Вирсавия. Неподсудная - Риверс Франсин - Страница 32

Ависага! Вирсавия внимательно всматривалась в глаза Адонии и поняла, что чувство, которое двигало им, было любовью, потому что она ощущала накал его страсти, видела его желание.

— Хорошо, — тихо произнесла женщина и увидела, как вспыхнули глаза Адонии. — Я поговорю с царем о тебе.

Адония не произнес больше ни слова, но когда он встал, его губы искривились в сдержанной, но торжествующей улыбке.

Вирсавия надела свой самый красивый наряд, прежде чем пойти к своему сыну, царю. Она подождала, пока Соломону доложили о том, что его мать хотела поговорить с ним. Когда Вирсавия вошла в зал, Соломон поднялся со своего трона и спустился к ней с возвышения. Она вспыхнула, когда сын поклонился ей, весь двор наблюдал за царем. Улыбаясь, Соломон взял Вирсавию за руку и повел ее на возвышение.

— Принесите еще одно кресло для моей матери — приказал он.

— Ты оказываешь мне слишком много чести, сын мой, — прошептала Вирсавия, когда справа от царского трона слуги устанавливали второй.

— Народ должен знать, как я почитаю тебя, — улыбаясь, Соломон помог ей первой сесть. — Разве закон не учит: «Почитай отца твоего и мать твою»?

Но люди никогда не прекратят сплетничать о ней, и Вирсавия была не в состоянии защитить сына от предубеждения, которое народ имел против нее. Разве ее сыновей не презирали и не отвергали все эти годы? Ей лучше было бы жить где-нибудь в уединении. Возможно, тогда народ забудет ее. И если ее не будут видеть, то воспоминание о ее грехе не запятнает царствование Соломона.

— Я не держу зла на людей, сын мой.

— Я тоже, матушка, — глаза Соломона сверкнули. — Однако необходимо установить границы. Мой отец любил тебя и обращался с тобой, как с царицей и все должны так обращаться с тобой, — он выдохнул и снова улыбнулся. — Теперь расскажи мне, что тебя тревожит, я знаю, ты не пришла бы ко мне без серьезной на то причины.

Вирсавия положила ладонь на руку Соломона.

— У меня к тебе небольшая просьба, — она надеялась, что благодаря ее вмешательству ее сын помирится с Адонией, а между нею и другими вдовами Давида установятся добрые отношения. — Я надеюсь, ты не откажешь мне.

— Какая у тебя просьба, матушка? Ты знаешь, что я не откажу тебе.

Вирсавия почувствовала облегчение.

— Позволь брату твоему Адонии взять в жены Ависагу, сунамитянку.

Соломон замолчал, сердце Вирсавии замерло, когда она увидела на лице сына выражение ярости и возмущения. Он резко выдернул руку из-под ее ладони. Вирсавия, смущенная его все более возрастающим гневом, судорожно втянула в себя воздух.

— Как ты можешь просить меня дать Адонии Ависагу? — произнес Соломон негромко. — Тогда проси отдать ему и царство! Ты знаешь, что он мой старший брат, и священник Авиафар и Иоав, сын Саруин, поддерживают его. Его притязание на одну из наложниц отца равносильно притязанию на само царство! — Соломон стремительно встал. — Пусть Бог поразит меня, если Адония этой просьбой не решил окончательно свою участь!

О, нет! О, Господи, что я наделала?

— Господь укрепил меня и посадил на престол моего отца, Давида, — обратился Соломон ко всем собравшимся. — Господь укрепил, как и обещал, мой дом. Жив Господь, ныне же Адония должен умереть!

Вирсавия тихо вскрикнула. Она протянула руки, чтобы остановить Соломона, прежде чем тот еще что-нибудь скажет, но он не посмотрел в ее сторону и позвал самого верного своего слугу, Ванею.

— Иди сейчас же и убей Адонию.

— Да, господин мой, царь!

Ванея вытащил из ножен меч и быстро вышел.

Вирсавия положила руки на колени и опустила голову, а Соломон тем временем позвал другого слугу и приказал ему немедленно привести священника Авиафара. Когда Соломон повернулся к матери, она подняла голову, в ее глазах стояли слезы.

— Я не знала. Я никогда не думала, что так получится.

— Возвращайся к себе, матушка, — голос Соломона снова стал мягким. — Успокойся. Позже я поговорю с тобой.

Вирсавия, дрожа всем телом, поднялась. Соломон, нахмурившись, взял ее под руку.

— Матушка, — сказал он нежно.

— Все хорошо, — произнесла она дрожащим голосом.

— Проводи мою мать в ее покои, — велел царь слуге и передал ее заботам других.

Глаза всех присутствующих были устремлены на Вирсавию. Она подняла голову и с достоинством покинула зал. Она молча шла по коридорам. Слуга ее сына передал ее на попечение евнуха, надзирающего за женской половиной.

— Госпожа моя, — сказал он, нахмурив брови. Вирсавия покачала головой и, пройдя мимо него, скрылась в своей комнате.

К ней вошла служанка.

— Госпожа моя! Что с вами? Что случилось?

Вирсавия прижала руку ко лбу.

— Оставь меня.

— Но вы выглядите больной.

Вирсавия отрицательно качнула головой.

— Просто мне надо побыть одной. Уходи, пожалуйста! Я прекрасно себя чувствую.

Встревоженная девушка ушла. Дверь закрылась, и Вирсавия опустилась на пол. Чтобы заглушить рыдания, она натянула на лицо шаль и распростерла руки.

— О, Господь, Бог Израилев, будь милостив… будь милостив ко мне.

Сильные рыдания сотрясали ее тело.

Еще одной жизнью было заплачено за грех Давида.

Соломон, желая уничтожить своих врагов, действовал энергично. Убийство Адонии побудило Иоава бежать в скинию Господню, где он ухватился руками за роги[3] жертвенника. Царь Соломон снова дал поручение Ванею.

— Умертви его возле жертвенника и похорони. Сними с меня и дома моего отца вину в пролитии невинной крови. Да воздаст Иоаву Господь за убийство двух мужей, невинных и лучших, чем он!

Затем Соломон удалил Авиафара от священства Господня и отправил его в Анафоф, доживать в опале оставшиеся годы жизни.

Царь призвал Семея и приказал ему не покидать пределов Иерусалима.

— В тот день, в который ты пересечешь поток Кедрон, непременно умрешь, и кровь твоя будет на голове твоей.

Соломон поставил стражу наблюдать за ним, зная, что рано или поздно Семей нарушит его приказ. В тот день, когда Семей сделал это, его убили за то, что он дерзнул злословить помазанника Божьего, царя Давида.

Все знали: ничего не может укрыться от глаз Соломона. Царь всем дал понять, что он всегда будет начеку и намерен править царством твердой рукой. Он никому не позволит манипулировать собой.

Когда Вирсавия узнавала о действиях Соломона, она скорее испытывала облегчение, нежели радость. Может быть, это пролитие крови принесет Израилю мир. Может быть, мужчинам больше не придется воевать с соседними народами. Может быть, в Ханаане наступило время изобилия. Мужчины будут работать и получать удовольствие от своего труда. Конечно, это было бы большим благословением Господа.

Вирсавия родилась в неспокойное время. Мир бывал в ее стране нечасто, подобно дыханию весны после холодной и длинной зимы. Сладостный весенний аромат предвещал приближение чудесной поры, но обычно мир длился недолго.

При ее жизни.

Теперь Вирсавия состарилась и устала от жизни, очень устала. Удивительно, как живо воскресало прошлое в ее памяти. Ее часто посещали яркие воспоминания, которые заставляли ее сердце сжиматься от боли. Улыбающийся Ахитофел, держащий ее на руках. Смеющийся отец, его лицо в свете костра отливало бронзой. Мать, прижимающая ее к своей груди. Урия, выронивший камень, который она вложила в его руку, и уходящий от нее. И Давид, везде Давид. Он жил в ее мечтах, вот он быстрый, как лань, поднимается на холмы, вот он поет псалмы для своих людей и ведет свой народ к строительству царства, принадлежащего народу Божьему. О, как Вирсавия любила его, и любит до сих пор.

— Матушка, — послышался ласковый голос, возвращающий ее к действительности.

Вирсавия на мгновение прикрыла глаза и с улыбкой повернула голову. Она погладила Соломона по щеке. Венец прочно покоился на его царственной голове. Он умный, он будет наблюдать за своими братьями и сумеет защитить их. Он будет искать водительства Божия в том, как сделать Израиль маяком для всех народов. Ей не следует беспокоиться о своих сыновьях. Разве Господь не окружил их с детских лет Своею оградою? Разве Бог не сохранил ее детей в стенах дворца, раздираемого интригами? Разве мог кто-нибудь подумать, что Бог посадит на престоле Израиля сына прелюбодейной жены? Разве мог кто-нибудь вообразить, что ее сын будет править непокорным народом и сделает свое царство самым могущественным?