Рыцари сорока островов - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая

Я вышел на террасу. Здесь снег доставал до щиколоток. Он сразу забился в кроссовки и начал таять. Стараясь не замечать этого, я прошелся взад-вперед.

Мосты казались какими-то узкими, жалкими. То ли мне это почудилось, то ли они действительно стали меньше от холода. А внизу, по берегу моря, прохаживался Крис. Немного понаблюдав за ним, я тоже спустился с террасы. Наш командир был занят чем-то непонятным — он осторожно касался воды носком кроссовок, отдергивая ногу, шел дальше по берегу, оставляя четкие рубчатые отпечатки подошв на свежем снегу.

— Крис! — позвал я.

Он обернулся, кивнул, ничего не произнеся вслух, пошел ко мне. В длиннющем свитере, с ногами, облепленными мокрым снегом, с покрасневшими от холода руками, он больше не казался мне взрослым. Такой же подросток, как и я, чуть повзрослее и повыше, но нескладный и худощавый…

— Что ты делаешь, не пойму? — спросил я. — Проверяешь, теплая ли водичка для купания?

— Да, — серьезно сказал Крис. — Лед чуть окрепнет, будем купаться… У вас, русских, это же принято?

Я ошарашенно посмотрел на море. Воду, у берега, действительно, стягивал лед. Купаться в проруби — это, конечно, хорошо. Русская народная забава, мы всю зиму только и делаем, что на морозе загораем… Но, черт побери, как может замерзнуть море? Соленое море?!

— Крис, соленая вода так легко не замерзает! — удивленно сказал я. Подошел к берегу, зачерпнул пригоршню обжигающей, студеной воды с плавающими в ней льдинками. Поднес к губам.

— Ты абсолютно прав, — сказал Крис.

Вода была едва солоноватой. Даже запах йода стал незаметен. Почти как в нашем городском озерце…

— Пойдем в замок? Я совсем… — Крис замешкался, подыскивая подходящее слово. За все эти годы ему не часто приходилось испытывать холод. — Совсем озяб, — закончил он с некоторым сомнением в голосе.

— Что за ерунда, — шагая за ним, бормотал я. — Опреснить целое море… Зачем?

— А ты не понял?

Я насторожился.

— Нет…

— Когда море замерзнет целиком, от острова к острову можно будет пройти без всяких мостов. Кто виновник похолодания, соседям известно. Нас всех перережут.

Крис с натугой открыл дверь замка.

— И сразу станет теплее.

Сначала море промерзало у берегов. Ледяная корка опоясала остров все увеличивающимся кольцом белесого цвета. Сверху оно казалось прибитой волнами пеной.

Затем в море, между островами, стали появляться голубоватые пятнышки льдин. Их было совсем еще мало, но число их постепенно увеличивалось.

— Нам осталось жить день или два, — громко сказал Меломан. Наверное, он хотел прошептать это себе под нос, такие красивые фразы были не в его духе. Но наушники работающего на полную громкость плейера мешали ему соразмерить силу голоса. До меня доносились слова песни: "Был город ветром выдут насквозь, мороз на землю клал седины… Горела будничная надпись: «Народ и партия едины»…

Слышал я эту песню. Опять любимая меломановская «Спираль времени», прошлогодний концерт «Дракон — любовь в морозной стране».

Никто не обратил внимания на слова Меломана. Обсуждали план обороны острова, и со всех сторон сыпались «гениальные» идеи. Взорвать лед остатками динамита (Тимур), сделать лыжи и коньки, чтобы иметь превосходство в скорости (Инга), напасть на соседние острова первыми (Илья), уйти по льду далеко-далеко (Оля). Я представил себе, как Тимур с Ингой несутся на коньках по льду, лавируя между полыньями и размахивая деревянными мечами. Представил и от души засмеялся.

— А твое мнение, Димка? — спросил Толик.

Я пожал плечами.

— Еще не придумал. Только уйти далеко-далеко мы не сможем. Стоит нам отойти от острова на пару километров, как лед растает. Точно, Малек?

Он торопливо кивнул.

— Да. Обязательно растает…

— Вот так. А лед взорвать, конечно, неплохо… Только через пару часов полыньи снова замерзнут. Лучше уж наделать гранат.

— Динамитных шашек? — уточнил Тимур.

— Да. С коротким запальным шнуром.

— Можно… — Тимур обернулся. — А где Крис? Ритка, он куда ушел?

— А он и не появлялся, — Ритка пожала плечами. — На башне, где же еще.

Только сейчас я заметил, что Криса среди нас не было. Это было так непривычно, что никто и не заметил его отсутствия. Не знаю, как других, а меня кольнула тревога.

— Я его позову, — вскакивая со стула, сказал я. — Чего он там прохлаждается…

— Прохлаждается — это верно, — с удовольствием заметил Илья.

Ритка посмотрела на меня, и во взгляде ее мелькнуло беспокойство. Между нами словно протянулась невидимая ниточка.

— Поищи его, Димка, — попросила она. — Уже полвосьмого, пора ужинать…

Ребята оживились, а Оля бесшумной тенью скользнула в сторону кухни. Аппетита никто из нас не утратил.

— Я быстро. Я сейчас… — пробормотал я, скрываясь за дверью.

В коридорах стоял какой-то непривычный сумрак. Светлый сумрак, когда темно от закрывших небо туч, но светло от покрывшего землю снега. Удивительный полумрак, когда можно свободно читать, но стоящий в двух шагах человек делается неразличимым…

Держась за рукоять меча, я пошел по коридору. Неужели Крис на сторожевой башне? Что ему делать на открытой, продуваемой ветрами площадке?

Наверху Криса не оказалось. Площадку сторожевой башни покрывал толстый слой пушистого, нежного, как тополиный пух, снега. Я потоптался у люка, оглядывая окрестности.

Великолепно был виден весь наш остров, ставший снежно-белым, чистым, он словно бы еще больше уменьшился, превратился в игрушку, в подставку из белой пластмассы, на которой красовалась миниатюрная модель средневекового замка. Озеро посреди острова замерзало, деревья, не успевшие сбросить листву, согнулись под тяжестью снега. «Посадочная горка», где я когда-то приземлился, покрылась синеватой наледью, слегка поблескивающей в рассеянном вечернем свете.

Море тоже покрылось льдом. Кое-где он казался еще очень тонким, под ним отчетливо темнела вода. В некоторых местах лед раскалывали извилистые черные трещины. Но к утру легкий морозец несомненно залатает эти прорехи на ледяном панцире моря.

И тогда мы примем свой последний бой.

Я начал спускаться. Может быть, Крис у себя?

Дверь в его комнату оказалась незапертой, внутри меня встретила темнота. Я уже повернулся, собираясь уходить, когда услышал слабый, сдавленный звук.

— Крис!

Ответа не было. Я подошел к столику, ощупью нашел спички и свечу. Стоило привыкнуть к тому, что все важное на Островах происходило ночью. Дни походили друг на друга, а вот ночью развязывались языки и раскрывались страшные тайны…

Крис плакал, лежа на кровати.

Сев рядом, я тихо позвал его:

— Крис! Командир…

Крис приподнял голову.

— А… Дима… Наш… Храбрый друг…

Глаза его мокро поблескивали, взгляд метался по моему лицу, словно не в силах остановиться.

— Не плачь, — глотая подступивший к горлу комок, попросил я. — Слушай, Крис, никто же не плачет… Даже девчонки. Может, еще потеплеет, и лед…

Крис захохотал.

— Дима… Мой глупый, маленький Дима! Ты думаешь, я боюсь?

Меня охватила злость.

— Да!

— Дурак… — Он неожиданно резко замолчал. — Это так смешно… Когда я еще жил там… Я ходил в школу, и надо было переходить через дорогу. Большую дорогу, где ехало много машин. И мой папа, мой строгий папа, который легче наказывал меня, чем хвалил, шел со мной и переводил через эту дорогу. Целых полгода… пока не понял, что я научился переходить самые широкие улицы. Я не мог понять, чего он так обо мне заботится, почему волнуется… А теперь знаю.

Меня даже смех пробрал.

— Крис, если ты считаешь всех нас своими детьми… Спасибо, но мы умеем переходить улицы.

— Ты очень глупый мальчишка, — спокойно сказал Крис. — От такого дитя, как ты, поседеть можно…

Он вдруг протянул руку, сжал пальцами пламя свечи. Крошечный огонек погас, зачадил тлеющий фитилек.

— У меня будет свой ребенок, Дима. У меня и у Риты. Нет, неправильно… Должен был быть. Мог быть… И никогда не будет.

• Предыдущая
• 38/47
• Следующая