Сердце спящего духа - Мадисон Александр - Страница 49

• Предыдущая
• 49/69
• Следующая

Море приняло его таким, как есть, – одетым. Рубашка намокла и потяжелела. Стёртые мозоли на руках отдались острой болью. Но, казалось, ничто не в силах отобрать у Рене его безудержную радость, его свободу. С визгом он поднял кучу брызг и окатил старика водой.

– Вот я тебя! – посерьёзнел тот, – Ну-ка, тащи лодку на берег!

Рене с гиканьем впрягся рядом со стариком, перекинул фал через плечо и весело потянул лодку на вершину холма. На вершине они перевернули судёнышко и основательно привязали к трём деревьям. Под лодку бросили вёсла.

– Сходи-ка домой, принеси провиант и воду, – приказал учитель.

– А может, лучше там оставить? – нерешительно спросил Рене, – Как-то надёжнее.

– Может и надёжнее, – согласился старик, – Только молния в тот дуб первым делом бьёт. Не в первый раз уже. Иди-иди, не бойся. Она сегодня сытая.

Рене спустился в нору. В дом, как сказал старик. Змея куда-то уползла. Мальчик подхватил кошёлку с картошкой и бурдючок с водой. Сейчас ему почему-то не хотелось здесь оставаться. Резко развернувшись, Рене выбежал наверх и вприпрыжку поскакал к лодке.

Неожиданно он остановился. Солнце ещё светило, но западная оконечность неба потемнела, встала тёмно-синей стеной. Буквально на глазах стена наливалась недобрыми серыми красками – верными спутницами дождя. Где-то в глубине этих красок искрились ниточки молний. Над морем тревожно закричали чайки. Поднялся ветер. Буря быстро приближалась.

– Ну, где ты там? – замахал руками старик, – Давай, быстрее. Нам ещё далеко топать.

– Как, далеко? – удивился запыхавшийся мальчик, – Я думал…

– Чего ты думал? Разве от такой бури что-то под лодкой укроешь? Идём скорее.

Они огибали холм с юга, постепенно спускаясь по тропинке всё ниже. Холм становился всё круче, постепенно превращаясь в вертикальную каменную стену. Тропинка жалась к ней. Неожиданно, за очередным поворотом, Рене нащупал рукой следы старой каменной кладки.

– Что это? – удивился он.

– Не видишь, что ли? Стена, – не оборачиваясь, ответил учитель.

– Откуда здесь стена?

– Когда-то на этом острове был форт. Для того чтобы подняться наверх, нужно было пройти по этой тропинке. Там, с западной стороны, есть вход внутрь.

Они миновали ещё один поворот. Рене заметил в стене какое-то углубление наподобие окна.

– Вероятно, это была дорога для стражи, – заметил старик, – Пойдём, судя по всему, буря уже близко.

Теперь они стояли на западной оконечности острова. Тропинка окончилась неким подобием то ли площадки, то ли полуразрушенного балкона. Несмотря на то, что площадка располагалась достаточно высоко, ограждений, судя по всему, на ней никогда не было. Четыре высоких узких прохода сужались кверху и больше напоминали бойницы. Проходы вели внутрь разрушенного строения. Протиснуться в них можно было только боком.

Путники пролезли в бойницы, миновали ряд массивных колонн и, вспугнув целую стаю чаек, оказались в широком зале. Потолок зала был так высоко, что только смутно угадывался в наступивших сумерках. Напуганные чайки с криками метались под его сводами. Пол был изрядно загажен птицами.

Быстро темнело. Стена наступающего дождя, щедро раскрашенная лучами восходящего Солнца, представляла собой угнетающее зрелище. За этой стеной яростно сверкали зигзаги молний. Рене притих, подавленный грозным зрелищем. Бешеный порыв холодного ветра бросил на пол первые крупные капли.

Неистово полыхнуло. Рене зажмурил глаза. Гром ударил почти сразу. Ударил с такой силой, что мальчика буквально отбросило от бойницы. Рене поднялся, ослеплённый и оглушённый яростной атакой стихии. В этот момент на остров обрушился ливень. Ветер торжествующе взвыл. Ещё дважды полыхнула молния.

А потом началась буря. Дождь встал стеной. Молнии били не переставая. Грохот грома не утихал ни на секунду. Где-то наверху, прямо над ними, раздался треск ломаемого дерева. А ещё через мгновение Рене увидел ещё одно: буря несла в своём чреве могучую вековую иву, словно игрушку. Несколько раз перевернув её и буквально разорвав пополам, ветер бросил иву в бушующее море.

– Тьфу ты, – вскочил вдруг Рене.

– Стой, ты куда? – закричал старик.

– Камень… пергамент. Я забыл их… – Рене подбежал к бойницам, – Там, под дубом.

– Ты спятил! Назад!

– Я сейчас…

– Вернись! Тебя смоет в море!

Мальчика впечатало в стену. Вперёд. Ветер придавил так, что перехватило дыхание. Потоки мутной воды, стекающие по стене, щедро хлестали сверху. Что-то сильно ударило по голове. Рене ощутил на виске струйку крови. Крупный обломок стены упал позади, отрезав путь к отступлению. Сверху снова раздался треск ломаемого дерева. Стоя по щиколотку в воде, Рене осторожно тронулся вперёд. В этот момент резкий порыв ветра сбил его с ног. Мальчик, встав на четвереньки, упрямо двинулся дальше. За поворотом должно быть полегче: ветер будет дуть в спину. Вперёд…

За поворотом буря поволокла его по тропе, словно щепку. Остановиться. Руки и ноги скользили по мокрому камню. Рене не мог затормозить. Он уже видел следующий поворот и понимал, что за ним буря неизбежно сбросит его со скалы. Он сопротивлялся из последних сил, стараясь ухватиться за какой-нибудь выступ, но стихия не давала ему такого шанса. Остановиться.

В отчаянии в последнее мгновение Рене просто лёг на тропу. Убийственный порыв ветра взвыл над ним. Повернуть. Но теперь потоки воды, стекающие со стены, пытались снести его вниз. Это был тяжёлый выбор: быть смытым водой или унесённым ветром. Но выбор нужно было сделать: стихия не давала времени на раздумье. Повернуть…

За спиной послышался грохот. Буря размыла стену. Оползень перегородил тропу. Ветер чуть ослабел, и Рене рванулся влево. Повернуть! Тотчас же в то место, где он только что лежал, сполз огромный булыжник.

Здесь ветер был чуть слабее. Зато пытался сорвать его с дороги и сбросить вниз. Кроме того, каменная кладка была засыпана песком и гравием. Потоки воды делали мелкие камни ненадёжной опорой: они осыпались под ногами, мешая подняться. Но и этот участок мальчик преодолел. Наверх. Теперь он был почти на самой вершине и держался за ветви колючего кустарника. Руки были в крови. Ветер неистовствовал.

Последним шансом Рене была скорость. Очертания дуба уже угадывались сквозь яростную стихию. Бежать. Выждав момент, он вскочил и побежал навстречу ветру.

Небо словно взорвалось. В глазах полыхнуло. Оглушённого мальчика отбросило назад. Гигантское дерево вспыхнуло и раскололось.

Больно…

И всё-таки ей удалось снова открыть глаза. Ничего. Темно и пусто. Только звёзды… Звёзды сверху, звёзды снизу… Ой, это не звёзды. Это чьи-то глаза! Зелёные. Волки! Страшно…

Впрочем, Рене говорил, что волки летом людей не едят. Правда, мы ещё не совсем люди. И ещё не совсем лето. Или уже лето? Кто такой Рене? Ничего не помню. Почему я ничего не помню? Ой, волки мяукают… Нет, это не волки, это, наверное, кошки. Что они хотят? Куда-то зовут.

– Хорошо, хорошо, иду… ой-ой нет, не иду. Не могу. Больно.

Ирмуна снова опустилась на землю. Попыталась поднять руку… не смогла… рука, словно чужая, висела плетью. Собрав волю в кулак, девочка повторила попытку подняться. И снова не получилось. Вся правая половина тела будто онемела. Нога не слушалась. Рука не ощущалась совсем. С большим трудом ей удалось встать на четвереньки. Две пары горящих зелёных глаз оказались напротив. Совсем рядом.

– Придётся на четвереньках ползти, – вслух произнесла девочка.

Глаза замурчали.

Опираясь левой рукой, Ирмуна продвинулась немного вперёд. Неожиданно силы изменили ей, и она ткнулась лбом в землю.

– Ну, что зовёте? – отчаянно всхлипнула она в темноту, – Видите же, не могу.

Глаза мяукнули.

– К чему такая спешка? Как будто до утра не подождать?

Глаза моргнули и зашипели.

– Есть тут рядом какая-нибудь палка? Я ничего не вижу.

Глаза тут же метнулись в сторону и застыли шагах в трёх.

• Предыдущая
• 49/69
• Следующая