Ключ - Тойн Саймон - Страница 28

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая

Выглядели они точно так же, как и символы на руке Лив.

В подписи к фото говорилось, что это цилиндрическая печать, древний способ передачи сообщений. В отверстие вставляли стерженек, чтобы можно было катать цилиндр по влажной земле или глине, — тогда на ней отпечатывалось то, что было нанесено на поверхность цилиндра. Нередко это были заклинания, которые помещали на границе полей в надежде, что они сделают их плодородными. Однако смысл надписи на этой конкретной печати оставался нерасшифрованным. Надпись была выполнена знаками письменности, которую археологи называют «древнейшей формой клинописи» или, что поэтичнее, «забытым языком богов», поскольку надписи очень-очень древние, а значение символов затерялось в глубине веков.

«Вот славно, — подумала Лив. — Я слышу теперь голоса на языке, который не звучит уже без малого шесть тысяч лет. Действительно, из-за чего переживать?»

Сквозь негромко звучащую из репродукторов фоновую музыку прогремело сообщение о том, что заканчивается посадка на рейс ТК 7121 компании «Кипрско-турецкие авиалинии» до Ньюарка.

Она уже опаздывает. Лив бросилась к кассе, доставая из кармана свои последние турецкие лиры, — заплатить за книгу. Прочитает в самолете. Она не сомневалась, что еще успеет на рейс.

Брат Садовник бросил в костер еще одну сломанную ветку и подобрал с земли последнюю, надеясь на то, что хоть эта подскажет ему что-то такое, чего он не увидел на остальных.

После встречи со старшими братьями он собрал бригаду садовников, чтобы расчистить сад, подобрать с земли все отломившиеся ветви и опавшие листья, пока солнце не село и было еще видно. На собственном горьком опыте он убедился в том, что остановить болезнь можно только одним путем: побыстрее все собрать и сжечь.

Ему приносили каждую больную ветку, а уж он старательно разламывал ее на части, чтобы выяснить причину заболевания, словно патологоанатом, производящий вскрытие. Но ничего обнаружить не удалось. Не было ни грибков, ни въевшихся под кору долгоносиков, ни каких иных паразитов, которые могли завестись в саду и вызвать распространение подобной болезни. Прежде Садовник ничего такого не видел. Больше всего это походило на сухую гниль, да только он никогда не слыхивал, что она способна настолько быстро пожирать живые деревья. Все выглядело так, словно жизнь вдруг ушла из них: сок стал ядом, древесина превратилась в труху.

Он наступил ногой на последнюю ветку, перебрал пальцами сухие щепочки и отправил ветку на погребальный костер. Если бы его спросили, он объяснил бы, что слезы на его глазах выступили от дыма, но, по правде говоря, сад ему был милее любого человека. Он ухаживал за деревьями, нянчил их и вскармливал уже больше сорока лет, пока его собственное имя не забылось, и он не стал просто братом Садовником.

А теперь сад умирал, и Садовник даже не представлял себе, как его можно спасти.

Когда рассветет, вернутся его помощники и начнется хирургическая операция. Им придется выкорчевывать деревья с корнями, чтобы болезнь не смогла больше распространяться. Понимая неизбежность этой операции, Садовник все равно испытывал боль от одной этой мысли. Он представлял себя отцом ребенка, которому придется ампутировать руку или ногу, чтобы спасти жизнь. Только у него было много детей, а гарантий, что хоть кто-то выживет, — никаких.

Он стоял в наступающей тьме, дым ел ему глаза, а ноздри время от времени улавливали слабый аромат апельсинов, словно искушая воспоминаниями о том времени, когда сад цвел и дышал здоровьем. Садовник смотрел на огонь, пока внутри горы не зазвонил колокол, созывая всех братьев на вечерню. После этого вся Цитадель отходила ко сну, и ему хотелось, чтобы эта ночь продлилась вечно, потому что страшно было думать о том, что принесет с собой рассвет.

Мобильный телефон в кармане зазвенел в ту минуту, когда Аркадиан переступил порог своего дома.

— Не отвечай! — крикнула из кухни жена.

— Пахнет божественно! — прокричал он ей в ответ. — Что это ты приготовила, Тоджана?

— Приготовила что-то особенное, специально для своего несчастного больного мужа, чтобы к нему вернулись силы. Если хочешь съесть хоть немного, отключи свой телефон и болей, как положено больному.

Он достал телефон из кармана и посмотрел на дисплей.

— Это с работы.

— Тебе вечно звонят с работы.

— Аркадиан, — произнес он в трубку, прижав телефон подбородком и сбрасывая с себя пиджак, чтобы терять как можно меньше времени.

— У меня на связи Габриель Манн, — сказал оператор. — Настаивает на том, что должен поговорить с вами. Заявил, что хочет сдаться.

Аркадиан стал в стойку, схватил телефон рукой. Пиджак свалился на пол.

— Хорошо. Отследите, откуда он звонит. Пусть патрульная машина будет наготове — может, нам удастся его засечь.

— Машина уже готова. Так прикажете соединить его с вами?

— Давайте. — Послышался щелчок, потом трубку заполнил шум оживленного заведения. Очень похоже на какой-нибудь бар. — Аркадиан у телефона. Чем могу быть полезен?

— Извините, что тревожу вас вечером.

Аркадиан бросил взгляд на дверь кухни — никого, только за дверью слышится недовольное ворчание.

— Ничего страшного. Вы где?

— В более уютном месте, чем тюрьма. Послушайте, мне нужно кое-что у вас узнать. Вы навещали Лив или мою мать?

— Навещал.

— Когда?

— Сегодня во второй половине дня.

— Во временя посещения вы беседовали с Лив?

— Да.

— Она говорила что-нибудь о своем отъезде?

— Нет. — Аркадиан нахмурился. — Девушка никуда не собиралась. Она нуждается в наблюдении врача.

В трубке послышался тяжелый вздох.

— Она пропала, — сказал Габриель. — Ушла вскоре после вашего визита.

— Быть не может. Я бы узнал.

— Как? Она не арестованная, а вы в отпуске.

Аркадиан быстро припомнил все детали своего посещения Лив. Вспомнил, какой маленькой и беззащитной она показалась, когда он собрался уже уходить. Потом кое-что сообразил.

— Я вернул ей рюкзак. Криминалисты с ним разобрались, вот я и воспользовался им как предлогом ее проведать. А там был и ее паспорт.

— Вы можете быстро проверить списки пассажиров, вылетающих из Руна?

— На это нужна санкция прокурора.

— Да бросьте, нам требуется определенная информация, а не железные улики для суда. Неужели у вас там нет добрых знакомых?

— Но если она хочет уехать из страны, то это дело…

— Она уезжает из страны, потому что здесь ей угрожает опасность. Я по той же причине бежал из тюрьмы. Для меня уже была готова западня. В камере меня поджидал один тип. Могу описать его вам, только спорю на что угодно, его там уже нет, да и на перекличке он вряд ли объявится. Конвоир привел меня прямо к нему. Они задействовали своих людей в полиции. Цитадель проснулась. И теперь она попытается заткнуть нам рот — значит, по-прежнему в опасности и Лив, и моя мать.

Аркадиан припомнил, что в последний раз Габриель говорил то же самое, и тут же разболелась раненая рука. Тогда Габриель оказался прав, а доказательством стала пуля, выпущенная в Аркадиана.

— Вам решать, — заключил Габриель. — Поступайте, как сочтете нужным. Я перезвоню через десять минут.

Шум в баре пропал из трубки, и несколько мгновений Аркадиан вслушивался в тишину. С кухни донеслось шипение чего-то сочного, положенного на раскаленную сковороду, потом в трубке щелкнуло, инспектора автоматически соединили с ребятами из технического отдела.

— Удалось? — спросил Аркадиан.

— Нет. Он звонил через Интернет, а это трудно отследить, быстро же вообще невозможно.

— Он перезвонит через десять минут. Это как-то облегчит задачу?

— Не очень. Он может позвонить с другого телефона, через другой сервер, с другого IP-адреса. Даже если все останется тем же самым, вам надо будет продержать его на линии часа два, тогда у нас появится реальный шанс. Звонки в Интернете могут идти откуда угодно, со всего земного шара.

• Предыдущая
• 28/85
• Следующая