Сумеречный Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/76
- Следующая
За дверью Гесера и впрямь было жарко. Перед его столом маялись в креслах двое незнакомых мужчин средних лет – мысленно я окрестил их Тонкий и Толстый. Потели, однако, оба.
– И что мы наблюдаем? – укоризненно спросил их Гесер. Покосился на меня. – Проходи, Антон. Садись, я сейчас закончу…
Тонкий и Толстый приободрились.
– Какая-то бесталанная домохозяйка… извращая все факты… опошляя и упрощая… делает вас по всем статьям! В мировом масштабе!
– Потому и делает, что опошляет и упрощает, – мрачно огрызнулся Толстый.
– Вы велели, чтобы «все как есть», – подтвердил Тонкий. – Вот и результат, Пресветлый Гесер!
Я посмотрел на визитеров Гесера сквозь Сумрак. Надо же! Опять – люди! И при этом знают имя и титул шефа! Да еще произносят с совершенно откровенным сарказмом! Конечно, бывают всякие обстоятельства, но чтобы сам Гесер открывался людям…
– Хорошо, – кивнул Гесер. – Даю вам еще одну попытку. На этот раз работайте поодиночке.
Тонкий и Толстый переглянулись.
– Мы постараемся, – добродушно улыбаясь, сказал Толстый. – Вы же понимаете – мы добились определенных успехов…
Гесер фыркнул. Будто получив невидимый сигнал, что разговор окончен, визитеры встали, за руку попрощались с шефом и вышли. В приемной Тонкий что-то весело и игриво сказал Ларисе – та засмеялась.
– Люди? – осторожно спросил я.
Гесер кивнул, неприязненно глядя на дверь. Вздохнул:
– Люди, люди… Ладно, Городецкий. Садись.
Я сел, а Гесер все не начинал разговор. Возился с бумагами, перебирал какие-то цветные гладко обкатанные стеклышки, наваленные в грубую глиняную миску. Очень хотелось посмотреть, амулеты это или просто стекляшки, но вольничать, сидя перед Гесером, я не рискнул.
– Как отдохнул? – спросил Гесер, будто исчерпав все поводы оттягивать разговор.
– Хорошо, – ответил я. – Без Светы, конечно, скучно. Но не тащить же Надюшку в испанское пекло. Не дело…
– Не дело, – согласился Гесер. Я не знал, есть ли у великого мага дети, – такой информации не доверяют даже своим. Скорее всего есть. Наверное, он способен испытывать что-то вроде отцовских чувств. – Антон, это ты позвонил Светлане?
– Нет. – Я покачал головой. – Она с вами связалась?
Гесер кивнул. И вдруг его прорвало – он стукнул кулаком по столу и выпалил:
– Да что она себе вообразила? Вначале дезертирует из Дозора…
– Гесер, у нас у всех есть право уйти в отставку, – вставил я. Но Гесер и не подумал извиняться.
– Дезертирует! Волшебница ее уровня себе не принадлежит! Не имеет права принадлежать! Если уж… если уж называется Светлой… Потом – воспитывает дочь как человека!
– Надя – человек, – сказал я, чувствуя, что тоже закипаю. – Станет ли она Иной – ей самой решать… Пресветлый Гесер!
Шеф понял, что теперь и я на взводе. И тон сменил.
– Ладно. Ваше право. Уклоняйтесь от борьбы, ломайте девчонке жизнь… Как будет угодно! Но откуда эта ненависть?
– Что Света сказала? – спросил я.
Гесер вздохнул:
– Твоя жена позвонила мне. На номер телефона, который не имеет права знать…
– Значит, и не знает, – вставил я.
– И сказала, что я собираюсь тебя убить! Что я затеваю далекоидущий план по твоему физическому устранению!
Секунду я смотрел в глаза Гесеру. Потом засмеялся.
– Тебе смешно? – с мукой в голосе спросил Гесер. – Правда смешно?
– Гесер… – Я с трудом задавил смех. – Простите. Можно говорить откровенно?
– Уж изволь…
– Вы самый большой интриган из тех, кого я знаю. Покруче Завулона. Макиавелли по сравнению с вами – щенок…
– Макиавелли ты зря недооцениваешь, – буркнул Гесер. – Так, понял, я интриган. Дальше?
– А дальше я уверен, что вы не собираетесь меня убивать. В критической ситуации, быть может, вы мной пожертвуете. Ради спасения соразмерно большого количества людей или Светлых Иных. Но чтобы так… планируя… интригуя… Не верю.
– Спасибо, порадовал, – кивнул Гесер. Уязвил я его или нет – непонятно. – Тогда что Светлана себе в голову вбила? Ты извини, Антон… – Гесер вдруг замялся и даже отвел глаза. Но закончил: – Вы ребеночка не ждете? Еще одного?
Я поперхнулся. Замотал головой:
– Нет… вроде как нет… нет, она бы сказала!
– Женщины иногда дуреют, когда ребенка ждут, – буркнул Гесер и снова принялся перебирать свои стекляшки. – Начинают всюду опасность видеть – ребенку, мужу, себе… Или, может, у нее сейчас… – Но тут великий маг совсем смутился и оборвал сам себя: – Ерунда… забудь. Съездил бы к жене в деревню, с девочкой поиграл, молочка попил парного…
– У меня же отпуск завтра кончается, – напомнил я. Ох что-то было неладно! – А я так понимаю, что работать предстоит уже сегодня?
Гесер вытаращился на меня:
– Антон! Какая еще работа? Светлана пятнадцать минут орала на меня! Будь она Темной – надо мной бы сейчас висело инферно! Все, работа отменяется. Я продлеваю тебе отпуск на неделю – и езжай ты к жене, в деревню!
У нас, в московском отделении, говорят: «Трех вещей не может сделать Светлый Иной: устроить свою личную жизнь, добиться счастья и мира на всей Земле и получить отгул у Гесера».
Личной жизнью, если откровенно, я доволен. Теперь вот и неделю отпуска получил.
Возможно, мир и счастье для всей Земли уже на подходе?
– Ты не рад? – спросил Гесер.
– Рад, – признался я. Нет, перспектива под бдительным взглядом тещи пропалывать грядки меня не вдохновляла. Зато – Света и Надя. Надя, Наденька, Надюшка. Чудо мое двухлетнее. Человек, человечек… Потенциально – Иная великой силы. Такая Великая, что сам Гесер ей в подметки не годится… Я представил себе подошвы Надькиных сандаликов, к которым вместо подметок приколочен великий Светлый маг Гесер, и ухмыльнулся.
– Зайди в бухгалтерию, тебе премию выпишут… – продолжал Гесер, не подозревая, каким мысленным издевательствам я его подвергаю. – Формулировку сам придумай. Что-нибудь… за многолетний добросовестный труд…
– Гесер, что там за работа была? – спросил я.
Гесер замолчал и принялся буравить меня взглядом.
Не добился результатов и сказал:
– Когда я все расскажу, ты позвонишь Светлане. Прямо отсюда. И спросишь – соглашаться тебе или нет. Хорошо? Про отпуск тоже скажешь.
– Что стряслось?
Вместо ответа Гесер открыл стол, достал и протянул мне черную кожаную папку. От папки ощутимо пахло магией – тяжелой, боевой.
– Открывай спокойно, на тебя допуск поставлен… – буркнул Гесер.
Я открыл папку – не допущенный Иной или человек превратились бы после этого в горстку пепла. В папке лежало письмо. Один-единственный конверт.
Адрес нашего офиса был аккуратно выклеен из газетных букв.
Обратного адреса, разумеется, не было.
– Буквы вырезаны из трех газет, – сказал Гесер. – «Правда», «Коммерсантъ» и «Аргументы и факты».
– Оригинально, – признался я. – Можно открыть?
– Открой, открой. Криминалисты уже все, что могли, с конвертом сделали. Отпечатков никаких, клей китайского производства в любом ларьке «Союзпечати» продается…
– А бумага – туалетная! – в полном восторге воскликнул я, доставая из конверта листок. – Она хоть чистая?
– К сожалению, – сказал Гесер. – Ни малейших следов органики. Обычный дешевый пипифакс. «Пятьдесят четыре метра» называется.
На листочке туалетной бумаги, небрежно вырванном по перфорации, текст был выклеен теми же разномастными буквами. Точнее – целыми словами, лишь окончания иногда подбирались отдельно, без всякого уважения к шрифту:
«НОЧНОму ДОЗОРу должно БЫТЬ ИНТЕРЕСНО, что ОДИН Иной РАСКРЫл одному человеку всю правду об ИНых и сейчас собирается сделать ЭТОГО ЧЕЛОВЕКа ИНЫМ. доброЖЕЛАТелЬ».
Я бы засмеялся. Но почему-то не хотелось. Вместо этого я проницательно заметил:
– Ночной Дозор – целыми словами написано… только окончания поменяли.
– Была такая статья в «Аргументах и фактах», – пояснил Гесер. – Про пожар на телебашне. Называлась «НОЧНОЙ ДОЗОР НА ОСТАНКИНСКОЙ БАШНЕ».
– Оригинально, – согласился я. От упоминания башни меня слегка передернуло. Не самое было веселое время… и не самые веселые приключения. Всю жизнь меня будет преследовать лицо Темного Иного, которого я в Сумраке сбросил с телебашни…
- Предыдущая
- 3/76
- Следующая
