Мэр - Астахов Павел Алексеевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/94
• Следующая

– Героический мальчик… – рассмеялась Алена.

Мало кто видел одновременно сто восемьдесят пять писающих и даже какающих в одном месте рабочих. А вот Олегу посчастливилось! Понятно, что Вольмит тут же поделился этим счастьем с журналистами, давно привыкшими к экстравагантным попыткам молодого чиновника привлечь внимание к проблемам охраны природы. Ну, а теперь выложил эти снимки и в Интернете.

«Ну, дней на пять стройку приостановят… – Алена бросила взгляд на календарь, – М-м-м, маловато!» Завершить строительство своего собственного гипермаркета к Дню независимости она успевала, но чтобы навсегда обогнать главного конкурента – Козина, пяти несчастных дней было откровенно мало.

«Хорошо бы вообще его закрыть – через суд».

Рассчитывая посоветоваться, Алена позвонила мужу, но Игорь снова был занят.

– Извини, Аленушка… я по Жгутово заседаю. Сама понимаешь…

Алена вздохнула: она все реже и реже встречалась с мужем за обедом.

Новые объекты вокруг города требовали постоянного внимания и присутствия – как ее собственного, так и со стороны ее мужа – мэра всего этого титанического хозяйства. Она жестом показала помощнице, что обед можно подавать, и развернула любовно тонированный фрагмент генплана.

Ее мечта о глобальной застройке района обретала все более четкие очертания. Работа спорилась, а строительство благодаря поддержке мужа-градоначальника давно переступило за городскую черту и вторглось на территорию слабого губернатора-коммуниста. Вчерашние пригороды становились элитными поселками, а растерянных аборигенов переселяли в новенькие панельные скворечники.

Отработанная процедура выселения и переселения через суд практически не давала сбоев. Единственный прокол случился, когда настырные мама и сын из Западного Жгутова вдруг устроили самый настоящий саботаж.

– Ох уж это Жгутово… – сокрушенно покачала головой Алена Игоревна.

Полуразвалившийся домишко из одной комнаты, совмещенной с закопченной кухонькой, вдруг превратился чуть ли не в Брестскую крепость, осажденную со всех сторон тяжелой техникой, чиновниками и ОМОНом под руководством самого заместителя начальника ГУВД Знаменцева.

Вышвырнуть упрямцев сразу было еще возможно. Проблема состояла в том, что большинство милиционеров, а сам Знаменцев уж точно, были на стороне выселяемых. Все почему-то считали, что 52-летнюю мамашу и ее 30-летнего сыночка переселять в однокомнатную городскую квартиру несправедливо.

Вот только Алена Сабурова ни уступать, ни тем более отступать не собиралась. Узнав об очередном заседании суда, где «невыселяемые» мама и сын потребовали две «двушки», она даже в сердцах обозвала их жлобами.

Так что ее муж Игорь Петрович Лущенко лишь повторил запомнившийся термин – одна беда, что прилюдно… Это и придало сугубо административной проблеме никому не нужное политическое звучание, а на помощь осажденным потянулось подкрепление.

Алена Игоревна раздраженно скатала чертеж в трубочку. Вначале шум начали поднимать обиженные и недовольные политикой мэра и активностью его жены горожане. Но вскоре к их защите подключились общественники-правозащитники и областные депутаты. И это уже было серьезно. Даже вездесущий адвокат Толя Кротов подсуетился, засветившись на баррикадах, и согласился исчезнуть с федеральных телеэкранов только тогда, когда получил встречное личное предложение Алены Игоревны.

Алена презрительно усмехнулась. Предложение было настолько заманчивым, что перед ним не устояли ни отсутствующие у Толи принципы, ни давно пропавшие амбиции, ни растраченное достоинство. Не отметились в этом противостоянии и парламентарии из Государственной думы вкупе с городскими законодателями. И те и другие прекрасно помнили, кто выделяет им квартиры и по каким ценам они выкупают у города жилье для родственников и друзей. Пожалуй, только их лояльность была надежно куплена, а молчание так же надежно обеспечено.

В дверь тактично постучали.

– Обед готов, Алена Игоревна.

Алена кивнула.

Она бы беспокоилась намного меньше, но в ее проблемах все время чувствовалось чье-то враждебное участие… постоянно! Особенно в осажденном со всех сторон милицией Жгутове. Алена давно чуяла, что без Козина там не обошлось.

«Нет, без помощи Игоря с ним уже не управиться…»

Молодцеватый, несмотря на годы и седину, полковник Знаменцев оглядел «поле битвы». Технический прогресс добрался и сюда: посчитавшие себя победителями, осажденные жгутовцы проснулись, оказавшись окруженными бетонным забором. Ограждение возвели за ночь турецкие труженики сабуровского строительного фронта, а к восходу солнца подтянулись и свежие милицейские силы.

– Гулько, Пятаков! – решительно подозвал подчиненных Знаменцев.

– Да здесь мы, здесь… – Многоопытные офицеры неторопливо приблизились к командиру.

– Я вас для чего взял? – задал риторический вопрос Знаменцев. – Чтобы помогли необстрелянным бойцам. Научили…

– Чему учить-то, Пал Палыч?! – рассмеялся Гулько. – С бабами воевать?

– Не воевать и не с бабами! – отрезал Знаменцев. – Порядок поддерживать. Зону оцепить. Силы распределить. Ситуацию контролировать. Наладить взаимодействие. Вы же боевые парни! Помогите хлопцам.

Знаменцев еле сдерживал свою долго копившуюся неприязнь к этим двум брагинским деятелям, давно уже находящимся у него под подозрением. Всем участникам разговора было ясно, какие чувства они испытывают на самом деле по отношению друг к другу. Но… не пойман – не вор. Да и подчиненные, хоть и были порядком развращены безнаказанностью, тоже старались не перегибать палку, чтоб не хлопнула другим концом – по должности. Гулько и Пятаков переглянулись.

– Это можно, помочь-то.

– Ясен перец, сделаем, Палыч!

Они снова переглянулись и двинулись к автобусам с ОМОНом. На первом зеленела надпись «Ростовский отряд», на втором виднелись слова «Барсы Осетии».

Знаменцев проводил оперативников неприязненным взглядом, отметил, как от автобусов потянулись в разные стороны живые цепочки солдатиков в камуфляже, и с шумом выдохнул. Он тоже, как и Алена Игоревна, чуял за всем этим «демократическим волеизъявлением» наивных жгутовских жителей чью-то недружественную и весьма тренированную на подставах руку.

«Может быть, это и Козин…» Петр Владиленович имел достаточно обширные связи, чтобы устроить неприятность кому угодно. По крайней мере, когда в районе внезапно активизировались скинхеды, а за месяц было совершено пять весьма дерзких нападений на гастарбайтеров, строительство Ледового дворца и Дворца Музыки приостановилось. Двое убитых и восемь тяжелораненых – это было чересчур.

Понятно, что таджикам деваться было некуда – они были обречены, преодолевая ужас, по-прежнему идти и вкалывать. Забастовали справедливо полагающие, что скинхеды бьют не по паспорту, болгары и турки – рабочая сила весьма квалифицированная и знающая себе цену. В результате «таджикские» стройки Козина работали, а «турецкие» и «болгарские» стройки Сабуровой встали.

Знаменцев вспомнил фотографию с полутора сотнями писающих таджиков и невольно рассмеялся. Алена Игоревна дала достойный ответ, а главное – что полковнику милиции нравилось более всего – джентльменский, без вовлечения в уголовное дело недоразвитых мальчишек со свастикой вместо мозгов.

Уже через четверть часа Козин знал, что строительство его гипермаркета в который раз приостановлено.

– Ну, твари… – метался он по кабинету, – думаете, и это вам сойдет с рук?

Положа руку на сердце, пока супружеской паре, состоящей из Игоря Лущенко и Алены Сабуровой, с рук сходило все. Едва, помимо традиционной рабочей силы из Туркмении и Таджикистана, в городе появились турки и болгары, Козин потерял почти треть клиентов. Собственно, убытки терпел весь мелкий и средний бизнес, промышляющий в сфере отделочных и ремонтных работ, занимавшийся вывозом мусора, уборкой территорий и помещений. В перспективе многим это грозило даже разорением.

• Предыдущая
• 8/94
• Следующая