Рэкетир - Кабалкин Аркадий Юрьевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/69
• Следующая

— Убит двумя выстрелами в затылок.

Куинн никак не отреагировал: ни удивления, ни жалости. Ничего.

— Ты не знал, Куинн? — спросил Панковиц.

— Нет.

— Две пули с полыми наконечниками, выпущенные из карабина калибра ноль тридцать восемь, в точности как тот, который мы нашли у тебя в трейлере. По данным предварительной баллистической экспертизы, вероятность того, что судья убит из твоего карабина, достигает девяноста процентов.

Куинн заулыбался, закивал:

— Теперь понятно, это все из-за убитого судьи. Вы решили, что судью Фосетта убил я, верно?

— Верно.

— Вот это да! Мы потратили на эту ерунду целых семь часов! Вы зря расходуете мое время, время Ди Рея и всех остальных. Я никого не убивал.

— Приходилось тебе бывать в Рипплмиде, Виргиния, население пятьсот душ? Это в горах, к западу от Роанока.

— Нет.

— Это ближайший городок к озеру, на котором убили судью. В Рипплмиде нет черных жителей, поэтому каждый черный приезжий там на виду. Накануне убийства в городке, по словам владельца бензоколонки, появился черный мужчина, отвечающий твоим приметам.

— Это уверенное опознание или догадка?

— Что-то среднее. Завтра мы покажем ему твой снимок в лучшем качестве.

— Не сомневаюсь, что покажете. И у него явно прочистится память.

— Обычно так и бывает, — сказал Делок. — Еще четыре мили на запад от Рипплмида — и жизнь обрывается. Асфальту конец, дальше в горы тянутся грунтовые дороги. Там есть лавка, называется «Пикокс», и ее хозяин, мистер Пикок, все замечает. Накануне убийства у него спрашивал дорогу черный мужчина. Он не припомнит, когда в прошлый раз в этой глуши видели черного. Он дал словесный портрет — вылитый ты!

Куинн пожал плечами:

— Я не такой дурак.

— Вот как? Зачем тогда хранил «смит-и-вессон»? После окончательной баллистической экспертизы ты труп, Куинн.

— Карабин ворованный, ясно? Ворованное оружие ходит по рукам. Я купил его в ломбарде в Линчбурге две недели назад. За год он мог поменять дюжину владельцев.

Удачный довод, с ним не поспоришь — пока не закончится баллистическая экспертиза. А когда у них будет твердая улика, ни одно жюри присяжных не поверит басне Куинна про ворованный карабин.

— А высокие солдатские ботинки у тебя на складе? — продолжил Панковиц. — Подделка под армейские, камуфляж, брезент и так далее. Совсем новые, почти не ношенные. Зачем тебе такие, Куинн?

— У меня слабые лодыжки.

— Допустим. И часто ты эти ботинки надеваешь?

— Раз они на складе, то не часто. Попробовал разок, натер мозоль и забросил. А что?

— А то, что они совпадают со следом подошвы, который мы нашли на земле недалеко от домика, где был убит судья Фосетт. — Панковиц соврал, причем неумело. — Как тебе это нравится, Куинн? Уже горячее?

Куинн повесил голову и потер уставшие, красные глаза.

— Который час?

— Без десяти пять, — сказал Делок.

— Мне нужно поспать.

— С этим могут возникнуть трудности, Куинн. Мы связались с окружной тюрьмой, и выяснилось, что твоя камера набита битком. Восемь человек, четыре койки. Считай, тебе повезет, если найдется местечко на полу.

— Не нравится мне эта тюрьма. Может, попробуем другую?

— Извини, придется дождаться камеры смертников, Куинн.

— Никакой камеры смертников, я никого не убивал.

— Значит, вот какие дела, Куинн, — начал Панковиц. — Два свидетеля видели тебя недалеко от места преступления, причем это отнюдь не угол оживленной улицы. Ты там был, тебя заметили и запомнили. От баллистической экспертизы тебе никуда не деться. След ботинка — это уже глазурь на нашем торте. С местом преступления все ясно. После преступления все еще лучше — или хуже, это как посмотреть. Ты был в Роаноке назавтра после обнаружения трупов, во вторник, восьмого февраля: ты сам в этом признаешься, из городской каталажки сообщают то же самое. Внезапно у тебя появляется уйма денег. Ты внес залог, отдал двадцать четыре тысячи за «хаммер», еще кучу просадил, и что мы находим у тебя на складе? Новую кучу денег! Мотив? Его хоть лопатой греби! Ты подкупил судью Фосетта, чтобы он проявил снисхождение к Джекилу Стейли, сунул ему полмиллиона. Он забрал деньги — а на остальное наплевал. Он засудил Джекила по всей строгости, и ты поклялся ему отомстить. И отомстил. Только вот незадача — вместе с ним пришлось порешить секретаршу.

— А за это смертная казнь, Куинн, можешь не сомневаться, — припечатал Делок.

Куинн закрыл глаза и весь сжался, часто задышал, лоб покрылся потом. Прошла минута, другая. Крутой парень куда-то подевался, его малодушная замена слабо простонала:

— Вы поймали не того.

Панковиц засмеялся, Делон сказал с усмешкой:

— Это все, что ты можешь придумать?

— Вы поймали не того, — повторил Куинн еще менее убедительно.

— Слабо, Куинн, — отмахнулся Делок. — В суде это прозвучит еще слабее.

Куинн уставился на свои руки. Так прошла минута. Наконец он проговорил:

— Если вам так много известно, чего еще надо?

— Нам известно много, но не все. Ты действовал один? Как открыл сейф? Зачем убил секретаршу? Куда делись остальные деньги?

— Тут я вам не помощник. Понятия не имею!

— Имеешь, Куинн, и мы с тебя не слезем, пока ты нам все не выложишь.

— Тогда мы застрянем здесь надолго. — С этими словами Куинн положил голову на стол и сказал: — Я посплю.

Агенты встали и собрали папки и блокноты.

— Перерыв, Куинн. Мы вернемся через полчаса.

Виктор Уэстлейк был доволен тем, как развивается допрос, но все равно беспокоился. На самом деле не существовало ни свидетелей, ни баллистической экспертизы, связывающей карабин Куинна с убийством, ни следа ботинка, ни показаний Ди Рея на допросе, которого не было. Существовал только мотив — если верить рассказу Малкольма Баннистера о взятке. Самой убедительной уликой пока оставался факт пребывания Куинна Рукера в Роаноке на следующий день после обнаружения трупов, а также найденные у него деньги. Уэстлейк и его сотрудники были страшно утомлены ночным бдением, на улице еще не рассвело. Напившись кофе, они долго кружили вокруг «Морозильника», время от времени проверяя изображение подозреваемого на экране. Куинн лежал на столе, но не спал.

В шесть утра Панковиц и Делок вернулись в комнату для допросов, каждый с высоким стаканом «Ред булл» со льдом. Куинн слез со стола и устроился в кресле.

Первым заговорил Панковиц:

— Мы только что потолковали с федеральным прокурором. Доложили о нашей беседе, и он сказал, что его Большое жюри завтра соберется и вынесет решение о предъявлении тебе обвинения по двум эпизодам тяжкого убийства, караемого смертной казнью.

— Поздравляю, — буркнул Куинн. — Похоже, теперь мне нужен адвокат.

— Конечно, и не один. Не уверен, насколько хорошо ты разбираешься в федеральных законах о наказании за бандитизм, Куинн, но они суровы. Федеральный прокурор будет настаивать, что убийство судьи Фосетта и его секретарши — дело рук известной, хорошо организованной банды, в которой тебе отводилась роль палача. В обвинении будет много составов, включая тяжкое убийство и подкуп. А главное, в нем будут названы, помимо тебя, другие гнусные типы вроде Верзилы, Ди Рея, одной из твоих сестер, твоего кузена Энтони Бэка и еще пары десятков родственников.

— Вам, ребята, перед казнью выделят целое тюремное крыло, — подхватил Делок. — Банда Рукеров — Бэков, камера за камерой, и все в ожидании иглы. — Делок улыбался, Панковицу тоже было весело — два клоуна.

Куинн, скребя в затылке и глядя в пол, заговорил:

— Даже не знаю, что скажет мой адвокат про то, как вы заперли меня в этой темной комнате без окон на всю ночь, начав в девять вечера и дотянув до шести утра. Девять часов сплошного вранья, обвинений в подкупе судьи и в его убийстве, угроз смерти не для меня одного, а для всей моей семьи. Говорите, у вас есть свидетели, готовые дать показания, баллистическая экспертиза ворованного карабина, отпечаток чьего-то башмака в грязи? Откуда я знаю, правда это или ложь? В жизни не поверю ФБР — не верил и не стану. Меня обманули в первый раз, когда сцапали и осудили. Думаю, и теперь вы врете. Может, я и присочинил немного, но разве вы сейчас скажете мне честно, что сами не врали? Скажете?

• Предыдущая
• 23/69
• Следующая