Школа для толстушек - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/83
• Следующая

– Так и быть. Двадцать второго августа, пятница, в четырнадцать ноль-ноль. Боишься, улизнет красавчик? – усмехнулась презрительно.

– Красавчик у меня был первый муж, – растянула Ксюша губы в улыбке, поднялась, одернула жакет «как бы от Диора» и добавила привычное: – Наведите о Красавчике справки, если хотите.

Не прощаясь, она развернулась, вышла из комнаты, взяла под руку Олега и закивала на его вопросы: да, все в порядке.

Внутренне Ксюша поражалась себе – не нахамила, фигу не показала, а достойно ретировалась. Она помнила рассуждения Ирины, по науке, всякий эмоциональный агрессор, по-простому хам, внутренне желает получить тот же заряд оплеух, что сам посылает. То есть в глубине души хамило – мазохист трепетный. Наука наукой, но Ксюше под руку не попадайся – врежет так, что гипс накладывать придется. А самой получить? Нет, не мечтала. И большое достижение, что Ксюша в узде себя держать научилась.

Фонду необходимо было придумать имя. Поля и Вася предлагали сентиментальное, но многозначное. Например, «Незабудка» – в том смысле, что никого из деток не забудем. Или «Богатырь» – всех вырастим Ильями Муромцами. Эмигранты Ирина и Марк считали, что у названия должно быть патриотическое звучание – «Дети России» или «Гражданский долг».

Право решающего голоса оставалось за Ксюшей. И она остановилась на идее Олега: пусть название будет длинным, но внятным – Фонд помощи приемным родителям. Конечно, не совсем получается ясно, кто кому помогает: родители фонду или он им. И сокращенно не звучит – ФППР. Но это уже мелочи.

Полностью предприятие, где Ксюша выступала единственным учредителем, а в общественный совет по доброй воле вошли ее немногочисленные друзья Ира, Поля, Марк, Вася и жених Олег, называлось некоммерческая организация «Фонд помощи приемным родителям».

Обсуждали название и сдавала Ксюша уставные документы на регистрацию, когда в Санлюбе царили любовь и согласие. К моменту получения свидетельства о регистрации обстановка совершенно изменилась. Вася лежал разбитый радикулитом и ревностью, Марк замкнулся в себе, и немного оставалось времени до жестоких ударов, которые предназначались Олегу.

Лева привел с прогулки собак и сказал Ксюше, что какой-то мужчина спрашивает ее у калитки, ведущей в лес.

– Вот сволочи! – ругнулась Ксюша. – Уже дома достали и с заднего хода норовят влезть.

В последнее время слухи о ней, богатой филантропке, распространились по неведомым каналам, и разные личности поджидали ее в коридорах учреждений, ловили на улице. Предлоги были разными, но цель одна – выпросить деньги. Однажды Ксюша чуть не раскошелилась.

Муж и жена, ее возраста, с печатью глубокого горя на лице, что делало их похожими на брата и сестру, остановили ее на лестнице и просили уделить минуту внимания. Они не хватали Ксюшу за руки, не заглядывали умоляюще в глаза и были заранее смиренно готовы к отказу и даже к прощению за этот отказ. Словом, совершенно раздавленные несчастьем люди тронули Ксюшино сердце, не склонное к сантиментам и бездумным порывам. Несчастье пары заключалось в больном ребенке, которого могли прооперировать только в Швейцарии. Операция стоила двадцать тысяч долларов, восемь они уже собрали. Ксюше показали номер благотворительного счета и справку о его состоянии, а также фото мальчика, дистрофически худого, с большой головой и коленочками как у воробушка.

Ксюша полезла было в сумку за деньгами, но вспомнила, что говорила Ирина: многие рвутся на лечение за границу, хотя наши хирурги по мастерству не уступают, а детские операции вообще бесплатно должны делать.

– Пошли! – Ксюша защелкнула замок у сумки и стала спускаться вниз.

– Куда? – спросил печальный отец.

– К вам поедем, – ответила Ксюша.

– Зачем? – удивилась убитая горем мать.

– Возможно, сумеем здесь помощь организовать. Быстрее и дешевле получится.

Ксюша вышла на улицу, распахнула заднюю дверь автомобиля для несчастных родителей, но их и след простыл. Она крутилась недоуменно на месте, а Олег, когда узнал, в чем дело, сказал: нужно ухо востро держать. Его приятель долгое время на жизнь тем зарабатывал, что ходил по квартирам в новостройках, представлялся соседом и собирал деньги на похороны одинокой бабули с первого этажа, труп которой без мзды увезти не хотят.

А Лева рассказал, как один умный мальчик открыл сайт в Интернете под названием «Спасите!», на котором разместил призыв о помощи – он-де задолжал тысячу долларов, и его прирежут, если не отдаст, пришлите, кто сколько может. Когда по крупицам три тысячи зеленых собралось, парень признался, что пошутил.

Ксюша твердо решила ни копейки на сторону не тратить и поганой метлой гнать аферистов.

Она вышла за калитку и никого там не обнаружила. Шел десятый час вечера, но было еще по-летнему светло. Из кустов донесся призывный свист.

– Кто тут в прятки играет? – строго спросила Ксюша и подумала о том, что надо было взять с собой Сару или Дуню.

– Ксюш! Иди сюда! Это я, Костик!

Ксюше показалось, что с нее разом спустили кожу, а потом, холодную и шершавую, снова надели. Она не испугалась. Она ждала чего-нибудь в таком роде.

Слишком хорошо все складывалось в последнее время. Так в жизни не бывает. В ее жизни, во всяком случае, отродясь не было. Благородное дело и Олег. Нет, сначала Олег, потом дело. Разве могло ей присниться, что такой парень, как Олег, не только посмотрит на нее, но и влюбится по доброй воле? В окаменевшем Ксюшином сердце снова пульсировала кровь, на спине пусть ребра от худобы еще не выступают, но крылья пробиваются. Такой молодой, красивой, легкой Ксюша себя и в десятом классе не чувствовала. Или ее фонд. Ксюша теперь понимала страсть и вдохновение, которые двигали революционерами на баррикадах или отшельниками, удалявшимися в скит. Иметь великую идею, добиваться ее исполнения почти равносильно великой любви.

Свист притягивал к себе Ксюшу, как дудочка крысолова. Она сомнамбулически двинулась вперед. Костик схватил ее и потащил в глубь леса.

Это был он. Обтрепанный, грязный, заросший бородой, пахнущий трупным запахом могилы, откуда поднялся. Но – Костик, никто другой. Одет, правда, не в погребальный костюм – засаленные джинсы и потемневшую от грязи рубашку.

– Ну, здорово! Привет! – Костик остановился на полянке и оглядывался затравленным волком по сторонам.

Ксюша молчала. Прислонилась спиной к дереву и смотрела мимо Костика в пространство.

– Не ожидала? – хохотнул покойный муж. – А я вот он! Живой и невредимый! Всем козлам назло! Чего молчишь? – Не дожидаясь ответа, Костик быстро говорил сам, сыпал вопросами и лихорадочно чесал бороду. – Значит, мой дом отхватила? Откуда народу в нем столько? Комнаты сдаешь?

– Это мои друзья, – с трудом проговорила Ксюша.

– С каких пор у тебя друзья появились? Ты вообще, это… я смотрю, изменилась. Похудела, что ли? Ладно, не важно. Слушай меня. Сделаешь, как я скажу. Поняла?

Ксюша с трудом, но собрала внутренние силы для сопротивления.

– Ничего я делать не буду! – отчеканила она медленно.

– Что-о-о? – угрожающе протянул Костик.

– Что слышал. Тебя нет. Ясно? Умер. – К Ксюше постепенно возвращалась способность мыслить и защищаться. – Есть свидетельство о смерти, могилка на Троекуровском кладбище с твоим фото, сходи проверь. Впечатляет – мрамора как на мавзолее. Умер, так не рыпайся.

– Ах ты, дрянь, сука. – Костик подошел вплотную, из его вонючего рта неслись ругательства. Они трогали Ксюшу не больше, чем стрекот кузнечиков. – Ты заодно с ними?

Купили тебя? На моем добре жируешь? В моем доме на постелях валяешься?

Ксюша на секунду замешкалась, сознавая справедливость его слов, но потом нашлась:

– Имею право! Ты двадцать лет мою кровь пил! С детства! Дочка из-за тебя погибла, подонок! Чтоб ты десять раз помирал! И мучался! В геенне горел, мерзавец! А я буду жить! И миллион твой поганый мне справедливо достался. Я его на хорошее дело потрачу.

• Предыдущая
• 41/83
• Следующая