Близится утро - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 67
- Предыдущая
- 67/77
- Следующая
Откуда-то из-за спины вынырнул Маркус, по-деловому направился к Арнольду. Я молча поймал его за плечо, развернул, толкнул назад. Мальчишка гневно выкрикнул:
– Я дерусь не хуже!
– Уймись, Марк, – попросил я. – Уймись, без того тошно. А то не пожалею последней минуты, сниму ремень и выдеру… на память.
Маркус от гнева побледнел… но вдруг изменился лицом. Понял, видно.
– Ильмар, я могу повести второй планёр!
– Нет. – Я покачал головой. – Не можешь. Иди в кабину, живо!
– Я заберу у них оружие! – кивая на приближающихся осман, выкрикнул Маркус.
– У всех?
Сколько бы ни было в Маркусе детского желания вертеться в гуще событий и себя геройски проявить, но и понимания хватало. Он задергал головой, тоскливо озирая плененных мастеровых, что уже тащили к планёру первый толкач, молчаливо наступающих осман, наш жалкий строй…
– Иди, мальчик, – сказал я. – Иди. Не твое это дело – убивать. Тут ты не помощник. Нам бы пулевик скорострельный – вот это в самый раз.
– Я не знаю! – Маркус топнул ногой – жестом, что у взрослого аристократа показался бы грозным, а у него – детской истерикой. – Там, в Холоде, их десятки, сотни! Но мне нужно хотя бы видеть, хотя бы помнить, как пулевик убирали на Слово!
Я схватил его за плечи, тряхнул, чтобы успокоить.
– Баракальдо. Слушай меня внимательно! Вблизи городка Баракальдо! Оливковая роща, поле – на нем залегли баски-повстанцы. Наступают иберийцы и державный легион, приданный им в помощь вердиктом Владетеля. Его светлость, лорд Хамон, сдерживал натиск, сколько мог. У него был скорострельный пулевик, в него зачем-то заливали воду. Оруженосец держал ящик с лентой, в которую вшиты патроны… Ты слышишь меня? Маркус! Представь это! Представь! Преторианцы нас смяли, лорда пронзили пикой, но он, падая, поднял руку, вот так, и будто в горсть пальцы собрал… забрал пулевик на Слово.
У Маркуса затряслись губы.
– Нет… не знаю…
Он протянул было вперед руку… и опустил.
– Он там и сейчас, – крикнул я. – Слышишь? Бьет пар из дула, лента недострелянная свисает из ствола. Достань его, Маркус! Ты можешь, слышишь? Протяни руку и возьми пулевик!
И младший принц Маркус черканул по воздуху рукой, будто разрывая худую ткань.
Воздух потемнел, открывая окно в бесконечную ночь. Взвыл ветер, ледяным вихрем закружившись по ангару.
Маркус стоял, погрузив руки во тьму.
Холодом меня пробрало до костей. Ветер сотрясал, дыхание сбивая, на бронзовом молотке, что я сжимал в руке, выступил иней. Маркус, пошатываясь, все стоял, а тьма вокруг росла, будто и мы в нее погружались – туда, к последнему берегу всего сущего, к человеку, привязанному к столбу…
– Не надо! – закричал кто-то. Кажется, я сам.
Маркусу уже хватило бы времени весь ангар с планёрами на Слово взять!
Я протянул руку, превозмогая ветер. Толкнул Маркуса, но он был словно в трансе, все шарил и шарил во тьме, пытаясь достать то, что ему никогда не принадлежало, то, чего он в глаза не видел, то, что до его рождения на Слово было спрятано…
Тьма погасла, будто отрезало.
Воздух был выстужен, как зимой, и дышалось тяжко, будто в горах.
В руках у Маркуса сочился густым паром скорострельный пулевик лорда Хамона.
Такую тяжесть мальчишка только миг и в силах был удержать. Негнущимися руками я успел подхватить пулевик под маленькие бронзовые колеса, рухнул и сам, но пулевик уронил мягко, на себя. Маркус шатался, полуприкрыв глаза. Тяжелый ящик с патронной лентой упал мне на ногу, отшибая лодыжку, расплескивая брезентовую ленту, из которой тупыми свинцовыми глазками таращились патроны.
– В кабину его, живо! – прошипел я, вставая. Поволок за собой пулевик – подбежал Арнольд и в два счета водрузил оружие у столба. Луиза и Петер уже волокли мальчишку в планёр. А османы были совсем близко…
– Держи ленту! – гаркнул я, даже не глядя, что его святейшеству Жерару приказ отдаю. И епископ послушно поднял ящик с лентой на вытянутые руки.
Словно во сне все… будто опять я – безусый сопляк, в смерть не верящий, пошел за легкими деньгами в наемную бригаду баскской армии… Только не стою с плохим мечом в охране высокородного лорда, а лежу за его пулевиком, и кипит в стволе вода, залитая туда еще в Иберии…
Я повел стволом, глядя в прицельную планку на усатые османские лица…
И нажал на медный рычаг гашетки, еще хранящий тепло лорда Хамона, давным-давно в семейной усыпальнице истлевшего.
Пулевик загрохотал, будто рад был продолжить свою прерванную дробь, будто все эти долгие годы только этого и ждал. Османы дружно попадали наземь. Такого сопротивления они никак не ожидали!
– Ствол задираешь! – рявкнул Арнольд. В следующий миг, поднятый его могучей рукой, я оказался в стороне. А стражник рухнул за пулевик, оскалился – и длинная очередь прошлась по залегшим врагам.
Послышались крики. Стрелял Арнольд не в пример лучше моего.
– В планёр! – скомандовал стражник, на миг прерывая стрельбу. – Их слишком много!
Маркус, Луиза, Петер уже забирались в брюхо планёра, в открытый люк. Фарид Комаров, молча наблюдавший за всем происходящим, отсалютовал нам – и бросился за ними.
– Арнольд, ты должен лететь с ними! – Я наклонился над стражником. – Им нужен защитник! Быстрее!
Меня похлопали по плечу. Я обернулся – и Антуан негромко сказал:
– Я умею обращаться с пулевиком. А ты вели снарядить второй планёр. И быстрее, патронов мало.
Только миг я недоуменно смотрел на него. Какой из тебя летун, старик? Ты же не сдвинешь рычагов!
Но вспыхнувшая надежда была столь неожиданной, что я бросился к османским мастеровым. За ними, с пулевиком Антуана в руках, надзирал теперь Жан.
– Быстро! Второй планёр! А ну!
Если слов они и не поняли, то жесты оказались понятны. Трое вновь метнулись в подвал, двое встали к лебедке. Я же отыскал взглядом Хелен – та как раз помогала забраться в кабину неуклюжему Арнольду.
– Хелен!
Летунья обернулась.
– В планёрах есть карты и запалы?
– Нет, но запал подходит и наш, его делали на манер китайского.
– Сколько у тебя запалов?
Если бы она сказала «один» – нам бы уже ничего не оставалось, кроме как умереть.
– Два. Бери. – Хелен протянула руку, достала из Холода запал. После того, что творил Маркус, ее искусство даже не удивляло. – Антуан? Он же старик!
– Он попробует.
Хелен прикрыла на миг глаза. Кивнула.
– Удачи. Разверни круг с планёром на ту дорожку, Ильмар. И сами взлетайте с нее.
Для разворота круга служили длинные деревянные рычаги, втыкаемые в дырки по самому краю. Работа была не для одного, но я навалился как мог. Помогать мне бросились Жан – от него толку было немного, и Луи с Йенсом – вот они толкать умели.
– Ну что, иудей, конец нам пришел? – осклабившись, спросил Луи, когда мы провернули круг.
– Посмотрим, – выдохнул я.
– Ничего, с его преосвященством нас в ад не отправят, – убежденно сказал Луи.
В кабине Хелен включила запал. Заревело, из-под брюха планёра ударила дымная струя. Плавно соскочив с круга, планёр выкатился из ангара и понёсся вдоль желоба, все увеличивая скорость.
– Удачи! – крикнул я, перекрывая грохот, кашляя от наполнившей ангар вони. – Удачи!
И повернулся к бросившим было работу ремесленникам:
– Что встали?
Османы бросились за вторым толкачом, который ставился в хвост планёра. Я присел, посмотрел на первый толкач, что свисал в желобе между колесами. Совсем не похож на те, что в Державе пользуют. Сделан вроде как из необоженной керамики, весь целиком, никакого корпуса нет.
Ну и мастера в Китае живут…
Я выпрямился – и увидел, как планёр с Хелен и Маркусом уносится в небо. Яркая раскраска и дымный след делали его похожим на сказочного дракона.
Антуан продолжал постреливать – не по самим османам, в землю едва ли не зарывшимся, а для острастки, удерживая их на месте. Жерар покорно стоял, удерживая патронный ящик, но прямо на моих глазах из ящика выскользнул конец ленты.
- Предыдущая
- 67/77
- Следующая
