Испытательный срок - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 5

Зиндан основную часть времени пустовал, и практичный Хатхи предлагал начальству устроить здесь гостиницу и получать доход. Но сегодня, по случаю появления долгожданного посетителя, у дверей выставили почетный караул из одного бойца с автоматом, а вовнутрь внесли пару стульев. Стулья предназначались для оперативников, Гаджи с перевязанной головой сидел прямо на земле, прислонившись спиной к расписному столбу. Руки его по-прежнему были скованы наручниками за спиной, только теперь цепочка проходила вокруг росписи. К ране на затылке добавились кровоподтеки на скулах и легкая синева под глазом, навевая мысли о работе профессионального гримера. Но над новым образом задержанного трудился не гример. Инициативу проявили те, кто был по другую сторону барьера и мечтал приобщиться к задержанию опасного бандита, дабы попасть в приказ. В ФСБ, ловившую Исмагилова, опера пока не сообщали, помятуя о старом правиле разведки – сначала получи информацию сам, проверь, потом разреши получить другому. А информация нужна не столько для реализации, сколько для бумаг. Даже в командировке их никто не отменял. Тем более, что у задержанного в сумке оказалось полкило отборного героина, и в случае его откровенности, бумаг можно написать целый том. Да и вообще – доложишь «старшим братьям», так про тебя потом никто и не вспомнит. А слава, хоть и скромная, не помешает. Опять же – будет во что внуков бестолковых носом тыкнуть.

За что конкретно Гаджи разыскивали «комитетчики», они не знали, ориентировка доносила стандартную информацию – участие в бандформированиях. Но, судя по тому, что джигит взял в заложники продавщицу, сие участие не ограничивалось танцами лезгинки вокруг бандитского костра. Заложница, к слову, оказалась девушкой тонкой и чуткой, сразу заявила, что никаких претензий к джигиту не имеет, заяву писать не будет и вообще ничего не помнит по причине солнечного удара. Стокгольмский синдром, блин.

Для оживления беседы перед ее началом некоторые пособия по тактике допроса рекомендуют подогреть подозреваемого хорошим ударом по-михалковски. В челюсть с мыска. Благо, что бандит оказывал активное сопротивление, угрожал жизни и здоровью окружающих, и его задержание сопровождалось причинением определенного вреда здоровью сотрудникам правоохранительных органов.

Согласно пособию, Глеб Павлович уже занес было тяжелый берц, но великодушный Роман Данилович остановил его, напомнив, что с выбитыми зубами давать показания, даже правдивые, очень неудобно. Да и вообще, наше оружие – гуманизм.

Пустого словоблудия не устраивали и в остроумии не соревновались. Туманов сразу сделал короткое предложение по существу дела.

– Короче, если не хочешь попасть на суд инвалидом, толкуешь, в каком магазине купил героин, кому вез, и осталось ли где-нибудь еще.

Ответ не удивил, потому что был предсказуем, как предвыборная речь.

– На дороге нашел.

Вот тут удар сапогом пришелся бы очень кстати. Но Глеб Павлович уже понял, что Исмагилов из той породы господ, которые с каждой полученной зуботычиной уходят в себя еще глубже. И не хочется лишний раз отписываться во всяких надзирающих инстанциях и давать информационный повод западным некоммерческим организациям. Таких соперников надо брать их же оружием.

– На дороге, так на дороге, нам без разницы, – улыбнулся опер, словно портье гостиницы новым постояльцам, – мы протокол изъятия пока не составляли.

– И что? – хмуро уронил Гаджи.

– Думай, уважаемый… Куда тебе так много дури? – Туманов выдержал паузу и добавил, – одному?..

Гаджи, как любой грамотный бандит, красивым словам спецслужб не верил, особенно, когда те банковали. Скорее всего, менты над ним просто измываются. От скуки, видать. Перед пленным в блиндаже выделываться – не по «зеленке» с автоматом шастать… Но не исключено, что действительно хотят сделать свой маленький бизнес, о чем и намекают. Сейчас порядочных среди них нет. И если предположение верно, тогда появляется маленький шансик вернуться к привычному укладу жизни в горах.

Он поднял глаза на опера.

– Чего ты хочешь?

– Много ли надо простому русскому человеку? Домик в Испании, «Лэнд Крузер» и пенсию в десять тысяч долларов. Ежемесячно. Всего-то…

Исмагилов криво улыбнулся.

– Это не ко мне… Мне – что есть дурь, что нет… Больше большего не дадут.

– А что ты в спорттоварах забыл, кстати?

– Ножик хотел купить. В подарок.

– О'кей, как говорят в Америке, подарок, так подарок. – снова улыбнулся Глеб Павлович, – о том, что ты здесь, наши коллеги из ФСБ пока не в курсе… А введем ли мы их в курс, зависит только от тебя.

Фокин, пока не вступавший в разговор, конечно, понимал, куда клонит коллега. И как опер, наверно, должен был ему подыграть. Глеб не для себя старается, и никакой особой выгоды не получит. И уж тем более бизнес с героином мутить не будет. Он просто выжмет из Гаджи все, что можно, обещая взамен свободу.

Не сказать, что подобный метод Роман Данилович осуждал. Но и не очень приветствовал. Да, будь у Исмагилова хоть малейший шанс выйти, можно устраивать торги. Но обещать то, что заведомо не сможешь выполнить, пускай даже последнему бандиту, пускай даже с благими намерениями, как-то неправильно. Можно спорить, можно прикрываться высокими целями, но… Неправильно.

Глеба же подобные переживания не беспокоили совершенно. Фокин уже достаточно его изучил – Туманов был из тех, кто легко закрывал глаза на порочность средств ради достижения цели. И если бы сейчас шла настоящая война, пленных бы наверняка не брал.

Бандит же ожесточенно кусал нижнюю губу, размышляя над намеком. Наверно, он тоже не верил ментам, но не хотел расставаться с надеждой на коммерческое чудо… – Героин не мой, хотите, забирайте.

– Уже забрали… Но этого маловато. Абонентская плата возросла.

Гаджи еще немного покусал губу, после спросил, глядя в глаза Туманову:

– Вы хотите взять Бараева?

Приятели переглянулись, но со стульев от радости не вскочили.

Иса Бараев значился в ориентировках как руководитель одного из самых опасных бандформирований, действующих на территории Чечни и Дагестана. Ему приписывалась организация серии взрывов в Махачкале и Кизляре летом прошлого года. Эти теракты проводились по практически идентичной схеме. Сначала срабатывало взрывное устройство, заложенное где-либо вблизи блокпостов, отделов полиции, административных зданий, автостанций и тому подобных объектов. Потом, когда к месту происшествия стягивались дополнительные силы полиции, срабатывало второе взрывное устройство, еще большей мощности… И недавний обстрел колонны внутренних войск, унесший жизнь шести пацанов, по оперативным данным, – тоже дело рук Бараева. Повязать такого орла – большая удача. Как режиссеру «Оскара» получить.

Но плясать пока рано. Гаджи, чтобы со статьи соскочить, и Доку Умарова сдать пообещает. Они почти все обещают.

– Допустим.

– Он сейчас в селе. Отпустите – дам адрес.

– А просто так не дашь? Чтобы не было мучительно больно?.. Вас, таких договорщиков, каждый первый.

Пленник не отреагировал.

– Предложение, конечно, интересное… Только, если поменять местами слова «отпустите» и «дам». Усекаешь?

Пленник по-прежнему молчал.

– Вот то-то и оно… – Туманов разочарованно выдохнул, – такой хоккей нам не нужен. И не только хоккей.

– Откуда про Бараева знаешь? – спросил Рома, прикинув, что Гаджи, возможно, и не блефует.

– Какая разница?.. Он в селе сегодня. За едой приехал. Завтра уйдет.

– Подозрительная осведомленность… А не боишься своего сдать?

– Он мне не свой… Короче: освободите – скажу адрес. Иначе – никаких базаров. Хоть стреляйте, – мрачно процедил Исмагилов и еще раз взглянул Туманову прямо в глаза. – Думай, уважаемый.

Дельный совет, между прочим. В соседнем отряде один деятель точно так же в обмен на свободу интересный адресок выложил. Ему поверили. А когда группа захвата в дом вломилась, так бабахнуло, что крышу на несколько десятков метров отнесло. Шутнику потом толовую шашку между ног привязали – и к аллаху, на очную ставку, но ребят-то не вернешь… Пять цинковых гробов на родину отправилось, не считая раненых.