Последнее пророчество - Николсон Уильям - Страница 30

• Предыдущая
• 30/89
• Следующая

— Да, — согласилась Кестрель. — Трудный, но прекрасный.

Лазарим бросил на девушку благодарный взгляд.

— Вот видите, сиятельная! Трудный, но прекрасный! Если бы моя госпожа хоть немножко постаралась и поработала над движениями, то трудности ушли бы сами собой, а осталась бы только красота!

— Ну, хорошо, — ответила Сирей, оставшись при своем мнении. — Я попробую. Только ты не слишком дави на меня!

Принцесса приготовилась начать танец — она выставила вперед левую ногу, подняла правую руку, а Лазарим встал рядом с ней. Музыканты заиграли, а учитель сделал маленький шаг влево. Сирей, шагнув вправо, столкнулась с Лазаримом.

— Да нет же, моя госпожа, не так! Левая нога назад и в сторону, вот так.

— Ах да. Теперь я вспомнила.

Они начали вновь. Им удалось преодолеть шаги вбок, поклон, повороты, но у Сирей никак не получалось вовремя завершить пируэт. Принцесса продолжала кружиться, пока естественным образом не останавливалась на месте.

— Нет, сиятельная. Сначала вы вращаетесь, а в следующее мгновение — останавливаетесь. Слушайте ритм. Вот так!

Учитель показал: крутнулся на мыске и внезапно, сделав пол-оборота, замер почти без усилий, словно его тело не имело веса.

— Видите, как я сгибаюсь, моя госпожа? Когда вы поворачиваетесь, то должны для равновесия согнуться, и тогда вам останется лишь выпрямиться в нужный момент и…

Лазарим повторил. Кестрель была очарована. Девушке страстно захотелось попробовать самой.

— Тебе-то легко говорить, — надула губки Сирей. — Ты такой гибкий. Мое тело так не согнется.

Кесс не выдержала.

— Может быть, я покажу?

— Ты сможешь, дорогая? — удивленно спросила Сирей, ничуть не обидевшись.

Лазарим был рад отпустить непослушную ученицу.

— Может быть, если вы посмотрите на движения несколько раз, моя госпожа, это поможет вам.

— Ах, как хорошо. Смотреть гораздо интересней. Кесс, ты просто душка!

Лазарим взял руку Кестрель, и девушка встала в начальную позицию тантараццы. Кесс несколько дней наблюдала за учителем танцев, и пусть она еще не сделала ни единого па, каждое движение глубоко запечатлелось в сердце девушки. Она легко коснулась руки Лазарима, все тело затрепетало. Кестрель не говорила Йодилле, но, наблюдая за учителем, она прониклась душой танца. И теперь больше всего на свете ей хотелось танцевать.

— Итак, — произнес Лазарим, — три шага влево, три вправо.

— Кажется, я знаю, — сказал Кестрель. — Только могу запутаться ближе к концу.

Кесс приподнялась на носках, и Лазарим почувствовал это по прикосновению руки. «А барышня, кажется, знает толк в танцах», — подумал он. Волна радости захлестнула учителя. Он забыл, что его настоящая ученица — Йодилла, а эта девушка — всего лишь служанка. Лазарим хотел танцевать.

Сдерживая возбуждение и пытаясь совладать с дыханием, учитель тоже встал на цыпочки и прищелкнул языком, подавая музыкантам знак. Забил барабан, вслед ему полилась нежная мелодия свирели. Лазарим двинулся вперед, и девушка последовала за ним. Назад — и ученица подалась назад, уверенно выгнув спину. Поклон — не слишком точный и все же очаровательный. А девушка кружилась — поворот, еще поворот и еще! Руки взлетали, бедра качались, словно под ударами хлыста. Кестрель не отрываясь смотрела на учителя горящими глазами и прищелкивала каблуками. Цок-цок-цок! Цок-цок-цок! Ни разу не сбившись, Кесс приблизилась, и вихрь танца подхватил партнеров. С этого мгновения Лазарим совершенно забыл о своей задаче, о Йодилле да и обо всем государстве Гэнг. Для учителя существовал только танец.

Кестрель, словно птичка, порхала в ритме тантараццы. Сначала девушка пыталась считать шаги, которые успела выучить, столько раз наблюдая за уроками, но вскоре это стало не нужно ей, остался только полет — будто для гибкого юного тела Кесс летать было так же естественно, как и дышать. Она без промедления отвечала на каждое прикосновение учителя, забыв, что подчиняется строгому ритму тантараццы, а не свободно плывет над землей. Музыканты хоть не могли видеть танцоров, тоже поддались магии и едва не впали в транс, казалось, их завязанные глаза следят за каждым движением пары. Все убыстряющийся ритм уверенно вел танец от простого совершенства к полной свободе. Сирей с изумлением наблюдала за танцорами, исполнившись восхищения и гордости за свою незаурядную подругу.

А Кестрель чувствовала себя как птица, всю жизнь просидевшая в клетке, а теперь впервые расправившая крылья и заскользившая по ветру. Девушка полностью доверяла партнеру и поэтому без страха бросалась в омут танца. Сердце колотилось, щеки горели, однако внутри Кесс ощущала лишь спокойствие и уверенность. В мире не существовало ничего, кроме танца. Пусть же он продолжается вечно!

Но Лазарим в отличие от Кестрель знал, что одной из составляющих совершенства тантараццы, величайшего из танцев, была кульминация. Учитель изменил темп движения, музыканты услышали, и барабанщик начал выбивать финальную дробь. Этому Лазарим не учил Йодиллу, и у Кесс не было возможности запомнить движения. Девушка мгновенно почувствовала перемену и как могла попыталась следовать за учителем, однако безнадежно сбилась с ритма. Лазарим схватил Кесс обеими руками, грациозно прервал ее вращение и поклонился.

Кестрель прерывисто дышала и смеялась, полная жизненной силы и странным образом похорошевшая, — Сирей раньше и не замечала, как красива ее подруга.

— Простите, — сказала Кестрель, — я не знаю этой части.

Лазарим взял руку девушки и молча поцеловал. В глазах учителя светилась безграничная благодарность. Сирей всплеснула тонкими руками.

— Дорогуша, как ты прекрасна!

Принцесса очень обрадовалась этому своему открытию — Кестрель словно превратилась в ее собрата по оружию. Теперь они могут быть красивыми вместе.

Лазарим повернулся к Йодилле.

— Вот это и есть тантарацца, моя госпожа.

— Да, дорогуша, я вижу. Разве Кестрель не великолепна?

— Сможете ли вы так же станцевать, моя госпожа?

— Ах, да что ты! Думаешь, смогу?

Лазарим задумался. Нет, и за тысячу лет принцессе не выучиться так танцевать. И тем не менее она должна.

• Предыдущая
• 30/89
• Следующая