Убийство в состоянии аффекта - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 38
- Предыдущая
- 38/59
- Следующая
Что-то сжигает в камине? Или камин зажгли еще при жизни Лебедевой для создания интимной атмосферы?
Турецкий явственно вспомнил этот камин. Посреди комнаты – квадратный очаг. Над ним – уходящий в потолок стеклянный огнеупорный колпак дымохода. «Важняк» и не представлял, что в городской квартире можно устроить камин такого типа.
Турецкий представил Лебедеву и ее гостя. Они сидят на желтом двухместном диване перед камином. Смотрят на высокие языки золотистого пламени, полыхающие посреди комнаты. Напротив, из багетной рамы, смотрит на них портрет кисти Шилова.
...А затем срочно выключили газ в камине и загасили пламя?
Вопросы, вопросы. И хоть бы один уверенный, неколебимый ответ. А пока – одни гипотезы, которые начинаются словом «вероятно» и заканчиваются фразой «может быть».
Отчет говорит: в разбитом бокале оказались остатки вина, идентичного содержимому одной из открытых бутылок. Отпечатков пальцев на нем нет.
«Ничего странного, – подумал Турецкий. – Лебедева могла собрать осколки, надев резиновые перчатки домработницы, чтобы не порезаться. Как говорится, „а ларчик просто открывался“.
В камине обнаружены свежий пепел и уголь от натурального дерева. Горели осиновые поленья. Такие же нашлись во встроенном чулане в глубине каминной.
Отпечатки пальцев, найденные в квартире, в основном принадлежат хозяйке и домработнице. Некоторые идентифицировать не удалось.
Турецкий встретился с другом Туси, как и обещал, на следующий день. Перед отлетом в Париж хотелось покончить со срочными делами в Москве.
– Посмотри внимательно на эти снимки.
Он протянул Антону пачку фотографий, сделанных на теннисном корте на даче Разумовского-сына.
– Кого-нибудь узнаешь?
Антон вперился взглядом в блондина в найковском костюме. Узнал сразу.
– Да, это тот самый козел, которого я подсвечником по башке огрел.
– Сто процентов?
– Двести! А кто он, можно узнать?
– Пока нельзя. Так, один моральный урод, этим все сказано. Сейчас я тебе покажу еще пару снимков. Изображение плохое, но ты напрягись.
Он выложил перед Антоном листы черно-белых фотографий. Изображение было снято с пленки камеры наблюдения в клубе «Кафе на Ордынке» и многократно увеличено.
– Присмотрись. Это двое мужчин. Это Туся, – объяснял Турецкий, водя пальцем по расплывчатым и трудно поддающимся идентификации силуэтам.
– Зерно слишком крупное, – страдающим голосом ответил Антон. – У вас монитор с каким разрешением?
– Я этой ахинеи компьютерной не понимаю, – признался «важняк». – Если хочешь, я тебя отправлю к нашим компьютерщикам, там на месте и разбирайся. Ставлю задачу: постарайся опознать людей, которые сажают Тусю в машину. Хотя, вероятно, ты их не знаешь.
– С ней что-то случилось? Она жива? – взвился Антон. – Почему вы мне ничего не говорите! Вы что-то знаете!
– Работа такая, – вздохнул Турецкий. – Тусю последний раз видели на парковке возле клуба. К ней подошли двое парней, усадили в машину и увезли. Вот и все, что я пока знаю. Случайно они попали в объектив камеры наблюдения, когда усаживали ее в машину. Марку машины мы еще не идентифицировали, а вот физиономии тех двоих распечатать смогли.
– А пленку просмотреть можно?
– Можно. Вот тебе пропуск. Я им позвоню, скажу, что ты приедешь. Успеха! Звони мне на мобильный, когда справишься.
– А если я никого не узнаю?
– Все равно звони.
Турецкий проводил Антона до двери кабинета.
– Ты едешь в Париж? – ахнула жена, и в ее голосе послышались нотки ревности – но не к мужу, который уезжает в командировку, а к городу ее мечты.
– Ну и что? Ну еду! – буркнул Турецкий, влезая в домашние шлепанцы. – Не понимаю, почему вокруг этого столько шума.
Про себя он подумал, что, если бы Ирина узнала, что он намерен в Париже посетить фирму Картье, она бы в обморок упала от нервного потрясения.
Немедленно посыпались заказы на парижские сувениры. Дочь не отходила от папы, притворяясь самой послушной девочкой в мире в обмен на кучу плакатов и «еще что-нибудь замечательное, чего в Москве ни у кого нет!».
– Мюссе! – стонала жена, собирая «командировочный» чемоданчик Турецкого. – Лувр! Галерея Трокадеро! Парижская Опера! Монмартр... Ах!
«Важняк» тихо скрипел зубами. Он что, виноват, что знаменитый ювелир открыл свой торговый дом в Париже, а не в селе Гадюкино?
Вечером на мобильный Турецкому позвонил Антон. Мордоворотов, увезших Тусю, он так на пленке и не опознал. Голос у него был грустный.
И это была не последняя плохая новость. Буквально за час перед вылетом, когда начиналась регистрация пассажиров на рейс Москва – Париж, Турецкому позвонили на мобильник и сообщили о том, что обнаружено тело Анастасии Смирновой.
Туси...
Значит, он опоздал.
Турецкий почувствовал себя препаршивейше.
Он связался с ребятами из компьютерной лаборатории. Они всю ночь и весь вчерашний день провозились с пленкой из камеры слежения, пытаясь по нечеткому профилю автомашины определить ее марку, модель и другие характеристики. И почти все – впустую. Заниматься только пленкой Турецкого до скончания веков они не могли. Их ждала куча не менее срочной, не менее важной работы.
«Важняк» с тяжелым сердцем позволил пока, до его возвращения, отложить идентификацию автомобиля.
«Пассажиров, вылетающих рейсом... Просьба пройти на регистрацию...» – мягко и монотонно звучал в динамиках голос диспетчера.
В самолете Турецкий пытался уснуть, но не мог. Его раздражали восторженные голоса, щелканье фотокамер и хихиканье женщин из туристической группы, которая занимала в самолете соседние места. Все женщины, улетающие на десятидневный тур по Франции (с тремя днями на курорте в Сан-Тропе!), пребывали в уверенности, что, стоит им шагнуть на землю д'Артаньяна и Алена Делона, как их мгновенно окружат толпы любвеобильных французских мужчин. Эти пылкие безумцы («Не то что наши мужики!») незамедлительно предложат им бросить мужа и детей, двухкомнатную квартиру в Бирюлево, работу в скучном офисе и остаться с ними во Франции навсегда...
Турецкий знал не лучшую сторону французского национального характера (приходилось бывать во Франции по работе, и среди французских коллег имелись знакомства), и его так и подмывало сказать туристкам что-нибудь отрезвляющее, но зачем?..
Свой «командировочный» чемоданчик Турецкий в багаж не сдавал – по габаритам чемодан подпадал под определение «ручная кладь». Поэтому «важняк» прошел таможню самым первым и раньше других оказался по ту сторону стеклянного барьера, откуда свободно и доступно простиралась на все четыре стороны территория Франции.
Он уже издали заметил белую бумажку с собственной фамилией, написанной по-французски и, разумеется, неправильно.
– Бонжур, мадам, – сказал «важняк» встречавшей его стороне почти единственную фразу, которую знал по-французски.
– Добрый день, – по-русски с приятным акцентом ответила мадам. – Меня зовут Ольга Ионеску. Я буду вашим адвокатом, а заодно переводчиком и гидом, – она широко улыбнулась, показывая, что два последних пункта программы не входят в число ее профессиональных обязанностей, но она согласилась сделать скидку для русского клиента. – Ваше руководство просило оказать вам содействие, меня просили вам помогать. Если вы не собирались сейчас перекусить...
– Нет, – вставил Турецкий.
– Отлично, тогда мы сразу поедем в суд. Лучше поторопиться, судебная процедура во Франции очень неповоротливая, – деловито попирая каблуками пол аэропорта Шарль де Голль, говорила мадам Ионеску.
Турецкий едва поспевал за ней.
– Если все удачно сложится, вы уже завтра получите разрешение суда на оглашение фирмой Картье архивной записи по вашему запросу, – объясняла мадам, выруливая с парковки. – Без постановления суда все деловые записи частной фирмы не подлежат разглашению. Заседание суда начнется в одиннадцать, у нас еще есть шанс успеть.
- Предыдущая
- 38/59
- Следующая
