Возрожденная любовь - Нилс Бетти - Страница 32

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая

— Вот здесь, — уверенно произнес он. Они объехали здание и остановились на противоположной стороне. Кафе только что открылось.

Кофе был очень крепкий, и Абигайль заказала молока. Она заметила вопрошающий взгляд профессора и не поняла, что он означает. Поэтому быстро сказала:

— Расскажите о вашей племяннице.

— Вы понимаете, почему я попросил вас приехать? — Он пристально смотрел на нее и заговорил очень быстро, будто ему было неприятно говорить на эту тему и он хотел скорее покончить с этим. — Я сожалею, если нарушил ваши планы, но я очень доверяю вам как медсестре.

— А не как женщине? — спросила Абигайль, сама не понимая зачем.

— Этот вопрос не имеет отношения к делу, — упрекнул он ее. — Нина, моя племянница, очень эмоциональный ребенок, ей три года. Моя сестра ждет второго ребенка, вот почему я еду к ней сам: даже речи не может быть о том, чтобы она ехала куда-то в ее положении. Ее муж прикомандирован к посольству Голландии в Бильбао. Они живут там уже год, но Одилия не допускает мысли о том, чтобы поместить Нину в больницу в Бильбао. У меня не было другого выхода, как поехать за Ниной самому и забрать ее в Амстердам. Это единственная причина, по которой я попросил вас поехать со мной.

— Да, конечно, профессор, какая еще другая могла быть причина? — Абигайль было приятно, что ее голос звучал, как всегда, твердо, что удивляло саму ее, потому что в голове билась другая мысль: могла бы быть и другая причина. При встрече она поняла, что ему неприятно было видеть ее с молодым человеком, но сейчас она упрямо убеждала себя в том, что его раздражение было вызвано совсем другим: он думал, что они теряют драгоценные минуты, пока она прощалась с молодым человеком.

Она в молчании допила кофе и вызывающе заявила, что ей надо причесаться и вообще привести одежду в порядок. Дорога утомила ее. Теперь она была твердо уверена в том, что надеяться ей больше не на что. Она вернулась минут через пять.

— Мне кажется, что вы полны новостей и хотите мне что-то сказать, — сказал профессор.

— Нет, мне нечего вам сказать, но я не уверена…

— Моя дорогая девочка, в вашем возрасте?

— Нет, ничего особенного. Просто все так великолепно, как на съемочной площадке Голливуда. — Она заметила, как снова задрожали уголки его рта. — Стены цвета голубого вельвета, мягкие стулья, позолоченные бра, пушистый ковер и позолоченная раковина.

— Это звучит не правдоподобно и вульгарно, — сказал профессор.

— Я сожалею, что задерживаю вас, профессор. Дорога от Бильбао шла в гору. Был ясный, безоблачный день, они проезжали горы, небольшие зеленые поля, дома с черепичными крышами и закрытыми ставнями. Она громко выражала восхищение при виде всего нового, но потом, вспомнив, что профессор уже видел все это, сочла свое поведение глупым. Она повернулась к нему и улыбнулась. Он ничего не сказал, выражение его лица не изменилось. Все это выглядело так, будто, он не хотел, чтобы она была здесь, рядом, но она была, и по его же желанию. Испанский воздух и крепкий кофе придали ей храбрости, и она не побоялась спросить:

— Почему вы иногда зовете меня Абигайль, а иногда — мисс Трент?

Профессор поехал медленнее.

— Я забываюсь, — ответил он.

Она обдумывала его короткий ответ. Он ничего больше не объяснил. Они подъехали к Мукгуи. Профессор стал рассказывать ей, что здесь находится интересная готическая церковь и древняя башня Паласио де Абаго, и Абигайль, внимательно его слушая, смотрела туда, куда он показывал. Пересекли небольшую площадь.

— Мы уже близко? — спросила Абигайль.

— Да, мы едем в Пленцию, а затем в Бакио. Моя сестра живет в миле оттуда.

Она молчала до самой Пленции, и хотя она и пообещала себе, что не будет его раздражать своими комментариями, все же, не сдержавшись, воскликнула от восторга, когда они въехали в маленький город и повернули на спусковую дорогу, проезжая мимо холмов, которые уходили прямо в море.

Дорога шла через горы к морю, и они начали спускаться. Вокруг раскинулся прекрасный Бакио, и даже современные постройки не портили красоты древнего города. Дома оказались спрятанными за холмами, и впереди не было видно ничего, кроме дороги. Они на секунду притормозили при виде пожилого баска в национальном костюме, в приплюснутой шляпе, с зонтиком, идущего по дороге, подгоняя впереди себя обезьяну.

— Он выглядит не совсем здоровым, — заметила Абигайль.

— Местные жители долго живут, — тяжелая работа, но хороший климат — все на пользу!

— Я имела в виду обезьяну. Мне ее очень жаль, она должна жить на свободе. Я слышала, что испанцы не очень добры, они едят лошадей и любят смотреть бой быков.

— Вы раскрываете мне вашу многостороннюю натуру с новой стороны, мисс Трент, добрая мисс Трент, милая мисс Трент, спасительница кошек и медсестра, которая заботится о пожилых людях и плачущих детях. — Он говорил так резко, что она испугалась, а когда осмелилась взглянуть на него, то увидела презрительную улыбку на губах. Он зло высмеивал ее, выставлял как самодовольного человека, благодетеля, но она не была такой, она была обычной девушкой, зарабатывающей себе на жизнь трудом, который любила. Она пыталась ненавидеть его, но это не помогло, она старалась ненавидеть его, презирать, но напрасно. — Здесь, — сказал профессор и медленно поехал по узкой дороге к открытым воротам. Вдалеке на горизонте блестело море, виднелись горы, дорога вела в лес. Они проехали по гудронированному шоссе и остановились у большого дома.

Парадная дверь была открыта, и не успели они выйти из машины, как к ним подбежала молодая женщина. Абигайль сразу догадалась, что это сестра ван Вийкелена. Они были очень похожи. Она бросилась к нему на шею, он обнял ее, поцеловал и что-то сказал по-голландски. Женщина улыбнулась и посмотрела на Абигайль.

— Сестра Трент, моя сестра мевру ван Графф. Одилия, тебе не следует волноваться, мы заберем Нину с собой.

Он обнял ее за плечи и увидел приближавшегося к ним мужчину.

— Дирк! — воскликнул ван Вийкелен. — Я не ожидал увидеть тебя. — Они пожали друг другу руки, и профессор представил:

— Сестра Трент, это мой зять — Дирк ван Графф.

Абигайль подала руку и поздоровалась. Ван Вийкелен забеспокоился о племяннице:

— Нина здесь? Ей не стало хуже?

— Она в постели, — ответила Одилия. — С ней няня, но она не хочет никого видеть, кроме Дирка или меня, и это очень затрудняет наше положение. — Она взглянула на Абигайль:

— Надеюсь, она полюбит вас, сестра Трент.

Абигайль ответила, что она тоже на это надеется, и ободряюще посмотрела на молодую женщину, так как та была очень взволнована. Они вошли в дом, прошли через большой холл и оказались в комнате с огромным окном с видом на море. Это была детская. В углу стояла маленькая белая кроватка, возле которой сидела няня, вставшая, когда они вошли. Она что-то сказала по-испански, из кровати раздался детский голосок:

«Мама!»

Одилия села рядом с ребенком.

— Она хочет знать ваше имя, — сказала Одилия, обращаясь к Абигайль. — Она немного понимает по-английски, говорит по-голландски и, конечно, по-испански.

Абигайль с трепетом посмотрела на трехлетнюю девочку, которая уже владела не только своим родным языком. Она сразу отметила, что девочка больна. Она была блондинкой, как и отец, с огромными голубыми глазами. Она была также немного похожа и на дядю-профессора.

— Меня зовут Абигайль. Я говорю только по-английски, знаю около сотни голландских слов. — Она улыбнулась, и девочка ответила ей улыбкой.

— Почему? Зачем вы приехали? — спросила Нина. Абигайль сочла благоразумным не отвечать на этот вопрос. Стараясь говорить как можно проще, она ее успокоила:

— Я буду с тобой один-два дня.

— Дядя Доминик…

— Он будет с нами, — ответила Абигайль и удивилась, что девочка поняла ее.

— Говори по-голландски, — попросила малышка и добавила:

— Пожалуйста, — потому что мать ее попросила об этом.

— Дядя Доминик… — начала медленно Абигайль, не зная, что говорить.

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая