Побег из Араманта - Николсон Уильям - Страница 20

• Предыдущая
• 20/50
• Следующая

– Где он успел научиться? – поразились близнецы.

– Мампо! – громко позвала девочка. – Мы здесь!

– Кесс! Кесс! – Мальчишка еще раз покувыркался в воздухе, просто чтобы показать себя, потом отцепил веревку и затопал к своим друзьям по узкой грядке.

– Видели? – радостно вопил он. – Вы меня видели?

Чрезвычайно довольный собой, одноклассник чем-то смахивал на щенка, дождавшегося вечерней прогулки. Бомен первым разглядел желтоватые пятна у него на зубах.

– Опять эти листья.

– Кесс, любимая! – воскликнул Мампо и сграбастал ее в объятия. – Как же мне здорово! А тебе? Я хочу, чтоб нам обоим было здорово!

И он запрыгал вокруг девочки, хохоча и размахивая чумазыми руками.

Бомен посмотрел на ее лицо и тихо сказал, пока сестра чего-нибудь не отмочила:

– Не трогай его сейчас.

– Да он сам тронулся.

– Возьмем парня с собой, – решил Бо и, поймав расшалившегося товарища за локоть, внятно произнес: – Пошли, Мампо. Нам нужно поговорить со старушкой королевой.

– Мне так здорово! – повизгивал тот. – Здорово, здорово, здорово!

– Честное слово, скучный он мне больше нравился, – посетовала Кестрель.

Брат не ответил. Перед его глазами так и застыл однокашник, летящий с высоты в черную бездну. В тот миг Мампо выглядел таким грациозным. Презираемый всеми вонючка оказался диким гусем – неуклюжим на земле, но изящным и легким среди облаков. Бомену понравилась эта мысль: в ней не было прежней жалости, которая, как мальчик с отвращением понял, скрывала всего лишь равнодушие. Почему раньше никто не заинтересовался Мампо? В конце концов, этот изгой сам по себе – одна сплошная загадка. Откуда он взялся? И почему остался без семьи? Все в Араманте жили с родителями.

– Послушай, Мампо… – начал брат Кестрель.

– Здорово, здорово, здорово! – в упоении распевал тот.

Да уж, не лучшее время для расспросов. Троица друзей двинулась дальше. Всю дорогу Мампо без устали скакал, веселился и горланил залихватские песни.

Из дворца доносился престранный шум – там что-то лопотало, пищало и булькало. А еще там топали сотни ног и кто-то все время кричал:

– Хватит!

Или:

– Слезайте!

Высокий частокол не позволял заглянуть вовнутрь, а зайти можно было лишь через единственную дверь.

Даже Мампо, к великому облегчению Кестрель, притих от любопытства.

– Соберись и веди себя как следует, – предупредила она. — Мы не к кому-нибудь пришли, а к самой королеве, так что будь повежливей.

И девочка учтиво постучала. Конечно, из-за шума и гама никто ее не услышал. Кестрель подождала немного и решилась открыть сама.

Друзья очутились на просторном дворе, полном чумазых младенцев. Одни мирно спали вповалку на матрацах, другие шустро ползали на четвереньках, похожие на маленьких собачек, третьи неуклюже пытались ходить, каждую секунду на кого-то натыкаясь, четвертым это удавалось лучше, а пятые носились и орали как резаные. Одежды на детях не было, если не считать неизменного толстого слоя грязи. Но малышей это явно не смущало: даже сталкиваясь и наступая друг на дружку, они не пищали от боли, а продолжали упиваться жизнью, кто во что горазд. Посреди копошащейся массы неколебимые, точно скалы в бурном океане, высились дородные седые матроны. И так же, как по скалам, детишки ползали по ним, не встречая ни малейших возражений. Лишь изредка одна из почтенных дам поднимала для защиты руку или же повышала голос. Остальное время старушки сидели молча и ровным счетом ничего не делали.

Сбитые с толку близнецы вконец растерялись. Потом заметили в середине огороженного частоколом двора широкое отверстие и ступеньки, что уводили под землю – в королевские покои, должно быть. Однако спросить у кого-нибудь правильную дорогу все-таки не мешало, и Кестрель подошла к ближайшей почтенной леди.

– Простите, мэм. Нам очень нужно повидать королеву.

– Разумеется, кого же еще, – рассеянно ответила старушка.

– Не могли бы вы объяснить, куда нам идти?

– Лично я бы на вашем месте никуда не ходила.

– Тогда, пожалуйста, отведите нас к ней.

– Да ведь я и есть королева, – изумилась леди. – По крайней мере одна из королев.

– А, – только и сказала Кестрель, покраснев как помидор. – И много их у вас… э-э-э, вас у них?

– Предостаточно. Все, кого ты здесь видишь, и еще целая куча.

Девочка просто не знала, куда ей девать глаза.

– Ладно, юная худышка, не стесняйся, – покачала головой собеседница Кесс. – Просто скажи, чего ты хочешь.

– Дело в том… нам посоветовали обратиться к старой королеве…

– Ах, вот кто вам нужен!

В это время со спины влиятельной особы разом свалились на землю три грудничка и тут же подняли рев. Дама отряхнула их, приласкала и отправила ползать дальше.

– Скоро им будет пора в постель, – обратилась она к гостям. – Дождитесь, пока они заснут, и сможете поговорить без помех.

Прозвенел звонок, и пожилые леди, неловко поднявшись на ноги, принялись перетаскивать малышей вниз по лестнице. Бомен, Кестрель и Мампо, на которых почти никто не обращал внимания, пошли за ними. Юный ныряльщик в грязь присмирел как овечка: видимо, пары коварной таксы улетучивались из его головы.

Широкие ступени привели в огромную подземную залу, казавшуюся бесконечной из-за длинных-предлинных колоннад, на которые опирался всей тяжестью сводчатый потолок. Последние столбы таяли где-то в таинственном полумраке.

Младенцев уложили спать самым незатейливым и бесцеремонным образом: прямо на пол, мягко застеленный, как и в землянке Виллума, бесчисленными ковриками. Ребятишки повалились на них без разбора, принялись елозить и путаться в тряпках, лепетать и попискивать. Почтенные толстые дамы прохаживались между малышами: кого-то гладили по головке, кого-то заботливо укрывали, кому-то меняли подгузник, кого-то перекладывали поудобней, а в основном оставляли все как есть. Потом женщины важно уселись и скрипучими голосами затянули колыбельную. Когда негромкая протяжная песня заполнила это огромное «птичье гнездо», малышня повозилась, зазевала и быстро уснула.

– У меня в голове каша – малаша, – пожаловался Мампо.

А потом обвел глазами сонное царство, широко зевнул и решил «присесть на минуточку». Друзья и пальцем не успели пошевелить, как он уже сладко похрапывал в гуще младенцев, накрывшись половичком.

Поразительно скоро залой овладела тишина – если можно назвать тихой комнату, где сопят носиками сотни спящих ребятишек. Тогда старуха, с которой говорила сестра Бомена, поднялась и поманила близнецов за собой.

По пути королева Нум – так ее звали – поведала юным гостям, что на самом деле карапузы не спят во дворце каждую ночь. Обычно сиятельные особы приглядывают за ними только до вечера, но нынче особый день, и родители младенцев задержатся на жатве допоздна. Кестрель нашла весьма странным, что их величества вообще сидят с малышами.

– А зачем же еще мы, по-твоему, нужны? – рассмеялась королева Нум. – Не в поле же нам, старушкам, работать!

В дальнем конце гигантской залы дети увидели несколько дам совсем уж преклонных лет; их величества сидели вокруг очага и почти не моргали пустыми, невидящими глазами. Одна из них казалась и вовсе мертвой, такой дряхлой она была. К ней-то и подвела близнецов гостеприимная леди.

– Не спишь, дорогуша? – отчетливо произнесла Нум и шепотом пояснила: – Она туговата на ухо, наша старая королева.

Последовало долгое молчание. Потом из лиловой щели рта послышался тонкий скрипучий голос:

– Разумеется, не сплю. Который год уже. Вспомнить бы, что это такое – сон.

– Ну да, милая. Тяжело тебе приходится.

– Ты-то что понимаешь?

– Дорогуша, к тебе пришли юные худышки. Позволишь им задать парочку вопросов?

– Не загадки, надеюсь? – брюзгливо прошамкала старуха, даже не взглянув на Бо и Кесс, хотя те стояли прямо перед ней. – Загадки меня утомляют.

• Предыдущая
• 20/50
• Следующая