Рейдер - Астахов Павел Алексеевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая

– Я помню… знаю… понимаю. И все же глянь. От тебя не убудет. Да, через полчаса буду.

Он отключил вызов, глянул на гостью и понял, что только что жестко обозначил для нее пределы своего гостеприимства.

– Извините, Настя…

– Да ладно…

Артем поморщился: он категорически не желал терять то, что между ними едва обозначилось.

– Вы где собираетесь остановиться в Москве?

Женщина пожала плечами.

«Гостиница…» – понял он.

– Может, тогда прямо здесь?

Ее брови возмущенно поползли вверх.

– Дело в том, что я вынужден уехать, – торопливо начал пояснять он, – и квартира останется совершенно свободной. Дня на три. А порядок здесь наведут, и дверь поставят… я позвоню.

– Заманиваете? – с бесшабашной издевкой закивала Настя. – Сначала в гости, затем – цветы, а кончится все банальными романтическими прогулками под луной и катанием на лодке?

Артем демонстративно повел широкими плечами:

– Можно и на лодке. Мы и это умеем, а не только кофе варить…

Настя смешливо, по-девчоночьи прыснула:

– Ладно, уж… езжайте по своим делам, а я подумаю. А едете-то куда? Небось опять в Париж?

– Я бы в Париж с удовольствием, – с готовностью развел руками Павлов, – но сейчас для меня важнее Усть-Пинск.

Настя потрясенно покачала головой:

– Бог мой… Усть-Пинск… какая у вас романтическая профессия!

Менее всего полковник Соломин желал тратить это воскресенье на адвокатские игры Артема. Но четверть часа назад стопка документов Тригорского НИИ перекочевала из рук адвоката Павлова в его руки, и следовало дать ей ход, – судя по развитию обстановки, немедленно.

– На работу, Юра? – подошла к нему жена.

– Я ненадолго.

Супруга лишь покачала головой. Она понимала, в каком ведомстве работает ее муж: уйдет на час, а вернется в час ночи.

– Ладно, я сама Верочку в студию отведу…

Соломин вздохнул. Он изо всех сил старался проводить урезанные выходные с дочкой и в художественную студию обычно водил дочурку сам, но генерал сегодня был на работе, а в воскресенье пробиться к нему было на порядок легче.

«Значит, снова Тригорск, – думал он, – и опять рейдеры».

По формальным признакам давно уже приватизированный Тригорский НИИ «Микроточмаш» большого значения не имел. Правда, около трех недель назад Соломину пришлось чуть-чуть надавить на московское Главное следственное управление: эти придурки едва не приняли рейдерский заказ на захват НИИ. Допустить этого было нельзя: в пансионате НИИ заканчивали курс лечения глубоко законспирированные агенты ФСБ из Чечни. Не так давно крупное соединение боевиков, в котором они работали, случайно попало под обстрел федералов, и пострадали почти все.

Понятно, что Соломин придавил резвых ГэСэУшников лишь чуть-чуть, почти дружески, но этого хватило: рейдеры получили отлуп и порядка трех недель искали другого исполнителя захвата. Этого, чтобы завершить курс лечения и без шума отправить агентов к месту дальнейшего прохождения службы, хватило. Ну, а рейдеры были вынуждены занимать НИИ силами дилетантов из «КЛЕЩа» – как слышал Соломин, с чудовищными проколами.

Соломин открыл дверцу своего сильно подержанного «Рено» и забрался в настуженный салон.

– Давай, милая, заводись…

Формально он и теперь не имел права вмешиваться в разборки тригорских ученых и московских захватчиков. По объективным признакам это было сугубо коммерческое дело. Но, как сразу сказал Артем, там, внутри осажденной «клещами» спецчасти, засел, как в окопе, небезызвестный им обоим Пахомов. И это кое-что меняло.

По злой иронии судьбы, Зинка угодила в один из тех самых люков, крышки от которых пьянчуги сдавали его брату, а сам Спирский – в куче прочего лома – вывозил на переплавку в Подмосковье.

В тот вечер они безобразно поссорились. Зинка потратила кредитные деньги на белую песцовую шубу; она считала это безумно удачным капиталовложением, искренне веря, что шуба и через десять лет останется шубой.

– Дура… – констатировал Петр Петрович.

И только что смотревшая на него с обожанием Зинка – с ее свежевыкрашенными и завитыми на ближайшие полгода кудрями и «французским» маникюром – заплакала, вышла за дверь и исчезла – навсегда.

Спирскому не была совсем уж безразлична ее судьба. Он искал ее, но безуспешно. Тело Зинки нашли через две недели сотрудницы санэпидемстанции во время проверки и санобработки колодцев. Почуяв жуткий запах, они пригляделись и увидели труп женщины, обезображенный крысами и тлением, и, хотя документов при ней не оказалось, Петр Петрович понимал, кто мог угодить в люк в роскошной белой песцовой шубке.

Первым его позывом было сходить и помочь установлению личности, но по здравому размышлению он признал, что это необязательно, и все прошло по установленному юридическому порядку. Милиция оформила бесхозный труп, который захоронили на общем участке кладбища, выделенном для бомжей, а через шесть месяцев Петр Спирский получил решение районного суда «о признании Зинаиды Николаевны Полухиной пропавшей без вести». Поскольку наследников у Зинаиды не было, а районному нотариусу было представлено завещание от ее имени, составленное вроде бы за пару месяцев до ее пропажи в пользу Петра Петровича Спирского, то вопрос, кому должна достаться квартира и прочее имущество пропавшей Зинаиды, не стоял.

Впрочем, это было уже неважно. Мучимый совестью и, как всегда, кинувшийся за оправданием к своей книжице о короле Артуре и Круглом Столе, Петр Петрович внезапно ясно осознал, что именно произошло. Старый, никому не нужный «король Артур» – в лице Зинки Полухиной – сошел с трона, а место в «королевской постели» – в данном случае в реестре собственников – целиком унаследовал тот из рыцарей, кто стоял к власти ближе остальных.

Да, половая принадлежность и социальные роли героев не сходились, а времена разделялись многими веками, но сама схема была та же самая. Первый рейдер человечества лорд Мордред – через века – протягивал руку первому рейдеру России Петру Спирскому.

Конечно, несмотря на столь роскошное оправдание нового способа жить, полное преображение Пети Спирского в Рыцаря – то Белого, то Черного – затянулось, а возможно, не завершилось и до сих пор. По крайней мере, сегодня Петру Петровичу – совершенно измученному воспоминаниями – удалось уснуть лишь к восьми утра. А в одиннадцать ему позвонил начальник службы безопасности.

– Есть контакт! – бодро отрапортовал Гриша.

– Говори, – мгновенно проснулся Спирский.

– Ему заказали билет на Среднеуральск. Вылет в 14.00, прибытие в 18.40.

Петр Петрович охнул: Павлов определенно прорывался к месту подачи иска к Тригорскому НИИ – в Усть-Пинск.

– Если он едет по Тригорскому делу… – начал службист.

– Подожди, Гриша, дай подумать, – оборвал его Спирский и сосредоточился.

Но подсчитать, когда Павлов прибудет в райцентр, не получалось: спросонья голова еще не работала.

– Если он в Усть-Пинск… – снова подал голос Гриша, – то…

– Ну?!

– До понедельника ему туда точно не добраться. Я проверил. Там весенний буран грянул, и местный аэропорт для «аннушек» закрыт. «Железки» в Усть-Пинск нет, а трассу вот-вот гаишники перекроют.

Спирский с облегчением выдохнул. Даже если Павлов сделает невозможное и убедит упрямую и самолюбивую судью Григорову, что она была не права, ко вторнику все уже решится. И даже если что-то пойдет не так, почта с Урала прибудет в Тригорск не ранее конца недели.

«Разве что он приготовил мне еще какую-то гадость…»

Ольга Александровна Григорова когда-то гремела на весь Уральский округ. Ее знаменитые решения по среднеуральской промгруппе, объединению «Главуралпром» и «Уральскнефтедобыча» сделали ее известной не только в узких кругах юридического сообщества, но и в государственном масштабе. Приезжали телевизионщики, журналисты, и даже сам Владимир Владимирович Познер дважды приглашал ее в эфир своей программы «Времена».

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая