Возрожденная любовь - Нилс Бетти - Страница 8

• Предыдущая
• 8/44
• Следующая

— Я прекрасно понимаю, дорогая, что могу уже справляться сама, но мне с вами так хорошо и удобно, — призналась миссис Морган, когда Абигайль пришла к ней получить деньги. — Да и Долли с Эдди меньше со мной хлопот, когда вы здесь. Я улетаю ровно через неделю, уже заказала билет. Вы ведь не откажетесь побыть со мной еще недельку?

Она открыла сумочку из крокодиловой кожи с золотыми замочками, которая выглядела страшно тяжелой, и вытащила из нее конверт.

— Вот ваше жалованье, дорогая. Я попросила Эдди напомнить мне об этом. Здесь наличные: я уверена, что вы уже присмотрели себе что-нибудь в магазинах.

Абигайль с улыбкой кивнула. Она успела полюбить свою беспокойную пациентку и не хотела лишать ее иллюзий, что жизнь окружающих так же благополучна, как и ее. Она опустила конверт с деньгами в карман и продолжала читать миссис Морган путеводитель по Голландии. Позднее, когда будет свободное время, она зайдет на почту и отправит деньги Боллингеру. Главное, теперь Абигайль точно знает день отъезда миссис Морган, и она напишет в агентство с просьбой подыскать ей новую работу. Абигайль продолжала думать об этом, а вслух читала о красотах Авифауны и как туда добраться. Миссис Морган прервала ее, с энтузиазмом заявив, что собирается обязательно приехать в Голландию еще раз.

— Мне очень понравилась эта маленькая чудесная страна, да и кое-кто из ее жителей заслуживает более пристального внимания, — добавила она и кокетливо хихикнула.

Абигайль вежливо улыбнулась в ответ, понимая, что речь идет о профессоре ван Вийкелене, и далеко не уверенная, что в этом деле миссис Морган ждет успех.

Уложив ее отдыхать, Абигайль смогла уйти в свою комнату и посчитать деньги. В конверте лежало жалованье за две недели и за билет — но за билет в один конец. Она была уверена, что ей оплатят проезд в оба конца, и поэтому даже не уточнила это в агентстве. Может быть, по условиям договора ей должны оплатить проезд только в один конец, а может, миссис Морган отдаст эти деньги через неделю, при окончательном расчете. Она еще раз пересчитала купюры, отложила в сторону деньги за билет, а остальные снова положила в конверт, быстро оделась и вышла.

На улице было холодно и пасмурно, как часто бывает в январе. По небу плыли серые с просветами облака, дул пронизывающий ветер. Абигайль торопливо направилась к почтовому отделению, где служащие говорили по-английски и где она сможет отправить заказное письмо. Она вошла в теплое помещение. От ходьбы щеки у нее раскраснелись, глаза повеселели. Сдвинув на затылок свой вязаный берет и ослабив небрежно завязанный вокруг шеи шарф, Абигайль сняла перчатки и подула на озябшие пальцы, затем подошла к стойке.

Она не сразу поняла, что ей говорит клерк, а когда поняла, то страшно расстроилась: она думала, что от править денежный перевод Болли не составит труда, но оказалось, что сильно ошиблась. Клерк объяснил, что ей следует пойти в банк, заполнить бланк и тогда, с некоторой задержкой, деньги дойдут до адресата. Но так хотелось, чтобы Болли получил перевод как можно скорее — на следующий день, максимум через два дня. До ее возвращения остается еще целая неделя, а потом, она обещала старику… Она вздохнула, и клерк тоже вздохнул, искренне ей сочувствуя.

— Ну, спасибо, что вы мне все объяснили. Я сама виновата: мне надо было узнать обо всем заранее, — грустно сказала Абигайль.

— Могу я чем-нибудь помочь? — Это был профессор ван Вийкелен, его ледяной голос не спутаешь ни с чьим другим.

Она повернулась:

— Не ожидала вас здесь увидеть, сэр. Спасибо, вряд ли. Я наказана за собственную глупость.

— Почему не ожидали, сестра Трент? Я, знаете ли, тоже пишу письма.

— Конечно, сэр, я понимаю, но… но я не думала, что вы сами отправляете их.

— Да? Вообще-то мне неинтересно, что вы думаете, но это уж слишком. Так я могу помочь вам?

Какой настойчивый, так просто от него не отделаешься, подумала Абигайль. Она быстро объяснила ему ситуацию и еще раз посетовала на собственную глупость.

— При чем здесь глупость? — раздраженно возразил профессор. — Вы и не могли этого знать. А какую сумму вы хотели перевести?

— Сорок фунтов. Нет, мне нужно отложить немножко… — Она начала подсчитывать в уме, сколько будет двенадцать с половиной процентов от сорока, и каждый раз у нее получалась другая цифра.

Профессор начал проявлять нетерпение, и она решилась спросить:

— Сколько составят двенадцать с половиной процентов от сорока фунтов?

— Пять фунтов, а что?

— Эту сумму мне надо заплатить агентству за то, что они нашли мне работу.

— Просто грабеж. Кстати, сегодня вечером я лечу в Лондон. Я могу взять ваши деньги, если вам их нужно срочно передать.

Она посмотрела на него с изумлением.

— Но ведь вы даже… Вы очень добры, сэр, но я не хочу обременять вас. Я сама возвращаюсь в Лондон через неделю.

Профессор выдернул ее из очереди, которая выстроилась у них за спиной.

— Я хотел бы, чтобы вы остались в Амстердаме еще на несколько недель. У меня есть пациент, которого я собираюсь через десять дней прооперировать, и ему нужна сиделка, чтобы ухаживать за ним в больнице, а потом, возможно, и дома, когда его выпишут. Свое жалованье вы, конечно, получите.

Голос Абигайль прозвучал слишком громко для нее самой:

— Но ведь вам… — Она осеклась. Какая разница, что он о ней думает? Просто ему нужна медсестра, а она как раз свободна. И она рассудительно ответила:

— Да, сэр, я с удовольствием останусь столько, сколько потребуется.

Он небрежно кивнул, как будто ни секунды не сомневался, что она согласится:

— Очень хорошо, будем считать, что мы договорились.

Она подняла на него глаза и, к своему удивлению, обнаружила, что он улыбается. Может быть, потому, что она впервые увидела его улыбку, сердце Абигайль бешено забилось и готово было, казалось, выскочить из груди. Если бы профессору вздумалось предложить Абигайль навсегда остаться в Амстердаме, она согласилась бы в ту же минуту, такой неотразимой была его улыбка. Но он, естественно, не предложил, улыбка погасла, и он нетерпеливо продолжил:

— Дайте мне адрес того человека, которому вы хотите передать деньги, и я постараюсь выполнить ваше поручение.

— Спасибо, — сказала Абигайль, и ей ужасно захотелось рассказать ему о Болли, но профессор явно торопился. Она отдала ему конверт с письмом и деньгами, совершенно забыв о процентах для агентства. Но он не забыл.

— А двенадцать с половиной процентов?

— Я… я отложу их из своего жалованья на следующей неделе. Вы, конечно… Он прервал ее:

— Не суетитесь, мисс Трент. — Он засунул конверт в карман с задевшей Абигайль небрежностью человека, для которого сорок фунтов не деньги, затем коротко простился и ушел. Абигайль тоже вышла на улицу и, наклоняя голову, чтобы уберечься от пронизывающего ветра, весело зашагала домой, чувствуя себя счастливой оттого, что Боллингер получит деньги завтра вечером или, в крайнем случае, послезавтра утром.

Три дня спустя профессор пришел навестить миссис Морган. Абигайль в это время не было дома, и передать он ей, конечно, ничего не просил. В следующий раз он пришел уже накануне отъезда миссис Морган. Абигайль как раз упаковывала вещи своей пациентки, сидя среди вороха бумаги и аккуратных стопочек нижнего белья, разнообразных шляп и множества чемоданов. Миссис Морган явно никогда не ограничивала себя в багаже. А в этот момент она как раз лежала на диване, осуществляя общее руководство сборами. Она чувствовала себя превосходно и так же выглядела, чего нельзя было сказать об Абигайль. У нее болела голова, волосы растрепались. А вдобавок ко всему она очень беспокоилась о Болли, от которого получила очень бодрое письмо, он благодарил за деньги, но ей показалось, что он от нее что-то скрывает. Вспоминая об этом, она нахмурилась, и в этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошли доктор Винсент и профессор ван Вийкелен. Они поздоровались с ней, и под недружелюбным взглядом профессора она слегка покраснела, переживая, что выглядит не лучшим образом. Они поговорили минут десять с миссис Морган, попрощались и направились к двери. Но профессор, словно вспомнив что-то, вернулся и подошел к Абигайль.

• Предыдущая
• 8/44
• Следующая