквозь холодный белый пар облаков, а два дня спустя Рандавани вывел экспедицию на край глубокого ущелья. Внизу, на глубине доброй тысячи футов, шумела вода.

— Это и есть та самая река, которая наконец пробила себе дорогу из Зурбестана, — пояснил тургунаец. — Увы, мы не могли все время идти вдоль ее русла — там непроходимые отвесные стены, а ниже по течению река вообще уходит под землю. Поэтому пришлось добираться через верх. Выше по течению водопад; миновав его, мы сможем спуститься в ущелье.

Он в очередной раз оказался прав. За водопадом ущелье расширилось, стены его были не такими крутыми и имелся даже некий намек на тропу — очевидно, естественного происхождения — уводившую по стене вниз. Дальше двигались по дну ущелья; и хотя за очередным поворотом реки впереди вновь замаячила сплошная стена гор, уходящих в небеса, путешественники знали, что на сей раз им не придется штурмовать перевалы — которых, кстати говоря, и не было. Горы были отвесны и неприступны. За ними лежал Зурбестан.

В ущелье им пришлось заночевать дважды; наконец утром третьего дня, после трех часов пути, экспедиция приблизилась к подножью сплошной гряды, замыкавшей в кольцо прОклятую страну. Все чувствовали нетерпение и возбуждение; даже всегда невозмутимые узкие глаза Рандавани сияли нестариковским огнем. Элина, конечно, разделяла общее настроение, но, чем ближе они подходили к горам, тем больше к щекочущей радости предвкушения примешивалось ощущение дискомфорта — сперва подспудное, потом все более и более заметное. Наконец она поняла, что заклятие и Печать — не миф. Несмотря на свое дилетанство в магии, она чувствовала тот невидимый купол, который некогда блокировал доступ в Зурбестан надежнее любых каменных громад

— и даже ныне, хотя и сильно ослабел, но не исчез окончательно.

Элина поделилась своим ощущением с остальными. Артен, не обучавшийся магии, естественно, ничего не чувствовал и поинтересовался скептическим тоном, уверена ли она, что это не результат самовнушения. Эйрих, похоже, был с ним согласен.

— Нет, принц, — возразил вдруг Рандавани, — я тоже ощущаю, что защита до сих пор существует. Но вас не должно это волновать, вы легко ее преодолеете.

Артен посмотрел на него с удивлением, потом вспомнил: — Ну да, вы говорили мне, что на Востоке вся знать до сих пор обучается магии.

— Да, — кивнул тургунаец, — разумеется, я не исключение. В большинстве случаев эта древняя традиция — не более чем формальность, довольно, кстати, обременительная… но иногда, как видите, есть и практическая польза.

— В том, что вы не сможете самостоятельно преодолеть защиту? — усмехнулся принц.

— В том, что я смогу провести сквозь нее вас, — возразил Рандавани.

— Строго говоря, из существования Печати еще не следует, что ритуал действительно необходим для ее снятия… но согласитесь, что это весьма вероятно.

У самого барьера — каменного и магического — ущелье расширилось. Река, разбиваясь на несколько потоков, огибала гигантские валуны и, клокоча, перекатывалась через камни поменьше. В насыщеном водяной пылью воздухе светилась радуга. Ледяные брызги долетали до стен ущелья, но путешественники уже не обращали внимания на эти мелкие неудобства. Перебираясь вместе с мулами через бесформенные обломки пробитой рекой преграды, они, наконец, вступили внутрь горы. Каменные своды смыкались в сотне футов над головами; шум реки, многократно отражавшийся эхом, казался оглушающим. Углубляясь в туннель, уходивший под небольшим углом вверх, путники все больше погружались во тьму; хотя далеко впереди светилось неправильное пятно входного отверствия, этого света было явно недостаточно, чтобы пробираться по неровным скользким камням, и пришлось зажечь факелы.

На середине туннеля они остановились. Оба выхода казались слишком далекими, и близкий грохот воды в полумраке звучал особенно жутко. Но не это было причиной тяжелого, давящего страха, овладевшего Элиной. «Барьер, — поняла она. — Мы подошли вплотную». Сам по себе этот страх был, конечно, преодолим, однако он, видимо, был не единственным препятствием. Рандавани, сделавший знак остальным стоять на месте, обратился к принцу на том языке, на котором они всегда общались. Артен сделал несколько шагов, выходя вперед, и тоже остановился. Тургунаец встал за его спиной, простер вперед руки и произнес длинную тираду — должно быть, заклинание, из которого Элина не поняла ни слова, да и мало что расслышала за шумом воды. Артен обернулся, словно спрашивая «ну все, с тарабарщиной покончено, можно заняться делом? « и, получив утвердительный кивок Рандавани, шагнул вперед. Когда он делал третий или четвертый шаг, неестественный страх графини вдруг исчез — мгновенно и бесследно. Она вздохнула с облегчением. Напряженное лицо Рандавани тоже расслабилось. Артен, ничего не заметивший, продолжал шагать с камня на камень дальше, как ни в чем не бывало. Тургунаец радостно окликнул его и двинулся следом.

— Больше, надеюсь, никаких барьеров? — спросил принц, кажется, до сих пор не до конца поверивший, что барьер реально существовал.

— Не должно быть, — ответил Рандавани.

— Надо восстановить этот, на случай нежеланных гостей, — напомнила Элина.

— Верно, — кивнул тургунаец. Он обернулся лицом в ту сторону, откуда они пришли, снова простер руки и что-то произнес. На сей раз, однако, Элина не ощутила никаких изменений. «Может, это потому, что мы уже внутри? « — подумала она. Однако Рандавани неодобрительно покачал головой.

— То ли ритуал не работает в обратную сторону, то ли у меня недостает магических навыков… защита больше не ставится. Что ж, это значит, что нам нужно спешить, пока мы тут еще единственные гости.

Минут через двадцать они, наконец, выбрались из туннеля и остановились, осматриваясь.

Река уходила влево; в нескольких милях отсюда она брала начало из горного ледника, сбегая затем по внутренним склонам, более пологим, чем внешние. Под ногами у путников лежала растрескавшаяся сухая грязь — бывший донный ил: до того, как река проточила себе путь на свободу, здесь было довольно обширное озеро. Впереди местность повышалась, но и там, где корка засохшей грязи заканчивалась, обозначая бывшую береговую линию, пейзаж не становился более живописным. В резком полуденном свете повсюду лежал лишь желто-серый песок, да голые камни отбрасывали короткие черные тени. Даже поднявшись на берег бывшего озера, путешественники увидели все ту же безрадостную картину. Пустыня, совершенно мертвая плоская пустыня уходила вдаль, к замыкавшим долину горам, чьи очертания зыбко подрагивали в волнах поднимавшегося от песка раскаленного воздуха. В отдалении виднелись нечеткие силуэты каких-то руин. Ни травинки, ни звука, ни ветерка.

• Предыдущая
• 120/174
• Следующая