Руфь. Непреклонная - Риверс Франсин - Страница 17

— Слухи не стоят песка, по которому мы ходим, — произнесла Ноеминь. Если эти слухи оживут, то только унизят доброго человека. — Елимелех дал моему отцу выкуп за меня, когда мне было четырнадцать лет.

— Все девушки завидовали тебе. Елимелех был очень красив.

— А завидовали ли они мне, когда он заложил землю и увез меня и детей из Вифлеема?

Сигал удивленно посмотрела на нее.

Ноеминь изменилась в лице от собственной грубости.

— Прости, подруга. Даже спустя столько лет я все еще помню горечь того дня.

Сигал прекратила молоть и обняла Ноеминь.

— Все эти годы я часто думала о тебе.

На глазах Ноемини выступили слезы.

— Каждый прожитый день там, на чужой земле, я стремилась домой, — она с облегчением вздохнула. — Но несмотря на все это, Господь благословил меня, послав мне Руфь.

— Воистину, — подтвердила Сигал. — Она любит тебя так, будто ты ее родная мать.

— Я не могла бы любить ее больше, даже если бы она была от плоти моей.

— Бог утешил тебя, послав ее тебе, Ноеминь. Все говорят, что это замечательная девушка.

Ноемини было приятно слышать такие слова. На Руфь больше не смотрели как на «моавитянку». Конечно, Сам Господь позаботился о том, чтобы ее добродетели не остались незамеченными жителями Вифлеема.

Но оставался один вопрос: заметил ли их Вооз?

Вооз каждый день приезжал на ячменное поле, чтобы узнать, как идет работа. И каждый день он осторожно наблюдал за молодой моавитянкой, работавшей рядом со жнецами. Он не разговаривал с ней, не желая своим вниманием порождать сплетни среди своих работников. Оставаясь обедать с ними, Вооз старался не смотреть на молодую женщину. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с более трудной задачей.

Уборка ячменя закончилась, и теперь пшеница, высокая и созревшая, ждала жнецов. В течение нескольких следующих недель все зерно будет убрано. Достаточно ли Руфь собрала зерна, чтобы им с Ноеминью хватило на год? Вооз знал, что они жили в пещере в пределах Вифлеема. Поле, рядом с которым находилась эта пещера, принадлежало Воозу. Но хватит ли им запасов до следующей жатвы?

Вооз посмотрел на работников.

— У моавитянки появились друзья среди нашего народа? — спросил он надсмотрщика.

— Все уважают ее и восхищаются ею.

Вооз спрашивал Шемеша не об этом, однако понял смысл его слов. Руфью восхищались на расстоянии, так же, как когда-то его матерью.

— А юноши? Интересуется она кем-нибудь особенно?

— Руфь всегда в обществе служанок. На мужчин она не обращает внимания. Я никогда не видел, чтобы моавитянка, в отличие от других молодых женщин, старалась привлечь внимание мужчин. Она рано приходит на поле и работает допоздна. Кажется, она довольна работой. Я слышал, как она поет со служанками, — Шемеш улыбнулся. — Руфь всегда просит меня передать тебе слова благодарности. Почему ты никогда не поговоришь с ней сам?

— Ты знаешь, как болтливы люди, — Вооз вскочил на лошадь. — Она нравится тебе, не так ли?

— Все восхищаются этой девушкой. Я никогда не знал женщины более достойной похвалы, чем она. Не слышал ни одного слова, произнесенного против нее, даже в городе, — Шемеш взглянул на молодых людей, работавших в поле. — Она была бы хорошей женой.

Вооз внезапно почувствовал себя неловко. Неужели Шемеш влюбился в Руфь? При этой мысли у него неприятно засосало под ложечкой, и Воозу не понравилось это чувство. Неужели он завидует человеческому счастью? Кто лучше него знает, что одинокий человек бывает одинок даже среди своих друзей.

— Добрая жена стоит больше, чем кусок золота, который весит столько же, сколько она, Шемеш. Она венец на голове мужа. Эта молодая женщина окажет честь любому мужчине, — он увидел, что Руфь взглянула на него и тут же отвела взгляд.

Вооз очень удивился, когда заметил, что Шемеш пристально смотрит на него со странной улыбкой. Слегка нахмурившись, Вооз кивнул головой:

— Да благословит тебя Господь в твоих стремлениях, Шемеш.

Надсмотрщик поклонился.

— Да даст тебе Господь по желанию сердца твоего.

Дорога в Вифлеем была длинная. Вооз передал свою лошадь слуге и вступил в разговор со старейшинами, сидящими у ворот. Он помогал решать споры, занимался городскими делами, пока не увидел возвращавшихся в город служанок. Сердце забилось сильнее, когда среди них он заметил Руфь. Она шла по дороге вместе с девушками, слушала их болтовню, улыбалась, но к их разговору не присоединялась. Вооз очень удивился, когда увидел проходившую мимо Ноеминь. Она вышла за ворота, чтобы встретить свою невестку. Они поцеловались, приветствуя друг друга, и перебросились парой слов, в то время как другие девушки входили в Вифлеем. Когда Руфь и Ноеминь повернули к своему скромному жилищу, девушка взглянула в его сторону. Она улыбнулась Воозу и почтительно склонила голову. Ноеминь тоже посмотрела на него. Вооз отвел от них взгляд и заставил себя слушать старейшин. Какой пункт закона они обсуждали? Закрыв на мгновение глаза, он притворился, будто углубился в размышления, хотя в действительности пытался успокоить свое бешено колотящееся сердце.

Каждый день Ноеминь расспрашивала Руфь, когда та возвращалась домой с полей Вооза. Она наслаждалась каждой подробностью рассказа Руфи о времени, проведенном среди служанок и жнецов, и очень хотела услышать ее мнение о Воозе. Но о нем Руфь ничего не говорила. Она рассказывала о работе, о славных женщинах. Иногда она пела песни, которые выучила, работая вместе с ними.

Но теперь у Ноемини было основание для надежды. Сегодня, поджидая Руфь, она стояла в воротах. Вооз не видел ее, но она стояла в таком месте, где было очень удобно наблюдать за ним. О, как вскинул он голову, когда к воротам подошли его служанки. Она с точностью до секунды могла сказать, когда он заметил Руфь.

— Вооз часто приезжает на поле?

— На этой неделе четыре раза, а на прошлой — три.

О! Подумала Ноеминь с растущим удовлетворением. Девушка считает, сколько раз землевладелец приезжал на поле! Это был добрый знак.

— И он каждый раз разговаривает с тобой?

Руфь отрицательно покачала головой.

— Он не разговаривал со мной с того самого дня, когда впервые разрешил мне собирать колосья на его поле. Он очень занятой человек.

— Хм. Но не настолько же, чтобы не оказать тебе маленькую любезность.

Она внимательно следила за Руфью, чтобы увидеть ее реакцию на эти слова, и была чрезвычайно довольна, когда Руфь начала возражать ей.

— О, матушка, нет. Вооз сверх всякой меры внимателен ко мне. Разве не он сделал мою работу легкой и приятной, приказав жнецам подбрасывать мне колосья? Мы обе обязаны ему за его доброту. Каждое зернышко ячменя и пшеницы мы имеем только благодаря ему.

— Он нравится тебе?

Руфь опустила глаза.

— Не больше, чем все, работающие на его полях, — она сидела у входа в пещеру, устремив взор на необработанные поля Елимелеха. — Я удивляюсь, почему он так и не женился, матушка. Как получилось, что Бог благословил этого человека таким богатством, но не дал ему жены и сыновей?

Ноеминь улыбнулась про себя. Руфь разглядела под невзрачной внешностью этого человека сердце льва, которое билось в его груди. Почему бы еще немного не испытать ее и не узнать, не может ли ее жалость превратиться в чувство другого свойства?

— В его внешности никогда не было ничего привлекательного, — Руфь с удивлением посмотрела на нее, и Ноеминь поспешила добавить:

— К сожалению, он такой невзрачный.

— Вооз не такой красавец, каким был Махлон, но я не считаю его невзрачным.

— Когда ты впервые увидела его, он показался тебе по крайней мере привлекательным?

Руфь покраснела.

— Я никогда не думала… — она покачала головой. — Конечно, ты не скажешь, что считаешь его безобразным.

— Неужели я назову безобразным человека, который дал мне хлеб? Да не будет этого никогда! Но я также не хочу притворяться слепой. Вооз добрый человек, он любит закон, а не просто проповедует его. Но ему недостает качеств, которые завоевывают сердца девушек.