Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид - Страница 60

• Предыдущая
• 60/67
• Следующая

Маша приезжала каждый день. Я выходил, брал передачку, молча курил на лестничной клетке между этажами в окно, вполуха слушая ее болтовню. Курить, нужно было бросать, но я смолил по полторы пачки в сутки. В сутки – потому что полночи торчал в больничном туалете, куря. Снотворные вырубали с часу ночи до четырех утра. А в четыре, меня словно черти толкали, и уснуть я больше не мог. Днем ходил, как вареный, по процедурам.

Даньке я звонил каждый день, но телефон так и был выключен. После Рождества в больницу пришли девчонки маркетологи. От них я узнал, что на практику Данил не вышел. Он позвонил Зинаиде Макаровне, сказал, что нашел другое место, извинился и все.

В больнице я пролежал две недели, и вот сегодня вышел с больничного.

Отвлекаюсь работой, благо накопилось ее до фига. Но не думать о Даниле не могу. Не получается. Как не получается общаться с Машей. Да и не только с ней.

Меня словно перемкнуло. Я никого не хочу видеть, и ни с кем не хочу говорить.

И люди, словно чувствуют – не лезут ко мне. Генерал еще не вернулся из Москвы. Его зам со мной даже парой слов не обмолвился. На планерке передал бумаги на проверку и все. Юрьич хотел со мной поболтать, но я отговорился занятостью. Он звонил мне в больницу и даже раз приходил, но дальше пары дежурных фраз, типа: «Как тебя угораздило?» и «Когда выпишут?» разговор не пошел. Вот и сегодня, увидев мою хмурую морду и услышав мое «Юрьич, потом. Сейчас некогда» - он только головой покачал.

После работы я долго сидел за рулем, возле проходной. Просто сидел и курил. Домой не хотелось. Не знаю зачем, но я поехал к Данькиному дому. Опять долго сидел в машине и курил. Потом стоял на улице, смотрел на окна. Не заметил, как пачка из-под сигарет оказалась пуста.

И тогда я решился.

- Кто там? – голос Татьяны по домофону.

- Дмитрий Александрович. Мне бы Данила.

Домофон щелкнул.

- Проходите.

****

Вышел я от них с ощущением, что меня наполнили горьким отваром до самого горла. Залили насильно и его не сглотнуть, не выплюнуть. Эта горечь как яд, растеклась по всему организму.

Глотка, сердце, руки, ноги – все залито ядом, с тяжестью свинца.

Данька уехал в Питер. И собирается остаться там жить. Нашел себе уже друзей, ему там очень нравится, он доволен.

Я кое-как допил чай и дослушал родителей Данила о том, как ему там хорошо. Телефон они мне его не дали. Данные скайпа тоже. Решили спросить сначала у сына. Он их просил никому не давать его номер и скайп. Но на счет меня они скажут Даньке, и наверняка он сам со мной свяжется.

Сижу в машине, ноги вдруг начинают трястись, да так, что я наваливаюсь на них, но удержать не могу.

После приступа слабость и сильная головная боль. Еще долго отхожу, опустив сиденье до положения «лёжа».

Потом вызываю такси. Сам я до дома не доеду, трясучка прошла, но ноги ватные до сих пор.

Бросаю машину возле Данькиного дома.

В такси вспоминаю, что заявление мы с Машкой так и не подали, и решаю, что завтра самое время.

*******Глава 40

Регистрацию назначили на начало апреля. Радости в Машкиных глазах я не увидел.

Она вообще после моей выписки из больницы какая-то тихая и неразговорчивая.

Вышли из ЗАГСа и молча, разъехались по своим работам. Словно чужие. Так, наверное, обычно люди выходят из этого учреждения с документами о разводе.

Мне ее жалко. И она, наверное, единственный человек, который меня действительно любит. Не считая, матери. Родится ребенок и тоже будет меня любить. Что еще нужно для счастья? Чтобы я тоже любил? Буду. Всю любовь отдам сыну или дочке. Все наладится. Все будет как прежде, даже лучше. У меня будет семья. Я познаю счастье отцовства. А Даня…. Дай Бог ему счастья и огради от всех проблем. Он правильно сделал, что уехал отсюда. Пусть проживет жизнь, которую я не смог прожить. Так, как хочет, не оглядываясь и не боясь.

Нужно брать себя в руки и заботиться о семье.

***

Генерал приехал в конце января. За эти полмесяца мы с мужиками даже не собрались ни разу. И вообще было какое-то затишье на работе и дома. Словно мое настроение передалось всем.

Зато Валерьич в день своего приезда чуть ли не вприпрыжку летал по всему комбинату и светился как новогодняя елка. С его приездом наш дружный и сплоченный мужской коллектив из начальственного состава, воспарял духом и засуетился, организовывая сауну.

За весь день у нас с генералом не получалось остаться наедине. Я его избегал, чувствуя, как его прямо подмывает отчитать меня - непутевого.

Но в конце рабочего дня он все же ввалился ко мне в кабинет и первым делом согнал меня с моего кресла.

- Кайф! У меня ноги гудят. Набегался. Сейчас еще в сауну и вообще жизнь прекрасна!

- Да, сауна не помешает. Только я на счет девочек пас – я действительно вдруг ощутил, что посиделки с мужиками и пропарка моих мозгов, мне просто необходимы.

- А чего так? Машка же, наверное, тебе не дает, как раньше. Срок всё же уже не маленький. Наоборот, должен сейчас по бабам. Или всё, завязал с поганым прошлым и ударился в семейные ценности?

- Да нет. Просто не хочу сегодня. Нажраться хочу. В сиську. До поросячьего визга. Нажрусь и на завтра у тебя возьму день без содержания.

- Да я тебе не только день дам, а в отпуск выгоню. Ты посмотри на себя. Черт знает, на кого похож стал. Осунулся, похудел. Смотреть страшно. А пить тебе, наверное, нельзя, с твоим-то давлением.

- Можно. Все можно.

- Ну, хозяин–барин. Пей, раз хочется. Иногда бывает, что водка – лучшее лекарство. Саныч, что у тебя случилось? Ты же сам не свой с тех пор, как Машка твоя залетела.

- Старею, наверное.

- Ну-ну. Ладно, не говори, если не хочешь. А на счет девочек, сегодня без них, чисто мужской компанией. У меня разговор к вам есть.

- Что-то не нравится мне это. Колись, что за разговор?

• Предыдущая
• 60/67
• Следующая