Сказки острова Бали - Автор неизвестен - Страница 45

• Предыдущая
• 45/67
• Следующая

Она ответила, что не может быть и речи об этом, потому что человеческие дочери не выходят замуж за обезьян, даже если эта обезьяна - царь великого народа.

Разъяренный Злыдень ушел, но на следующий день, когда Чублинга не было, явился опять, повторил свое предложение и даже протянул к девушке свою волосатую руку. Ни Чублинг отшатнулась и убежала в хижину.

Теперь не проходило дня, чтобы Злыдень не приставал к ней. Она не решалась рассказать обо всем своему отцу: ей стыдно было, что к ней сватается обезьяна.

И вот царь обезьян понял, что одними уговорами он ничего не добьется, и решил действовать по-другому. Позвал он несколько сильных обезьян из своей свиты и велел им:

- Идите и украдите у Ни Чублинг свинью.

Это задание было им по вкусу! Обезьяны тут же напали на свинью, которая рылась в земле, и утащили в заросли. Свинья визжала изо всех сил, и девушка плакала, потому что свинья была самым ценным, что у них было. Когда Ни Чублинг взглянула с края скалы вниз, в ущелье, она увидела там свою свинью; но кругом было столько обезьян, что девушка не решилась пойти за ней.

На следующий день, как только отец ушел на поле, появился Злыдень и сказал:

- Девушка, хочешь получить обратно свою свинью?

- Да, обезьяна, ты получишь за это много кукурузных початков.

- Нет, девушка, мне не нужны кукурузные початки, мне нужна ты. Если состоится помолвка, ты получишь свою свинью!

Снова Злыдень протянул к ней свою большую волосатую руку, и девушка убежала в хижину. И вот, пока Ни Чублинг сидела запершись, а отец работал в поле, обезьяны украли всю посуду из кухонного домика: глиняный горшок, медный котел, крышки, горшок для риса и сковороду - все, что было.

Когда Ни Чублинг заглянула в ущелье, она увидела, как обезьяны носятся с ее посудой. Поглядела на это девушка, послушала их радостные крики и заплакала от досады. К счастью, рис на этот день уже был сварен, переложен в кузовок, а кузовок поставлен в хижине. На на следующее утро пришлось пройти довольно далеко, чтобы одолжить печной горшок у ближайшей соседки.

Как только Ни Чублинг вернулась, она промыла рис и поставила его на огонь. И вот опять появился ухмыляющийся Злыдень и сказал:

- Девушка, ты получишь обратно свою свинью и свою посуду, если согласишься выйти за меня замуж.

- Нет, гадкая обезьяна, люди не выходят замуж за обезьян!

- Тогда я заберу твой горшок с рисом.

Злыдень вошел в кухонный домик, взял горшок с рисом и с торжествующим визгом убежал с ним в ущелье. Ни Чублинг хотела вырвать свой горшок, но не решилась. Девушке страшно было в одиночку начать борьбу с огромным самцом.

Теперь уж надо было рассказать все отцу. Делать нечего. И когда отец пришел домой, она встретила его со слезами.

- Что ты плачешь, моя детка? - спросил отец.

- Ах, отец, царь обезьян Злыдень не дает мне житья. Каждый день он приходит и сватается ко мне. Я его видеть не могу, а он не отстает. И вот он велел украсть у меня свинью и всю кухонную посуду, а сегодня он сам утащил даже горшок, который я одолжила у соседки, вместе с рисом. Теперь у нас нет даже риса на ужин.

Отец уселся на скамью, скрутил себе шарик из листа бетеля, ореха, извести и табака и засунул его в рот. После этого можно было спокойно подумать, как разделаться со Злыднем и его народом. Челюсти отца равномерно^ двигались, и время от времени он выплевывал красную слюну.

- Дочка, - сказал он наконец. - Я кое-что придумал. Мы сделаем погребальные носилки, и я на них лягу. А ты подымешь крик и будешь меня оплакивать. Тогда Злыдень обязательно явится посмотреть, что случилось, и ты пообещаешь стать его женой, если он со всем своим народом поможет меня похоронить. Ты потребуй, чтобы обезьяны выкопали очень глубокую могилу, и позаботься, чтобы было много кипящей воды. Мы рассчитаемся с ними как следует, можешь мне поверить!

Сказано - сделано. Отец Чублинг сплел погребальные носилки и улегся на них. Дочь покрыла его белыми платами и стала причитать. Настоящих плачей по покойному она не знала, поэтому пела жалобным голосом что попало, авось обезьяны не разберутся. Так она пела и плакала, пела и всхлипывала, как будто впрямь горевала, а в то же время прислушивалась к каждому шороху.

Злыдень услышал ее плач и подкрался сзади к хижине посмотреть, что такое случилось с девушкой. Услышала она шорох и завыла еще громче:

Ай, ай, ай, ой, ой, ой!

Умер батюшка мой!

Ах, пока ты был живой,

Славно жили мы с тобой!

Что ни день свинину ели,

Али-вали, ели-мели,

Что ни день мы пировали,

Али-вали, оли-мали,

Пировали и смеялись,

Пиро-пиро, ались-ались,

Ались-ались, пиро-пиро,

Курлы-турлы, мыро-выро!

Так она причитала, и обезьяний царь поверил, что она вправду горюет. Он вошел в хижину, увидел, что отец Чублинг действительно лежит под белым платом, и сказал:

- Девушка, сейчас ты одна. Ну как, пойдешь за меня замуж?

- Царь обезьян, если ты поможешь мне похоронить моего отца, я стану твоей женой. Но сперва верни все, что ты у меня взял.

Злыдень довольно ухмыльнулся, позвал своих приближенных и велел им немедленно доставить назад свинью и всю украденную посуду. Обезьяны мигом исчезли в зарослях и скоро вернулись. Две из них волокли свинью, которая опять визжала так, как будто ее режут, остальные тащили глиняный горшок, медный котел, сковороду... И одолженный горшок был возвращен, хотя, конечно, без риса. Каждая обезьяна хотела что-то тащить, и они с криками вырывали вещи друг у друга.

Потом девушка попросила обезьяньего царя прислать весь народ на работу. Надо сплести большую бамбуковую циновку, выкопать большую яму и вскипятить побольше воды. Злыдень важно выступил вперед и призвал своих подданных сделать все как можно лучше. Пятьдесят обезьян послал он плести циновку, пятьдесят - собирать хворост, двадцать пять - кипятить в отданной посуде воду, а семьдесят пять - копать яму.

Остались без работы еще две обезьяны, самец и самка. Им Злыдень велел подмести двор. Они усердно подмели около алтаря и вокруг дома, потом занялись самим домом. Даже под погребальными носилками они подмели. Но когда они там возились, отец Чублинг пустил ветры. Обезьяны рассмеялись, и самец шепнул самке:

- Э, разве покойник может пускать ветер? Наверное, он вовсе не мертв и только представляется мертвым, чтобы погубить наш обезьяний народ. Пойдем отсюда, женушка. - И эта пара обезьян потихоньку улизнула.

А тем временем семьдесят пять обезьян копали яму. Они насыпали большую кучу земли, так что яма была уже довольно глубокой.

- Достаточно глубоко теперь? - спросил Злыдень.

- Нет, надо еще поглубже, - ответила девушка. Теперь была готова циновка, и еще пятьдесят обезьян принялись копать. Когда яма достигла трех локтей глубины, обезьяний царь спросил:

- Теперь достаточно глубоко?

- Сделайте еще поглубже, - отвечала Ни Чублинг.

И сборщикам хвороста пришлось потрудиться над ямой, и обезьянам, которые кипятили воду, тоже.

Яма стала такой глубокой, что в нее можно было засунуть почти целую кокосовую пальму, и все обезьяны копались там, и сам Злыдень туда влез, чтобы подбадривать свой народ.

Тогда Ни Чублинг сделала знак своему отцу. Он встал, и вот оба они похватали посуду с кипящей водой и вылили на обезьян в яме. Тут обезьянам и пришел конец. Яму с подохшими обезьянами накрыли бамбуковой циновкой и засыпали землей. Так погибли царь обезьян и весь обезьяний народ.

Вот только та пара обезьян, которая подметала двор, уцелела. А от этой пары расплодились обезьяны пуще прежнего. Вот почему обезьяны живут до сих пор.

30. Кольцо

Жили-были муж с женой, звали их отец и мать Джам-пенит. Однажды пошел отец Джампенит на берег и увидел там какого-то человека. Человек тащил на бечевке змею и собирался бросить ее в море. Отец Джампенит пожалел змею и попросил отдать ее.

Дальше по берегу он опять встретил человека с пойманной змеей.

• Предыдущая
• 45/67
• Следующая