Руфь. Непреклонная - Риверс Франсин - Страница 23

Руфь никогда не видела более красивого мужчину, чем Ришон. Он был намного моложе Вооза, хорошо сложен, розовощекий с черными кудрявыми волосами и бородой. На нем были красивая туника и плащ, его поведение выдавало в нем человека, который во всем ищет собственную выгоду. Он настороженно окинул взглядом собравшихся, его взгляд был внимателен. Голова гордо поднята. Хотя Ришон старался принять уверенный вид, однако Руфь видела, что он чувствует себя неловко, как будто все время ждет, что его обвинят в каком-нибудь проступке. Он был взволнован этой встречей с Воозом и вел себя почтительно с человеком, который был старше его. Но Руфь чувствовала, что поведением Ришона руководило не сердце, а ум.

Не понравилось ей также и то, как он посмотрел на Ноеминь. Не успел он едва взглянуть на свою родственницу, как тут же выбросил ее из головы, как если бы она была недостойна его внимания.

У Руфи упало сердце, когда Вооз сказал, что Ноеминь хочет продать землю своего мужа. Она схватила свекровь за руку, желая выразить свой протест, но свекровь наклонилась к ней и прошептала:

— Вооз знает, что делает. Положись на него.

— Если ты желаешь выкупить землю, тогда выкупай ее сейчас в присутствии этих свидетелей, — говорил Вооз. — Но если ты не хочешь, то сразу скажи об этом, потому что следующий по линии родства, кто должен выкупить ее, я.

— Все в порядке, я выкупаю ее, — нетерпеливо произнес Ришон.

— Хорошо, — сказал Вооз.

Руфь почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Неужели она неправильно поняла его чувства к ней, ошиблась относительно его желания жениться на ней? Вооз даже не смотрел в ее сторону и, кажется, весь сосредоточился на том, чтобы она стала женой Ришона.

— Это хорошая земля, — сказал Ришон. — жаль, что она так долго не возделывалась.

— Конечно, если ты приобретешь у Ноемини эту землю, то должен будешь жениться на Руфи, вдове. Таким образом, она сможет родить ребенка, который будет носить имя ее мужа и сохранит землю для семьи.

Горячность Ришона мигом пропала.

— Моавитянка? — он не пытался скрыть свое разочарование.

Он перевел взгляд с Вооза на собравшихся старейшин. Плотно сжал губы:

— Так… — лицо его потемнело. — В таком случае я не буду выкупать землю, поскольку это нанесет ущерб моему собственному состоянию.

— Это он оправдывается, — прошептала с отвращением Ноеминь.

Руфь пыталась понять, что больше всего беспокоило Ришона. Необходимость исполнить свой долг перед ней и дать Махлону наследника? Или возможность того, что часть его имущества перейдет ребенку, которого она могла бы родить? Собравшийся вокруг народ перешептывался между собой.

— Его жене не понравилось бы это, — сказал кто-то рядом с Руфью.

— Ему следовало бы выполнить свой долг перед Ноеминью.

— Он очень хочет иметь эту землю, но не видит никакой выгоды в ее покупке, если потом должен будет вернуть ее семье Елимелеха в качестве наследства.

Ришон оглядел собравшийся народ, он был взволнован. Он быстро развязал сандаль и передал его Воозу, публично подтверждая законность сделки[9].

— Ты выкупай землю, я не могу. Покупай ты, — он быстро встал и начал проталкиваться сквозь толпу зевак.

Ноеминь крепко сжала руку Руфи.

— У него получилось! — с ее губ слетел довольный тихий смешок. — Я знала, что получится.

Руфь затаила дыхание, когда Вооз посмотрел на нее. Хотя выражение его лица было торжественным и важным, глаза его сияли, как никогда раньше. Он спохватился, заморгал и отвел взгляд в сторону. Вооз стоял, крепко сжимая в руке сандаль Ришона. Он обратился к десяти старейшинам и народу, собравшемуся посмотреть, что происходит.

— Вы свидетели, что я выкупил все имущество Елимелеха, Хилеона и Махлона. Вместе с землей я взял Руфь, моавитянку, вдову Махлона, чтобы сделать ее своей женой. Таким образом, она может родить сына, который продолжит род ее умершего мужа и наследует родовое имущество здесь, в его родном городе. Сегодня все вы свидетели этому.

Рядом с Воозом стояли десять старцев, которые выглядели величественно в своих длинных одеждах с молитвенными покрывалами и филактериями.

— Мы свидетели, — сказали они.

— Мы свидетели, — вторила им толпа.

Ноеминь подтолкнула Руфь вперед.

— Иди, — шепнула она невестке, у нее самой лицо горело от волнения, — иди к нему, дорогая.

Самый старый из старейшин протянул Руфи руку. Толпа расступилась, Руфь подошла и вложила в его руку свою. Подошел Вооз и встал рядом со старцем, но с другой стороны. Старейшина улыбнулся Воозу, а затем склонился к Руфи.

— Да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, от которых произошел весь народ израильский! — он вывел Руфь вперед, и Вооз протянул ей свою руку. Когда их руки соединились, он нежно сжал ее пальцы.

Старейшина положил свою руку на их ладони.

— Приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме. И да будет потомство, которое Господь даст тебе от этой молодой женщины, как потомство нашего праотца Фареса, сына Фамари и Иуды.

Слуга, который ходил за Руфью и Ноеминью, поспешно протиснулся сквозь толпу и побежал вниз по улице. Народ громко выкрикивал благословения Руфи и Воозу. Люди в большом волнении теснили их со всех сторон, мужчины похлопывали Вооза по спине, а женщины обступили Руфь и, обнимая ее, искренне благословляли их. Вооз смеялся и разговаривал со всеми. Ноеминь широко улыбалась и, жестикулируя, в смятении перекидывалась словами со своими подругами. Руфь была все еще ошеломлена исходом дела. Вооз крепко сжимал ее руку, удерживая ее рядом с собой, в то время как народ толпился вокруг них, выкрикивая благословения и поздравления. Когда Вооз повел Руфь в город и дальше по улице, горожане последовали за ними. Руфь, стесненная со всех сторон людьми, шла, оглядываясь через плечо, ее щеки горели, сердце бешено колотилось. Где Ноеминь? Идет ли она с ними?

— Руфь! — крикнула Ноеминь, прокладывая себе дорогу через толпу доброжелателей, следом за ней протискивались несколько женщин.

— Мы должны все приготовить для брачного пира, — сказала она и, обняв невестку, потянула ее в сторону, шутливо ударив Вооза по руке:

— Твоя невеста к вечеру должна быть готова.

Руфь оказалась оттесненной Ноеминью, ее подругами и слугами Вооза, все говорили одновременно. Руфь едва могла перевести дыхание.

Ее привели в дом Авигеи, подруги детства Ноемини. В дальнюю комнату, где с Руфи снимали ее поношенное платье, принесли воду. Ее тщательно вымыли, натерли ароматическими маслами и расчесали длинные, до самого пояса волосы, и вся кудрявая густая масса ее волос заблестела.

За Ноеминью зашла молоденькая служанка.

— Вооз прислал дары для Руфи.

Они вышли из комнаты и через несколько минут вернулись. Ноеминь несла резную шкатулку, выложенную слоновой костью.

— Взгляни, — сказала она Руфи, открывая ее. — Драгоценности! Посмотри, как он высоко ценит тебя.

Она вынула из шкатулки ожерелье, украшенное изумрудами, сапфирами, бриллиантами и рубинами.

— Также он прислал брачные одежды.

Ноеминь отдала шкатулку Авигее и стала помогать Руфи одеваться.

— Ты будешь выглядеть, как царица.

Руфь глубоко вздохнула, когда ей через голову надели белую длинную тунику. Никогда в своей жизни она не носила ничего столь мягкого. Было и верхнее платье, вышитое яркими цветными нитками, и пояс, сделанный из тончайших золотых, голубых, пурпуровых и алых льняных нитей, переплетенных в замысловатом узоре. Были браслеты и серьги, с камнями всех цветов радуги, и узкий золотой венец, украшенный цепочками с золотыми круглыми пластинками.

Одна из служанок Авигеи заплела волосы Руфи в косы, украсив их драгоценными камнями, которые прислал Вооз. На голову надели, уложив изящными складками, прозрачное покрывало, окаймленное вышитыми гроздьями винограда и связками пшеницы. Легкая, как облако, ткань опустилась до колен.