Колумб - Гурьян Ольга Марковна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/26
• Следующая

— Я буду жаловаться, — в бешенстве сказал Колумб. — Вы прикинулись ласковой овечкой, хитростью выманили у меня мой план, пожалели заплатить мне, забывая о том, что я привёз бы вам богатства бoльшие, чем те, которые вы затратили бы на меня, и послали в это плаванье труса, который погубил всё дело. А теперь вы тоже струсили и сваливаете всё на комиссию. Я уверен, что никакой комиссии и не было вовсе. Вы просто водили меня за нос, хотели протянуть время, пока ваш капитан успеет съездить на Чипанго и обратно. Как будто это так просто. Как будто для этого предприятия не нужно отважное сердце и смелый ум! Вы бесчестный лгун!

— Перестаньте кричать, а то я прикажу вас вывести, — спокойно сказал секретарь. — Вам ведь и так с избытком заплачено за ваш дерзкий проект.

Дома Колумба ждала хозяйка со счётом, который оказался больше, чем они предполагали, и соседка, у которой Диего повредил курице лапку, когда играл во дворе, и теперь эта курица ничего не стoит и даже в суп не годится, и сосед, у которого они выпили бутылку вина и забыли заплатить, и пирожник, у которого Диего брал в долг печенье, и башмачник, который наложил им подмётки в день приезда.

— Вы во-время пришли, — с горькой усмешкой сказал Колумб.

— А ещё бы не во-время! — ответила хозяйка. — Вы, небось, думали, что будете топить на Чипанго наших моряков, а сами здесь сладко пить и есть и денег не платить? Если завтра к утру не заплатите, судья посадит вас в тюрьму.

— В тюрьму, в тюрьму, — завопили все остальные, — в тюрьму!

— Хорошо, — крикнул Колумб, — завтра вы меня посадите в тюрьму, а сейчас убирайтесь вон. Все, живо!

Поздно вечером Колумб пошёл на всякий случай взглянуть, как запирается входная дверь и сторожат ли её. Но внизу было ещё много гостей, и хозяйка, увидев Колумба, тотчас встала и пошла за ним следом — узнать, что ему нужно. Он сделал вид, что ему ничего не нужно, и медленно поднялся к себе. Диего спал, разметавшись, розовый и тёплый. Колумб смотрел на него и думал, что завтра, когда его посадят в тюрьму, мальчика выбросят на улицу. Потом он медленно начал собирать его вещи: кафтанчики, чулки, рубашки — и связал их в узелок. В другой узел он сложил свои книги, карты и бумаги. Попробовал перекинуть их через плечо. Узел Диего лежал на груди мягкий и душистый. Его собственный узел упирался ему в спину бесчисленными твёрдыми углами.

Пробили башенные часы. Всюду в домах погас свет. Колумб сложил узлы у окна и задул светильник. Внизу, спотыкаясь, уходили последние гости. За ними захлопнулась дверь, щёлкнул замок, со скрипом повернулся ключ, грохоча упали засовы. Дверь была заперта трижды. Потом хозяйка и служанки, шлёпая туфлями, разбрелись по дому, и всё стихло. Только внизу, внутри, между входной дверью и лестницей завозилась и заворчала собака. Путь к входной двери был отрезан.

Но оставалось ещё окно. Колумб распахнул его и посмотрел вниз. Под окном росло дерево. Если бы добраться до его ветвей, можно бы спуститься по стволу. Он вытянул руку, ветвь была чересчур далеко — не достанешь, как ни тянись. Можно было попытаться ещё иначе: спустившись за окно на руках, стать на карниз первого этажа и оттуда спрыгнуть. Но ведь можно было спрыгнуть неудачно и свихнуть ногу. И уж совсем нельзя было решиться на то, чтобы Диего прыгал с такой высоты. Колумб живо представил себе, как Диего срывается с узкого карниза и ударяется головой о камни порога.

Он нерешительно стоял у окна и думал, что ещё немного — взойдёт луна, зальёт ярким светом выбеленный извёсткой фасад дома. Те, что ещё не спят, увидят, как он карабкается по стене, и закричат: «Вор!» И все выбегут из домов и будут его ловить. Через полчаса, не позже, луна выйдет из-за кровель и башенок.

Время шло, нельзя было медлить.

Колумб разбудил Диего и сказал:

— Диего, входная дверь заперта, а надо бежать.

— Ну и что ж! — сказал Диего. — Давай удирать через окошко. Спустимся по простыне.

Колумб зубами разорвал обе простыни на полосы, сплёл их и связал узлами. Получилась крепкая верёвка, способная выдержать их тяжесть. При этом он подумал, что его долги ещё выросли на стоимость этих простынь. Но сейчас это было безразлично, когда-нибудь он всё сразу отдаст.

Между тем Диего успел одеться. Они закрепили свою верёвку за оконную раму и несколько раз подёргали, крепко ли. Колумб спустился первым. Диего подтянул верёвку вверх, захлестнул её концом оба узелка и спустил их за окно. Узелки натянули верёвку. Диего осторожно и ловко начал спускаться сам. На полдороге Колумб подхватил его и поставил на землю.

Взявшись за руки, они быстро пошли по тёмным спящим улицам. Диего шопотом жаловался:

— Я её курице лапку не отдавливал. Это её собственные мальчишки отдавили и на меня сказали.

— Ну и чорт с ней и с курицей, — ответил Колумб. — Нам бы только выбраться до утра.

— А этот, с бутылкой, — волнуясь, шептал Диего, — он же сам позвал нас в гости, а теперь вдруг выдумал — плати ему.

— Диего, идём скорей, у нас мало времени. Нам нужно выйти из города, как только откроют ворота.

Несколько раз им встречался ночной обход. Шли высокие люди в нагрудниках и шлемах, сверкающих красными отсветами факелов, и перекликались грубыми голосами.

Огромный стражник тащил за собой на верёвке ночного бродягу, на каждом шагу падавшего на колени и вопившего отчаянным голосом.

Каждый раз при такой нежеланной встрече Колумб и Диего прятались то за выступ ворот, то за колонну.

Один раз спрятаться было некуда, и они застыли неподвижно, распластавшись у стены. Но обход свернул в сторону, не дойдя до них.

В одном из переулков они чуть не наткнулись на воровскую засаду. Воры стояли к ним спиной, поджидая кого-то. Дула пистолетов и острые верхушки металлических шапок слабо поблескивали. Колумб и Диего неслышно побежали обратно.

Им казалось, что они уже заблудились в этом тёмном, почти незнакомом городе, но на рассвете они всё же добрались до городских ворот, как раз во-время, когда эти ворота скрипя распахнулись. В город хлынула толпа окрестных крестьян, несущих на продажу молока, яйца и овощи. Ловко пробираясь среди толпы, Колумб и Диего незаметно вышли из города.

Вскоре после того, как Колумб и Диего вышли из городских ворот, их нагнала крестьянская телега. Волы медленно тащили тяжёлую повозку, колёса, сколоченные из досок, скрипели и визжали, парень лежал и пел тягучую песню без слов: «А-а-а! А-а!» Колумб окликнул его и спросил, не согласится ли он подвезти их до своей деревни. Парень равнодушно оглядел горожан и сказал:

— Что ж, подвезу.

— А за труды, взамен денег, заплачу я тебе вот этой моей шапкой, — предложил Колумб.

Парень нерешительно повертел шапку, посмотрел сквозь неё на солнце, нет ли дыр, а потом нахлобучил её поверх платка на голову и сказал:

— Садитесь!

Колумб устроил Диего в золотистой хрустящей соломе, сел рядом и положил голову мальчика себе на колени. Вконец измученный, Диего сейчас же заснул. Парень опять затянул своё бесконечное «А-а-а! А-а!», ударил волов кнутовищем, и они двинулись в путь.

В полдень парень разрыл солому, вытащил бутылку вина, хлеб и козий сыр и стал закусывать. Колумб подумал, что никогда не видел такого румяного хлеба и белого сыра. Несколько времени он молча смотрел, как парень запихивает в рот огромные куски, и наконец, не выдержав, сказал:

— Выменяй мне кусок хлеба с сыром. Вот на пустой кошелёк, хочешь? Хороший кошелёк.

— Да ну, — сказал парень, — разве я разбойник? Нет у тебя денег — ешь так. У меня хватит.

Он разломил краюху, отрезал кусок сыра и, вытерев рукой горлышко бутылки, протянул всё это Колумбу. Колумб благодарно принял, разбудил Диего, накормил его и поел сам. Диего тотчас опять заснул, а Колумб обвязал голову его шарфом и тоже задремал, пригретый солнцем, утомлённый заботами, под чудесную песню: «А-а-а!..»

• Предыдущая
• 10/26
• Следующая